жу.
- Ты знаешь, о чем я говорю, - сказала она. - Раньше ты проводил с
ними гораздо больше времени.
- Потому что не было тебя, - ответил я и открыл дверь.
Она покачала головой:
- Это совсем другое.
- Конечно, другое. И слава богу!
Я поднял ее на руки и пронес по коридору в свою комнату.
- Тебе нужны товарищи, - сказала она. Ее губы почти касались моего
лица.
- Ты мне тоже нужна.
- Но не так...
- Это мы еще посмотрим.
Я открыл дверь, и она соскользнула на пол, не отпуская меня.
- А я очень неважный товарищ, Робби.
- Надеюсь. Мне и не нужна женщина в роли товарища. Мне нужна возлюб-
ленная.
- Я и не возлюбленная, - пробормотала она.
- Так кто же ты?
- Не половинка и не целое. Так... фрагмент...
- А это самое лучшее. Возбуждает фантазию. Таких женщин любят вечно.
Законченные женщины быстро надоедают. Совершенные тоже, а "фрагменты" -
никогда.
Было четыре часа утра. Я проводил Пат и возвращался к себе. Небо уже
чуть посветлело. Пахло утром.
Я шел вдоль кладбища, мимо кафе "Интернациональ". Неожиданно откры-
лась дверь шоферской закусочной около дома профессиональных союзов, и
передо мной возникла девушка. Маленький берет, потертое красное пальто,
высокие лакированные сапожки на шнуровке. Я уже прошел было мимо, но
вдруг узнал ее:
- Лиза...
- И тебя, оказывается, можно встретить.
- Откуда ты? - спросил я.
Она показала на закусочную:
- Я там ждала, думала, пройдешь мимо. Ведь ты в это время обычно
идешь домой.
- Да, правильно...
- Пойдешь со мной? Я замялся.
- Это невозможно...
- Не надо денег, - быстро сказала она.
- Не в этом дело, - ответил я необдуманно, - деньги у меня есть.
- Ах, вот оно что... - с горечью сказала она и захотела уйти.
Я схватил ее за руку:
- Нет, Лиза...
Бледная и худая, она стояла на пустой, серой улице. Такой я встретил
ее много лет назад, когда жил один, тупо, бездумно и безнадежно. Сначала
она была недоверчива, как и все эти девушки, но потом, после того как -
мы поговорили несколько раз, трогательно привязалась ко мне. Это была
странная связь. Случалось, я не видел ее неделями, а потом она вдруг
оказывалась где-то на тротуаре и ждала меня. Тогда мы оба были одиноки,
и даже немногие крупицы тепла, что мы дарили друг другу, были для каждо-
го значительны. Я давно уже не видел ее. С тех пор, как познакомился с
Пат.
- Где ты столько пропадала, Лиза? Она пожала плечами:
- Не все ли равно? Просто захотелось опять увидеть тебя... Ладно, мо-
гу уйти...
- А как ты живешь?
- Оставь ты это... - сказала она. - Не утруждай себя...
Ее губы дрожали. По ее виду я решил, что она голодает.
- Я пройду с тобой немного, - сказал я.
Ее равнодушное лицо проститутки оживилось и стало детским. По пути я
купил в одной из шоферских закусочных, открытых всю ночь, какую-то еду,
чтобы покормить ее. Лиза сперва не соглашалась, и лишь когда я ей ска-
зал, что тоже хочу есть, уступила. Она следила, как бы меня не обманули,
подсунув плохие куски. Она не хотела, чтобы я брал полфунта ветчины, за-
метив, что и четвертушки довольно, если взять еще немного франкфуртских
сосисок. Но я купил полфунта ветчины и две банки сосисок.
Она жила под самой крышей, в каморке, обставленной кое-как. На столе
стояла керосиновая лампа, а около кровати - бутылка с вставленной в нее
свечой. К стенам были приколоты кнопками картинки из журналов. На комоде
лежало несколько детективных романов и конверт с порнографическими отк-
рытками. Некоторые гости, особенно женатые, любили разглядывать их. Лиза
убрала открытки в ящик и достала старенькую, но чистую скатерть.
Я принялся развертывать покупки. Лиза переодевалась. Сперва она сняла
платье, а не ботинки, хотя у нее всегда сильно болели ноги, я это знал.
Ведь сколько же ей приходилось бегать. Она стояла посреди комнатки в
своих высоких, до колен, лакированных сапожках и в черном белье.
- Как тебе нравятся мои ноги? - спросила она.
- Классные, как всегда...
Мой ответ обрадовал ее, и она с облегчением присела на кровать, чтобы
расшнуровать сапоги.
- Сто двадцать марок стоят, - сказала она, протягивая мне их. - Пока
заработаешь столько, износятся в пух и прах.
Она вынула из шкафа кимоно и пару парчовых туфелек, оставшихся от
лучших дней; при этом она виновато улыбнулась. Ей хотелось нравиться
мне. Вдруг я почувствовал ком в горле, мне стало грустно в этой крохот-
ной каморке, словно умер кто-то близкий.
Мы ели, и я очень осторожно разговаривал с ней. Она заметила какую-то
перемену во мне. В ее глазах появился испуг. Между нами никогда не было
больше того, что приносил случай. Но, может быть, как раз это и привязы-
вает и обязывает людей сильней, чем многое другое. Я встал.
- Ты уходишь? - спросила она так, словно уже давно опасалась этого.
- У меня еще одна встреча...
Она удивленно посмотрела на меня:
- Так поздно?
- Важное дело, Лиза. Надо попытаться разыскать одного человека. В это
время он обычно сидит в "Астории".
Нет женщин, которые понимают эти вещи так хорошо, как девушки вроде
Лизы. И обмануть их труднее, чем любую женщину. Ее лицо стало каким-то
пустым.
- У тебя другая...
- Видишь, Лиза... мы с тобой так мало виделись... скоро уже год... ты
сама понимаешь, что...
- Нет, нет, я не об этом. У тебя женщина, которую ты любишь! Ты изме-
нился. Я это чувствую.
- Ах, Лиза...
- Нет, нет. Скажи!
- Сам не знаю. Может быть...
Она постояла с минуту. Потом кивнула головой:
- Да... да, конечно... Я глупа... ведь между нами ничего и нет... -
Она провела рукой по лбу. - Не знаю даже, с какой стати я...
Я смотрел на ее худенькую надломленную фигурку. Парчовые туфельки...
кимоно... долгие пустые вечера, воспоминания...
- До свидания, Лиза...
- Ты идешь... Не посидишь еще немного? Уходишь... Уже?
Я понимал, о чем она говорит. Но этого я не мог. Было странно, но я
не мог иначе, никак не мог. Я чувствовал это всем своим существом.
Раньше такого со мной не бывало. Не было у меня преувеличенных представ-
лений о верности. Но теперь это исключалось начисто. Я вдруг почувство-
вал, как далек от всего этого.
Она стояла в дверях.
- Ты уходишь... - проговорила она и тут же подбежала к комоду. -
Возьми обратно, я знаю, что ты положил мне деньги под газету... не нужны
они мне... вот они... вот... только уйди!..
- Я должен, Лиза.
- Ты больше не придешь...
- Приду, Лиза...
- Нет, нет, ты больше не придешь, я знаю! И не приходи больше! Да иди
ты, иди же наконец... - Она разрыдалась. Я спустился по лестнице, не ог-
лянувшись.
Я еще долго бродил по улицам. Это была необычная ночь.
Я переутомился и знал, что не усну. Прошел мимо "Интернационаля", ду-
мая о Лизе, о прошедших годах, о многом другом, давно уже позабытом. Все
отошло в далекое прошлое и как будто больше не касалось меня. Потом я
прошел по улице, на которой жила Пат. Ветер усилился, все окна в ее доме
были темны, утро кралось на серых лапах вдоль дверей. Наконец я пришел
домой. "Боже мой, - подумал я, - кажется, я счастлив".
XIII
- Даму, которую вы всегда прячете от нас, - сказала фрау Залевски, -
можете не прятать. Пусть приходит к нам совершенно открыто. Она мне нра-
вится.
- Но ведь вы ее не видели, - возразил я.
- Не беспокойтесь, я ее видела, - многозначительно заявила фрау За-
левски. - Я видела ее, и она мне нравится. Даже очень. Но эта женщина не
для вас!
- Вот как?
- Нет! Я просто удивлена - как это вы откопали ее в своих кабаках.
Хотя, конечно, такие забулдыги, как вы...
- Мы уклоняемся от темы, - прервал я ее.
Она подбоченилась и сказала:
- Эта женщина - для человека с хорошим, прочным положением. Одним
словом, для богатого человека!
"Так, - подумал я, - вот и получил! Этого еще только не хватало".
- Вы можете это сказать о любой женщине, - заметил я раздраженно.
Она тряхнула седыми кудряшками:
- Дайте срок! Будущее покажет, что я права.
- Ах, будущее! - Я с досадой швырнул на стол запонки. - Кто сегодня
говорит о будущем! Зачем ломать себе голову над этим!
Фрау Залевски озабоченно покачала своей величественной головой:
- До чего же странны нынешние молодые люди. Прошлое вы ненавидите,
настоящее презираете, а будущее вам безразлично. Вряд ли это приведет к
хорошему концу.
- А что вы, собственно, называете хорошим концом? - спросил я. - Хо-
роший конец бывает лишь тогда, когда до него все было плохо. Уж куда как
лучше плохой конец.
- Все это еврейские выкрутасы, - возразила фрау Залевски с досто-
инством и решительно направилась к двери. Но, уже взявшись за ручку, за-
мерла как вкопанная. - Смокинг? - изумленно прошептала она. - У вас?!
Она вытаращилась на костюм Отто Кестера, висевший на дверке шкафа. Я
одолжил его, чтобы вечером пойти с Пат в театр.
- Да, у меня! - ядовито сказал я. - Ваша наблюдательность, сударыня,
вне всякого сравнения!
Она ехидно посмотрела на меня. Буря мыслей, отразившаяся на ее толс-
том лице, разрядилась широкой всепонимающей усмешкой.
- Ага! - сказала она. И затем еще раз: - Ага! - И уже из коридора,
совершенно преображенная той вечной радостью, которую испытывает женщина
при подобных открытиях, с каким-то вызывающим наслаждением она бросила
мне через плечо: - Значит, так обстоят дела!
- Да, так обстоят дела, чертова сплетница! - злобно пробормотал я ей
вслед, зная, что она меня уже не слышит. В бешенстве я швырнул коробку с
новыми лакированными туфлями на пол. Ей, видите ли, нужен богач! Как
будто я сам этого не знал!
Я зашел за Пат. Она стояла в своей комнате, уже одетая для выхода, и
ожидала меня. У меня едва не перехватило дыхание, когда я увидел ее.
Впервые со времени нашего знакомства на ней был вечерний туалет.
Платье из серебряной парчи мягко и изящно ниспадало с прямых плеч.
Оно казалось узким и все же не стесняло ее свободный широкий шаг. Спере-
ди оно было закрыто, сзади имело глубокий вырез углом. В матовом синева-
том свете сумерек Пат казалась мне каким-то серебряным факелом, неожи-
данно и ошеломляюще изменившейся, праздничной и очень далекой. Призрак
фрау Залевски с предостерегающе поднятым пальцем вырос за ее спиной, как
тень.
- Хорошо, что ты не была в этом платье, когда я встретил тебя впер-
вые, - сказал я. - Ни за что не подступился бы к тебе.
- Так я тебе и поверила, Робби. - Она улыбнулась. - Оно тебе нравит-
ся?
- Мне просто страшно! В нем ты совершенно новая женщина.
- Разве это страшно? На то и существуют платья.
- Может быть. Меня оно слегка пришибло. К такому платью тебе нужен
другой мужчина. Мужчина с большими деньгами.
Она рассмеялась:
- Мужчины с большими деньгами в большинстве случаев отвратительны,
Робби.
- Но деньги ведь не отвратительны?
- Нет. Деньги нет.
- Так я и думал.
- А разве ты этого не находишь?
- Нет, почему же? Деньги, правда, не приносят счастья, но действуют
чрезвычайно успокаивающе.
- Они дают независимость, мой милый, а это еще больше. Но, если хо-
чешь, я могу надеть другое платье.
- Ни за что. Оно роскошно. С сегодняшнего дня я ставлю портных выше
философов! Портные вносят в жизнь красоту. Это во сто крат ценнее всех
мыслей, даже если они глубоки, как пропасти! Берегись, как бы я в тебя
не влюбился!
Пат рассмеялась. Я незаметно оглядел себя. Кестер был чуть выше меня,
пришлось закрепить брюки английскими булавками, чтобы они хоть кое-как
сидели на мне. К счастью, это удалось.
Мы взяли такси и поехали в театр. По дороге я был молчалив, сам не
понимая почему. Расплачиваясь с шофером, я внимательно посмотрел на не-
го. Он был небрит и выглядел очень утомленным. Красноватые круги окайм-
ляли глаза. Он равнодушно взял деньги.
