рабля мастер получает от казны 200 рублей.
- Деньги немалые, - подмигнула она Прошке. - Уж ты, когда встретимся
на улице, так не зазнавайся, поклонись мне, дружок. На Камчатку или в
Охотск хочешь? Там карьера бывает скорая.
Прошка прикинул и так и эдак. Отказался:
- Пока молод, мне повоевать желательно...
Ближе к весне предстояла ему дальняя дорога.
7. КЕКЕРЕКЕКСИНЕН
Накануне побед русской армии Париж праздновал свадьбу дофина, будуще-
го короля Людовика XVI, с младшей дочерью МарииТерезии - Марией-Антуа-
неттой, которой минуло уже 14 лет. В день венчания придворные Версаля
устроили неприличную давку, смертельно помяв сотню швейцарских гвардей-
цев (а этих ландскнехтов помять трудно!). Публичное торжество у Тюильри
завершилось подлинной катастрофой: озверевшие буржуа обрушили экипажи,
топча ногами павших и лошадей в упряжи, а толпа была настолько плотной,
что многие мертвецы не могли упасть, продолжая двигаться в груде спрес-
сованных тел, пока не рухнули перила набережной и люди не посыпались в
Сену, - число жертв перевалило за тысячу. Когда об этом событии извести-
лись в Петербурге, то многие при дворе суеверно перекрестились:
- Людовику Шестнадцатому не бывать: примета для Франции нехорошая...
Но примета была нехорошей и для России: браком дофина Франции с до-
черью венской императрицы закреплялся союз против России. Шуазель стра-
дал: умудренная богатым опытом Франция теперь вынуждена была учитывать
на весах Европы успехи молодой, быстро шагающей России. Чисто политичес-
кий союз Версаля с Веною превращался в фамильный, становясь более опас-
ным для Петербурга.
В эти дни Мустафа III, окруженный французами, рассуждал:
- Уничтожив мой флот в Хиосе и при Чссмс, русские лишь подстригли мне
бороду, но подстриженная борода, как вы знаете, растет еще быстрее...
Удивительная страна! Французам казалось, что они попали за кулисы Ев-
ропы, в мир ярких, но растрепанных декораций, и нигде так хорошо не ощу-
щалась несуразность турецкой жизни, как на базарах Стамбула. Войны на-
полняли площади майданов толпами невольников, золотом и серебром, зерка-
лами и хрустальной посудой, розовым маслом и благовониями. Внешне каза-
лось, что все сыты и довольны. Но даже вблизи столицы никто не видел
клочка обработанной земли. Столица султана кормилась исключительно с
пристани: что привезут корабли из Египта, из Греции, из-Африки или из
Сирии, то будет сегодня съедено. Но теперь русская эскадра Спиридова
блокировала Дарданеллы, и там, где еще вчера пересыпалось тусклое золото
и шумела драгоценная парча, теперь лежали умиравшие люди. Вот как мало
надо богатейшей стране, чтобы она вдруг скорчилась от голода... В эти
дни султан заявил, что теперь сам поведет войска, но тут стали плакать
его жены, и он, печальный, вернулся в гарем. Стамбул кишмя кишел дезер-
тирами. Полиция наказала проституткам не брать с них платы, но бурными
ласками заставить вернуться под Знамя Пророка, при одном виде которого
неверные сразу ослепнут. Однако, почуяв неладное в бескорыстии гурий,
дезертиры раздели их донага, гоняли по улицам, избивая палками. "Мы не
виноваты, - кричали они, - что пушки неверных заряжены ядрами величиной
с хороший курдюк жирной овцы".
Мустафа III велел обставить Сераль виселицами и кольями. Дезертиров
подвешивали крючьями за ребра, они сипло орали, когда колья медленно
пронзали им внутренности. Но в одну из ночей все виселицы оказались спи-
лены и на стене Сераля явилась грозная надпись: султан добудет нам мир
или он потеряет престол. Мустафа призвал к себе венского посла Тугута.
Свадьба дофина с Марией-Антуанеттой усилила антирусскую коалицию, и по-
тому султан говорил уверенно:
- Твоя мудрая императрица, да хранит ее Аллах, может облегчить мое
положение и насытить свое неутоленное чрево. Сообща изгнав русских из
Польши, Турция и Австрия разделят Польшу между собою... не так ли? - Ту-
гут сомневался. - А ты не сомневайся. Если сами же барские конфедераты
обещали мне за войну с Россией отдать Волынь и Подолию, то они не оби-
дятся, если Вена заберет Буковину с Галицией.
Тугут, бездомный мальчик, был воспитанником венской императрицы. Нас-
тоящая фамилия его Thunichtsgut (делай не хорошо), но Мария-Терезия ука-
зала ему писаться иначе: Thugut (делай хорошо)!
- Такая конжурация, - отвечал Тугут, - вызовет большое пролитие кро-
ви, а моя императрица будет еще больше плакать.
Мустафа весело и беззаботно рассмеялся:
- Ты, посол, знаешь только свою жену, а у меня этого добра полный га-
рем, я лучше изучил слабую женскую породу. Спроси любого из моих евну-
хов, он тебе скажет: чем больше женщины плачут, тем меньше они бегают по
нужде...
Дипломатией тут и не пахло. Но за изворотом мышления султана таилась
логика: Мария-Терезия может польститься на легкую добычу. Габсбурги не-
исправимы!
Метеор-Суворов обретал в Польше первую славу - громкую...
Главари барской конфедерации, всюду им разбиваемой, бежали в Силезию,
но Фридрих II вытолкал их оттуда в три шеи, они затаились в мадьярском
Прешове, провозгласив низложение "теленка" с престола. Акт этот вручил
королю Михаил Стравинский (предок известного композитора), пробравшийся
в замок Варшавы под видом просителя, а Станислав Понятовский, крайне
встревоженный, умолял Петербург усилить борьбу с конфедератами... Фрид-
рих II, размышляя об этом, тщательно отработал на флейте сложный пассаж
маэстро Кванца. Продув мундштук, он сказал Финкенштейну:
- Дружище, а что слыхать о чуме в России?
Если не знать короля, то вопрос покажется вне всякой связи с конфеде-
ратами. Но министр знал: мышление Фридриха - как у Филидора, заранее
рассчитывавшего все ходы шахматных фигур.
- По слухам, уже немало жертв в Харькове, есть подозрительно уязвлен-
ные и в самой Москве, среди работных людей.
- Прекрасно! - обрадовался король. - Пусть наши берлинские газеты
кричат, что русская чума уже переползла в города польские и необходимо
оцепить мою Пруссию кордонами...
На самом же деле он выстроил вдоль границ с Польшею не санитарные
кордоны, а целую армию, готовую по первому свистку из Потсдама обрушить
пограничные столбы. Но мнение Европы королю обмануть удалось! Даже бер-
линцы, начитавшись газет, бегали по врачам с каждым прыщиком, запасались
"уксусом четырех разбойников". Прусские академики между тем времени зря
не теряли: в древних архивах они отыскивали любые ничтожные предлоги
мнимых прав на польские земли. А по ночам солдаты Фридриха врывались во
владения Речи Посполитой, хватали с постелей сонных вдовушек и девиц,
тащили их за волосы в Пруссию... Финк фон Финкенштейн спросил короля:
- А вы придумали занятие для этих польских девок?
- Финк, - отвечал король, - самое удобное для них занятие - быть вер-
ными женами моих потсдамских гренадеров.
Когда полячки стали его подданными, он возмутился:
- Безобразие! А где же их приданое?..
Берлинские юристы предъявили Польше претензии: пусть каждая полячка,
нашедшая семейное счастье в Пруссии, получит от Польши кровать, четыре
большие подушки, два одеяла, корову, двух породистых свиней и хотя бы
три дуката - на пиво своему бравому мужу.
Король пригласил к себе чиновника Гальсера:
- Не пора ли начинать чеканку дукатов, которые бы на треть веса сос-
тояли из самой паршивой лигатуры?
- На какую сумму прикажете, ваше величество?
- Для начала в пятнадцать миллионов...
С этими миллионами король послал в Польшу своего поверенного Эфраима.
Под именем консула Симониса жулик закупал для Пруссии зерно, кожи, мясо,
драгоценности, меха, лес, картины, парусину-и за все расплачивался
фальшивой монетой. Обогатив казну короля, Симонис скрылся, а поляки не
сразу, но все же догадались, что их облапошили на целую треть доходов.
Решив поскорее сбыть с рук фальшивые дукаты, они пустили их в оборот, и
вскоре генерал-прокурор князь Вяземский, ужасно взволнованный, не нахо-
дил слов, докладывая Екатерине о наплыве фальшивых денег.
- Александр Алексеич, - сказала Екатерина, - ты не пугайся. При Ели-
завете уже было такое, когда мы с Пруссией воевали.
- Боюсь, не Эфраим ли снова за дело взялся?
- Не страдай! Поехали лучше кататься...
В дороге она указала: открыто объявить по всей империи, что фальшивые
дукаты будут принимаемы казной, как настоящие, а тишком велела вызнать
пути-дороги "Симониса". Екатерина ехала на прогулку в новой карете,
овальные бока которой были расписаны изящными картинами в духе Антуана
Ватто. Кони вынесли ее на развилку Московского и Царскосельского трак-
тов. В кустах белела конторка рабочей артели, осушавшей болото. Вдоль
тропинки шагала в город чухонка с молочным кувшином на голове.
- Как зовется место сие? - окликнул ее Вяземский.
- Кекерекексинен, - ответила та.
- Qu'est que c'est? - удивилась Екатерина. Лакеи с запяток объяснили
ей, что с чухонского на русский это переводится так: Лягушачье болото. -
Вот и чудесно! - Екатерина повернулась к Бецкому. - Иван Ваныч, завтра
же отпиши в Лондон, чтобы на заводе Веджвуда сделали фаянсовый сервиз с
изображением жанровых сцен из жизни веселых лягушек. На этом болоте
выстрою дворец.
Вяземский сдернул с лысой головы пышный парик:
- Господи, пресвятая матерь-богородица! Войнища такая идет, кругом в
долгу, как в шелку, одними бумажками сыты, а ваше величество новый дво-
рец ставит... И где? На болоте чухонском.
- Молчи, старик! Пока я жива, будут и деньги, а вот когда помру, тог-
да ни меня, ни вас, ни денег не будет.
Лейб-кучер Никита громко высморкался с козел:
- А кудыть дале-то ехать, осударыня?
Екатерина с размаху убила комара на своей щеке.
- Езжай, куда глаза глядят. Нам везде хорошо!
О чем Фридрих II не договорил с Австрией при свидании в силезском
Нейссе, следовало решить в моравском Нейштадте, куда Иосиф II и выехал
вместе с Кауницем. Тот еще пытался водить на помочах молодого германско-
го императора, но Иосиф иногда уже давал канцлеру ощутимые ответные
щелчки.
Фридрих был бы счастлив слышать их диалог в карете.
- Сами мы воевать не будем, - доказывал Иосиф, - но в случае победы
Турции над Россией я хотел бы иметь в своих владениях часть Польши, всю
Галицию и... не откажусь от Украины.
- Зато в случае победы России над Турцией, - подхватывал Кауниц, -
наши планы становятся шире: Австрия должна поглотить Малую Валахию, Бол-
гарию, Сербию, Боснию, Албанию и... Грецию!
- Вы забыли о Египте, - напомнил император.
- Простите, ваше величество, я забыл...
- Следует помнить, что со временем мы должны занять и Египет, дабы не
допустить туда французов и англичан, которые придут на берега Нила, если
мы, немцы, не поторопимся.
- Еще раз извините мою старческую забывчивость.
- Я вас прощаю, - сказал Иосиф...
Фридрих приветливо встретил свиту Иосифа (составленную, как нарочно,
из генералов, которых королю доводилось вдребезги сокрушать на полях бы-
лых сражений), а канцлер Кауниц, сухо кивнув королю, удалился на кухню,
где с помощью аптечных весов и мензурок начал производить химический
анализ сливок, шоколада и сахара, должных воплотиться в обычную чашку
какао. Иосиф заранее извинился перед Фридрихом за дурацкие причуды канц-
лера:
- Окна будут плотно затворены - никакого проветривания. Перья и ка-
рандаши должны лежать в идеальной линии, иначе он взбесится. Не удивляй-
тесь, если канцлер вдруг начнет метаться, сравнивать температуру наруж-
ного воздуха с комнатной, и при этом то снимать, то надевать свои черные
плащи.
- Благодарю. Сколько плащей он носит сразу?
- Сейчас на нем девять.
- Хорошо, что у вашего канцлера не девять голов...
Конференцию Кауниц открыл со всей спесью, ему присущей. Он не привык
