Валентин Пикуль
Фаворит
Роман-хроника времен Екатерины II в двух книгах
OCR Палек, 1998 г.
Аннотация
В романе запечатлены важнейшие события отечественной истории второй
половины XVIII столетия. В центре повествования - образ фаворита импе-
ратрицы Екатерины II Алексеевны, выдающегося государственного деятеля,
полководца Григория Александровича Потемкина. Среди действующих лиц -
императрица Елизавета Петровна и граф Алексей Разумовский, великий русс-
кий ученый Михаил Ломоносов и граф Иван Шувалов, основатель русского на-
ционального театра Федор Волков и граф Александр Строганов, знаменитые
адмиралы флота Российского Григорий Спиридов и Самуил Грейг, польский
король Станислав Август Понятовский и мятежник Емельян Пугачев...
ОТ АВТОРА
Пушкин предрекал: "...Имя странного Потемкина будет отмечено рукою
истории", а Герцен позже писал, что "историю Екатерины Великой нельзя
читать при дамах". Имена этих людей, спаянные единой страстью и нена-
вистью, общими викториями и поражениями, нерасторжимы в давности русс-
кой, Потемкин никогда не стал бы "князем Таврическим", если бы его мино-
вала любовь Екатерины, но и она не рискнула бы титуловаться "Великой",
если б ее не окружали русские люди, подобные Потемкину!
Летопись придворного фаворита в России часто писалась дегтем на кри-
вобоких заборах. Однако в бесконечной череде куртизанов встречались и
умные люди, страстные патриоты: они дерзко вторгались в Большую Полити-
ку, управляя не только коронованной любовницей, но и всем государством.
Среди таких баловней счастья первое место принадлежит светлейшему
князю Потемкину-Таврическому, и громадное значение его деятельности в
истории развития нашего Отечества уже никем не оспаривается.
Петр I удачно разрешил проблему Балтийскую,
Потемкину выпала честь завершить проблему Черноморскую,
Именно этот человек и станет нашим главным героем,
Роман "Фаворит" является логическим завершением моих прежних истори-
ческих хроник "Слово и дело", "Пером и шпагой", Я старался не повторять
самого себя, и потому некоторые эпизоды романа написаны с учетом того,
что читатель уже знаком с предыдущими фактами, а значит, ему понятна
взаимосвязь событий...
В этом романе только один вымышленный герой, но образ его создан на
основе подлинных фактов. Все остальные - достоверные личности, а диалоги
их подтверждены перепискою и другими документами той эпохи.
Книга первая
Счастье не так уж слепо, как обыкновенно
думают. Чтобы лучше доказать это,
я построю следующий силлогизм:
Первая посылка - качества и характер.
Вторая - поведение.
Вывод - счастие или несчастие.
Из старинной сентенции
РОЖДЕНИЕ
(Вместо пролога)
Доцветали на Москве сады и огороды, душно было.
В окна залетали пчелы, гудя отяжеленно - к дождю.
На соседнем дворе князей Хованских бранились прачки, хлестали одна
другую жгутами мокрого белья.
И плыл в небе змей бумажный - детишки баловались.
- Эх! - сказал инвалид. - Налью-ка остатнюю...
Конечно, ежели тебе уже на седьмой десяток, а ты в секундмайорах за-
сиделся, то фортуна злодейская пророчит явное: генерал-аншефом тебе,
красну молодцу, не бывать. От этого предвидения майор полков пеших пре-
бывал в давнем унынии и водку потреблять изволил, кою и закусывал кара-
сями сушеными.
1732 год обозначился тогда на Руси...
Издавна ведомо, что воинство инвалидами украшается. А когда от пока-
леченных уже невмоготу, разгоняют их по домам, дабы, на полатях отлежи-
ваясь, они язвами своими никому глаза не мозолили. Был зван и майор в
коллегию воинскую - ради учинения смотра врачебного. А ежели для ге-
ройства батального негоден, будут абшид ему давать без пенсии. Опохме-
лясь щами прокисшими, исправно пошел он себя комиссии предъявить. За
столом присутствия сиживали чины некий, весьма лютые.
- Назовись, - потребовали, - кто таков, и поведай нам о страданьях
своих. Но языка не трепли попусту, а докладывай экстрактно, потому как
время обеденное, а мы с утра раннего сидим тут не пивши, не евши - кале-
ками разными утруждаемся...
Майор толковый рапорт учинил для комиссии:
- Зовусь я Ляксандром Потемкиным, сын Васильев; дворянин роду старо-
го, именьишки мои в провинциях Пензенской да Смоленской; душ крепостных
имею с полсотни; в супружестве - да! - сопряжен, но за давностию лет же-
ны не помню, а детками Боженька обидел...
Затем, раздеваясь, стал майор инвалидностью наглядно хвастать: под
Азовом из лука татарского в бок стрелен, под Нарвою прикладом шведским
по черепу шарахнут, у Риги порохом обожжен изрядно, под Полтавою палашом
зверски рублен, а в несчастном Прутском походе рука колесом мортиры по-
мята, отчего персты худо гнутся. Но тут усмотрел он в ряду начальствен-
ном "бывого" солдата, который у него раньше в подчинении состоял. А те-
перь проныра солдат, происхождения "подлого", сам будучи майором, за
столом комиссии красовался - при шпаге и портупее с шарфом.
- А ты, гнида, каким побытом середь дворян затесался?
На что ему было ответствовано: чтобы шумства не учинял, иначе его под
руки выведут и в протокол вставят. Майор Потемкин поспешно напялил порт-
ки, мундир застегнул проворно:
- И пропади вы все с абшидом без пенсии! Лучше уж сгнию в инфантерии,
а посрамления чести шляхетской не потерплю...
Через два года после этого казуса, в уважение инвалидности, отставку
Потемкину все-таки дали.
- Езжай, - велели начальники, - до дому своего и сиди там тихохонько.
Время сейчас таково, что бубнить по углам не пристало...
Было время правления Анны Иоанновны - кровавой!
Александр Васильевич с Москвы-то съехал, но лошадок завернул не на
Смоленский тракт, чтобы жену навестить, а занесло его в пензенские края,
в убогое именьишко Маншино, что лежало на Киевской дороге. Тут его и по-
путал лукавый!
Вот уж истинно: седина в бороду - бес в ребро...
Потемкин жену свою Татьяну и впрямь позабыл. От стола-то свадебного
его сразу в инфантерию Петра I затолкали, и закувыркало недоросля в бит-
вах да маршах, только успевай поворачиваться. Не оттого ли и не поехал
он, сам старый, на родную Смоленщину, чтобы не видеть жены, тоже старой?
А живя в своей деревеньке, заприметил у соседей Скуратовых вдову мо-
лоденькую - Дарью Васильевну, что вышла из роду Кондыревых (была она на
тридцать лет моложе майора). И полюбилось инвалиду в село Скуратове на-
езживать. Приедет - честь честью, всем дворянам поклон учинит, а Дарье
Васильевне - персонально:
- Уж не кажусь ли я противен тебе, красавушка?
На что вдовица отвечала ему всегда прямодушно:
- Да вы, сударь, еще худого-то ничего не свершили, так с чего бы вам
противным казаться?
И стал Потемкин соблазнять молодицу на любовь.
- Мужчины нонеча, - отнекивалась Дарья Скуратова, - очень уж игривы
стали, мне, вдовице, опасаться их надобно.
- Так я... тоже вдову - соврал ей Потемкин; стал он ласкаться к Ску-
ратовым, на одиночество жалуясь, что, мол, негде и головы приклонить. -
Вот ежели б Дарья-то свет Васильевна дни мои скрасила, - намекал майор,
- так я на руках бы ее носил!
Скуратовы быстро уговорили невестку:
- Ты, дуреха, не реви: быть тебе из мичманского в ранге маеорском, а
коли несогласна, так со двора нашего сгоним...
Пред святым аналоем стоя, Потемкин и священника обманул, что давно,
мол, вдовствует. Дарья Васильевна понесла вскорости, лишь на шестом ме-
сяце тягостей нечаянно вызнав, что у мужа супруга жива на Смоленщине.
Встал старик перед иконами - повинился.
- То так! - сказал. - Да не помню я первой своей. Одна ты мила мне...
Уж прости - не изгоняй меня, увечного и сирого. Жизни-то у меня и не бы-
ло: одни виктории громкие да веселья кабацкие...
Собрали они пожитки, поволоклись телегою на Духовщину - едут и горю-
ют, друг друга жалеючи. Время было суровое, инквизиция духовная за двое-
женство карала жестоко. Приехали в Чижово, а там старые ветлы склонились
над ветхими баньками, из-под тележных колес с квохтаньем разбегались по
обочинам курочки с цыплятками. Вот и дворянская усадьба Потемкиных - та-
кая же изба, как у крестьян, только пошире да поусядистей...
Вышла на крыльцо жена. Они сразу в ноги ей пали, вымаливая прощение.
Татьяна Потемкина сказала мужу:
- Я ведь тебя, Сашенька, до седых волос ждала. Бывало, от хлебца кус-
ну, а сама плачу - сыт ли ты, в баталиях упражняясь? Все на дорогу пог-
лядывала - уж не едешь ли? Вот и сподобил Господь Бог на старости лет:
прилетел голубь мой ясный, да не един, а с голубицей молоденькой... Ишь
как она чрево-то свое оттопырила! Сразу видать, что яичко снесет вско-
рости...
Потемкин угрюмо взирал на свою жену - первую. Между ними валялась в
пыли вторая, и быть ей (согласно уставам церковным) всегда незаконной,
пока жива супруга первая.
Законная и спросила о том незаконную:
- Так что ж мне делать-то, чтобы счастье ваше благоустроить? Или уж
сразу руки на себя наложить?
- Уйди вон... не мешай, - мрачно изрек Потемкин. - Постригись. Схиму
прими. Тогда мы свободны станем... вот и все.
Старуха, горько плача, повязала голову черным платком, уложила в ко-
томку хлеб да соль, взяла посох в руки и побрела за околицу. На прощание
разок обернулась, сказала веще-зловеще:
- Живите без меня, люди. Бог вам судья...
Потемкины отбивали ей поклоны земные и не распрямились до тех пор,
пока горемычная не исчезла в буреломах лесной дороги, уводившей ее в мо-
настырь - на вечное заточение.
Потом Дарья Васильевна говорила мужу:
- Вот накажет нас Бог, не видать нам счастия.
- Не каркай, - отвечал Потемкин, наливку медовую под яблонькой кушая.
- А на что и нужна-то была она, ежели патлы - уже седые и клыки торчат?
Едина дорога ей - под клобук, а мы с тобой еще пожируем. Рожай первого,
и второго быстро придумаем.
- Страшно мне с вами, сударь мой неизбежный... Как можете столь суро-
во с людьми невинными поступать?
И была за такие слова исхлестана плеткою.
- Мужу не перечь! - лютовал Потемкин. - Да целуй мне руку за то, что
я, маеор, тебя супружеством осчастливил. Я ведь еще не проверял, каково
ты блюла себя во вдовстве... Проверю!
Старая лошадь паслась у старых овинов, а из старого леса гукала ста-
рая сова-пересмешница, - это Смоленщина, порубежная земля русская, где
под курганами усопли витязи времен былинных. Печальные шляхи тянулись
через шумливые дебри - какие на Русь, а какие во владения Речи Посполи-
той; синие васильки глазели из ржи на проезжих панов, на баб с граблями
да на нищих с торбами. Ближе к осени зачинались "рябиновые ночи" - чер-
ные, со страшным громом и треском ликующих молний: в такие-то вот ночи
на Смоленщине вызревала ядреная и сочная рябина...
А ближайшими соседями чижовских помещиков были сородичи Потемки-
ных-Каховские, Энгельгардты, Тухачевские, Порсмбские и Высоцкие; наезжа-
ли из соседних Сутолок веселые богатыри - Глинки, которых особенно жало-
вала Дарья Васильевна, и когда Гриша Глинка заводил песню, молодая жен-
щина радостно подхватывала:
Запшегайце коней в санки, мы поедем до коханки.
Ой, дзень, дзень, дзень - мы умчимся на весь день...
После первой дочери Марфиньки родилась у Потемкиных вторая - Марьюш-
ка, и Александр Васильевич подозрительно долго вглядывался в лик младен-
ца, лежавшего в колыбели.
- Что-то уж больно на Глинок смахивает, - объявил он вдруг. - И нос
не потемкинский, да и глаза не те...
- Да какой там нос, какие там глаза, - запричитала жена. - У деток
молочных все образы на един манир.
Страшный удар в лицо обрушил ее на спину... Старик помешался на рев-
ности. Жену отныне держал взаперти, неохотно выпускал перед гостями. На-
вещал его в Чижове двоюродный братец, Сергей Потемкин, неустанно подзу-
живал старика:
