сомнений в честности дона Диего. И когда испанец ушел, Блад заметил, что
вообще нелепо подозревать его в чем-либо, ибо он доказал свою честность,
открыто заявив о своем согласии скорее умереть, чем взять на себя ка-
кие-либо обязательства, несовместимые с его честью.
Впервые попав в Карибское море и не зная повадок здешних авантюрис-
тов, капитан Блад все еще питал по отношению к ним некоторые иллюзии.
Однако события следующего дня грубо их развеяли.
Выйдя на палубу до восхода солнца, он увидел перед собой туманную по-
лоску земли, обещанную им испанцем накануне. Примерно в десяти милях от
корабля тянулась длинная береговая линия, простираясь по горизонту дале-
ко на восток и запад. Прямо перед ними лежал большой мыс. Очертания бе-
регов смутили Блада, он нахмурился, так как никогда не думал, что остров
Кюрасао может быть так велик. То, что находилось перед ним, скорее похо-
дило не на остров, а на материк.
Справа по борту, в трех-четырех милях от них, шел большой корабль,
водоизмещением не меньшим, если не большим, чем "Синко Льягас". Пока
Блад наблюдал за ним, корабль изменил курс, развернулся и в крутом бей-
девинде пошел на сближение.
Человек двенадцать из команды Блада, встревоженные, бросились на бак,
нетерпеливо посматривая на сушу.
- Вот это и есть обещанная земля, дон Педро, - услышал он позади себя
чей-то голос, говоривший поиспански.
Нотка скрытого торжества, прозвучавшая в этом голосе, сразу же разбу-
дила в Бладе все его подозрения. Он так круто повернулся к дону Диего,
что увидел ироническую улыбку, не успевшую исчезнуть с лица испанца.
- Ваша радость при виде этой земли по меньшей мере непонятна, - ска-
зал Блад.
- Да, конечно! - Испанец потер руки, и Блад заметил, что они дрожали.
- Это радость моряка.
- Или предателя, что вернее, - спокойно сказал Блад. Когда испанец
попятился от него с внезапно изменившимся выражением лица, которое пол-
ностью уничтожило все сомнения Блада, он указал рукой на сушу и резко
спросил: - Хватит ли у вас наглости и сейчас утверждать, что это берег
Кюрасао? - Он решительно наступал на дона Диего, который шаг за шагом
отходил назад. - Может быть, вы хотите, чтобы я сказал вам, что это за
земля? Вы хотите этого?
Уверенность, с которой говорил Блад, казалось, ошеломила испанца; он
молчал. И здесь капитан Блад наугад, а быть может, и не совсем наугад,
рискнул высказать свою догадку. Если эта береговая линия не принадлежала
Мэйну, что было не совсем невероятно, то она могла принадлежать либо Ку-
бе, либо Гаити. Но остров Куба, несомненно, лежал дальше к северо-запа-
ду, и Блад тут же сообразил, что дон Диего, замыслив предательство, мог
привести их к берегам ближайшей из этих испанских территорий.
- Эта земля, предатель и клятвопреступник, - остров Гаити!
Он пристально всматривался в смуглое и сразу же побледневшее лицо ис-
панца, чтобы убедиться, как он будет реагировать на его слова. Но сейчас
отступавший испанец дошел уже до середины шканцев [40], где бизань [41]
мешала стоявшим внизу англичанам видеть Блада и дона Диего. Губы испанца
скривились в презрительной улыбке.
- Ты слишком много знаешь, английская собака! - тяжело дыша, сказал
он и, бросившись на Блада, схватил его за горло.
Они отчаянно боролись, крепко обхватив друг друга. Блад подставил ис-
панцу ногу и вместе с ним упал на палубу. Испанец, слишком понадеявшись
на свои силы, рассчитывал, что сумеет задушить Блада и выиграет полчаса,
необходимые для подхода того прекрасного судна, которое уже направлялось
к ним. То, что судно было испанским, не вызывало никаких сомнений, так
как ни один корабль другой национальности не мог бы так смело крейсиро-
вать в испанских водах у берегов Гаити. Однако расчеты дона Диего не оп-
равдались, и он сообразил это слишком поздно, когда стальные мускулы
сжали его клещами. Прижав испанца к палубе коленом, Блад криками сзывал
своих людей, которые, топая по трапу, поднимались наверх.
- Не пора ли тебе помолиться за свою грязную душу? - в ярости спросил
Блад.
Однако дон Диего, положение которого было совершенно безнадежным,
заставил себя улыбнуться и ответил издевательски:
- А кто помолится за твою душу, когда вот этот галион возьмет вас на
абордаж?!
- Вот этот галион? - переспросил Блад, мучительно осознав, что уже
было нельзя избежать последствий предательства дона Диего.
- Да, этот галион! Ты знаешь, что это за корабль? Это "Энкарнасион" -
флагманский корабль главнокомандующего испанским флотом в здешних водах
- адмирала дона Мигеля де Эспиноса, моего брата. Это очень удачная
встреча. Всевышний, как видишь, блюдет интересы католической Испании.
Светлые глаза капитана Блада блеснули, а лицо приняло суровое выраже-
ние.
- Связать ему руки и ноги! - приказал Блад своим людям и добавил: -
Чтобы ни один волосок не упал с драгоценной головы этого мерзавца!
Такое предупреждение было отнюдь не лишним, так как его люди, рассви-
репев от мысли, что им угрожает рабство более страшное, чем то, из кото-
рого они только что вырвались, были готовы разорвать испанца в клочья. И
если сейчас они подчинились своему капитану и удержались от этого, то
только потому, что стальная нотка в голосе Блада обещала дону Диего де
Эспиноса-и-Вальдес не обычную смерть, а нечто более изощренное.
- Грязный пират! - презрительно бросил Блад. - Где же твое честное
слово, подлец!
Дон Диего взглянул на него и засмеялся.
- Ты недооцениваешь меня, - сказал он по-английски, чтобы все его по-
няли. - Да, я говорил, что не боюсь смерти, и докажу это! Понятно, анг-
лийская собака?!
- Ирландская, с твоего разрешения, - поправил его Блад. - А где же
твое честное слово, испанская скотина?
- Неужели ты мог допустить, чтобы я оставил в ваших грязных лапах
прекрасный корабль, на котором вы сражались бы с испанцами? Ха-ха-ха! -
злорадно засмеялся дон Диего. - Идиоты! Можете меня убить, но я умру с
сознанием выполненного долга. Не пройдет и часа, как всех вас закуют в
кандалы, а "Синко Льягас" будет возвращен Испании.
Капитан Блад, спокойное лицо которого побледнело, несмотря на густой
загар, испытующе взглянул на пленника. Разъяренные повстанцы стояли над
ним, готовые его растерзать. Они жаждали крови.
- Не смейте его трогать! - властно скомандовал капитан Блад, повер-
нулся на каблуках, подошел к борту и застыл в глубоком раздумье.
К нему подошли Хагторп, Волверстон и канонир Огл. Молчаливо всматри-
вались они в приближавшийся корабль. Сейчас он шел наперерез курсу "Син-
ко Льягас".
- Через полчаса он сблизится с нами, и его пушки сметут все с нашей
палубы, - заметил Блад.
- Мы будем драться! - с проклятием закричал одноглазый гигант.
- Драться? - насмешливо улыбнулся Блад. - Разве мы можем драться, ес-
ли у нас на борту всего двадцать человек? Нет, у нас только один выход:
убедить капитана этого корабля в том, что мы испанцы, что на борту у нас
все в порядке, а затем продолжать наш путь.
- Но как это сделать? - спросил Хагторп.
- Как это сделать? - повторил Блад. - Конечно, если бы... - Он смолк
и задумчиво стал всматриваться в зеленую воду.
Огл, склонный к сарказму, предложил:
- Конечно, мы могли бы послать дона Диего де Эспиноса с испанскими
гребцами заверить его братаадмирала, что все мы являемся верноподданными
его католического величества, короля Испании...
Капитан вскипел и резко повернулся к нему, с явным намерением осадить
насмешника. Но внезапно выражение его лица изменилось, а в глазах вспых-
нуло вдохновение.
- Черт возьми, а ведь ты прав! Проклятый пират не боится смерти, но у
его сына может быть другое мнение. Сыновняя почтительность у испанцев -
весьма распространенное и сильное чувство... Эй, вы! - обратился он к
людям, стоявшим возле пленника. - Тащите его сюда!
И, показывая дорогу, Блад спустился через люк в полумрак трюма, где
воздух был пропитан запахом смолы и снастей, затем направился к корме и,
широко распахнув дверь, вошел в просторную кают-компанию.
Несколько человек волокли за ним связанного испанца.
Все, кто остался на борту, готовы были примчаться сюда, чтобы узнать,
как Блад расправится с предателем, но капитан приказал им не покидать
палубы.
В кают-компании стояли три заряженные кормовые пушки. Их дула высовы-
вались в открытые амбразуры.
- За работу, Огл! - приказал Блад, обращаясь к коренастому канониру,
указав ему на среднюю пушку. - Откати ее назад.
Огл тотчас же выполнил распоряжение капитана. Блад кивнул головой лю-
дям, державшим дона Диего.
- Привяжите его к жерлу пушки! - приказал он и, пока они торопливо
выполняли его приказ, сказал, обратясь к остальным: - Отправляйтесь в
кормовую рубку и приведите сюда испанских пленных. А ты, Дайк, беги на-
верх и прикажи поднять испанский флаг.
Дон Диего, привязанный к жерлу пушки, неистово вращал глазами, прок-
линая капитана Блада. Руки испанца были заведены за спину и туго стянуты
веревками, а ноги привязаны к станинам лафета. Даже бесстрашный человек,
смело глядевший в лицо смерти, может ужаснуться, точно узнав, какой
именно смертью ему придется умирать.
На губах у испанца выступила пена, но он не переставал проклинать и
оскорблять своего мучителя:
- Варвар! Дикарь! Проклятый еретик! Неужели ты не можешь прикончить
меня как-нибудь похристиански?
Капитан Блад, не удостоив его даже словом, повернулся к шестнадцати
закованным в кандалы испанским пленникам, спешно согнанным в кают-компа-
нию.
Уже по пути сюда они слышали крики дона Диего, а сейчас с ужасом уви-
дели, в каком положении он находится. Миловидный подросток с кожей олив-
кового цвета, выделявшийся среди пленников своим костюмом и манерой дер-
жаться, рванулся вперед и крикнул:
- Отец!
Извиваясь в руках тех, кто с силой удерживал его, он призывал небо и
ад отвратить этот кошмар, а затем обратился к капитану с мольбой о мило-
сердии, причем эта мольба в одно и то же время была и неистовой и жалоб-
ной. Взглянув на молодого испанца, капитан Блад с удовлетворением поду-
мал, что отпрыск дона Диего в достаточной степени обладает чувством сы-
новней привязанности.
Позже Блад признавался, что на мгновение его разум возмутился против
выработанного им жестокого плана. И для того чтобы прогнать это чувство,
он вызвал в себе воспоминание о злодействах испанцев в Бриджтауне. Он
припомнил побледневшее личико Мэри Трэйл, когда она в ужасе спасалась от
насильника-головореза, которого он убил; он вспомнил и другие, не подда-
ющиеся описанию картины этого кошмарного дня, и это укрепило угасавшую в
нем твердость. Бесчувственные, кровожадные испанцы, со своим религиозным
фанатизмом, не имели в себе даже искры той христианской веры, символ ко-
торой был водружен на мачте приближавшегося к ним корабля. Еще минуту
назад мстительный и злобный дон Диего утверждал, будто господь бог бла-
говолит к католической Испании. Ну что ж, дон Диего будет сурово наказан
за это заблуждение.
Почувствовав, что твердость вернулась в его сердце, Блад приказал Ог-
лу зажечь фитиль и снять свинцовый фартук с запального отверстия пушки,
к жерлу которой был привязан дон Диего. И когда Эспиноса-младший разра-
зился новыми проклятиями, перемешанными с мольбой, Блад круто повернулся
к нему.
- Молчи! - гневно бросил он. - Молчи и слушай! Я вовсе не имею наме-
рения отправить твоего отца в ад, как он этого заслуживает. Я не хочу
убивать его, понимаешь?
Удивленный таким заявлением, сын дона Диего сразу же замолчал, и ка-
питан Блад заговорил на том безупречном испанском языке, которым он так
блестяще владел, к счастью как для дона Диего, так и для себя:
- Из-за подлого предательства твоего отца мы попали в тяжкое положе-
ние. У нас есть все основания опасаться, что этот испанский корабль зах-
