говорить без меня с моим бестолковым мужем?
- Ваше печальное отсутствие мы старались заполнить здравой беседой о
разнице показаний в градусниках Реомюра и Цельсия.
- Вот как? А умнее темы вы не нашли? Реомюр и Цельсий - злостные вра-
ги мира христианского, а их градусники - чтобы дьявола тешить. По-моему,
- решила Мария-Терезия, - тут и говоритьто нечего: холодно - так знобит,
а жарко - так потеешь. Иди в кабинет. А ты, Франц, останься, - велела
она мужу. - И передай от меня своей княгине Ауэрспейг, что у нее шея как
у цапли. При такой тонкой шее не нужно даже топора - все быстро делается
садовым ножиком, каким обрезают на дереве лишние ветки...
В кабинете она сказала Кауницу, что молилась и плакала уже достаточ-
но: теперь, наученная опытом борьбы с Пруссией, она забудет обо всем,
что находится на севере, - ее внимание отныне приковано к Буковине, Сер-
бии, Галиции и Болгарии:
- Дунайское устье должно быть нашим, и через Дунай мы вплывем сразу в
Черное море...
Кауниц ловко увел ее мысли в сторону Польши.
- Римская империя, - доказывал он, - не может допустить, чтобы поляки
избрали королем... поляка. На что же существуем мы, немцы? Великое нес-
частье, что умер наш друг Август Третий и вслед за тем умер его сын...
простите, я забыл, отчего он умер.
- Зато я помню! Продолжай, канцлер.
Кауниц продолжал: Россия постепенно втягивается в наступательную по-
литику. Екатерина пушками выбила из Митавы саксонского принца Карла, ук-
репив в Курляндни престол своего вассала герцога Бирона; Петербург дерз-
ко насмехается над претензиями Дрездена к занятию польского престола, а
патриоты Речи Посполитой слезно взывают к ее милосердию - просят военной
помощи.
Мария-Терезия изучила свою секретную бухгалтерию:
- На производство скандала в Польше у меня есть не больше ста тысяч
гульденов. Ты же сам знаешь, что на такие денежки можно купить лишь та-
ратайку для метрессы Радзивилла. А без десяти миллионов (!) в польские
дрязги нам лучше не соваться.
- Но патриоты польские просят от нас интервенции!
Матрона затрясла мощной грудью и плечами:
- Ты разве не видишь, что я дрожу, как венгерская цыганка на морозе,
при одном лишь слове "Пруссия"! Откуда мы с тобой знаем: может, Фридрих
давно заключил альянс с Петербургом? Я уже оплакала над гробами предков
потерю любимой Силезии, а ты, канцлер, толкаешь меня в новую войну. Да
случись такая - и разбойник Фриц отберет у меня даже Богемию...
На все уговоры отвечала резко: нет, нет, нет!
Тогда Кауниц развернулся в сторону Версаля: давление австрийской по-
литики приведет к нажиму Франции на султана турецкого, а султан пускай
давит на Россию. Еще со времен кардинала Ришелье Франция привыкла ослаб-
лять Россию ударами в ее подвздошину - со стороны ногайских степей; ру-
ками крымских татар Версаль строил свою высокомерную политику.
Турецкий султан Мустафа III жил превосходно. Франция вооружала его
эскадры пушками, Версаль снабжал его гарем гинекологами, и над Босфором
гремели залпы, а в гареме уже плакали младенцы. Недавнее стечение планет
небосвода было таково, что в полночь второго дня будущей недели следова-
ло ожидать появление мудрейшего из султанов. Мустафа III спросил евнухов
- кто из его жен ближе всего к родам?
- Ах, эта шалунья Зюльма? Так передайте французам, чтобы она родила
точно в полночь второго дня следующей недели...
Гинекологам предстояла сложная задача! Но еще сложнее было положение
великого визиря Рагиб-паши, которого султан вызвал в Сераль и, перебро-
сив ему ногою шелковую подушку, объявил:
- Сядь, а я буду стоять перед тобой, пока ты не объяснишь мне, что за
шум возник в Польше...
Рагиб-паша отвечал, что он (лично он!) никогда и ничего хорошего от
женщин не ждал. Русская императрица Екатерина, конечно, баба сумасшед-
шая. Она хлопочет о коронации Понятовского только затем, чтобы потом
выйти за него замуж.
- И сейчас она собирается ехать в Курляндию, чтобы от Бирона сразу же
повернуть в Варшаву. Мне это секретное известие обошлось в триста пиаст-
ров, но я не жалею о потере ничтожных денег, зато счастлив донести прав-
ду о подлости русского Кабинета.
Мустафа III отсчитал ему только сто пиастров.
- Я по себе знаю, - сказал султан, - что если женщине чеголибо захо-
чется, то помешать невозможно. Она успокоится лишь в том случае, если ее
зашьют в мешок и бросят в воды Босфора. Но я уверен, что, пока мешок не
коснется далекого дна, женщина еще волнуется - как ей утолить свои вож-
деления!
При этих мудрейших словах сам великий визирь, сам главный астролог,
хранитель шубы султана, сторож султанского соловья и даже кормитель его
попугая - все они дружно задвигали бородами, выражая осуждение слабой
женской натуры. Рагиб-паша сказал султану, что французский посол маркиз
Вержен умоляет допустить его до света очей, пронзающих весь небосвод ми-
ра.
- Пусть придет этот франк, - милостиво разрешил Мустафа III (послов
других стран в Турции называли "собаками").
Представитель Версаля на одном дыхании сообщил:
- Увы, мы не имеем границ с Россией, чтобы сразу же наказать ее ору-
жием. Но такие границы имеете вы... Русский посол Обресков достоин того,
чтобы закончить жизнь в Бастилии (у нас) или в башне Эди-Куля (у вас). -
Вержен закрыл глаза и выкрикнул: Мне страшно сказать, что задумали в Пе-
тербурге: обручившись, Екатерина с Понятовским объединят Польшу с русс-
кими пространствами, в которых человек теряется, как комар в лесу...
Если бы маркиз на этом остановился, все было бы хорошо. Но беднягу
понесло дальше - прямо в пропасть невежества:
- Это значит, что империя османлисов... погибнет!
Вот тогда Мустафе III стало смешно:
- К чему ты трагически заломил руки, которым не хватает лишь ножа
Мельпомены, чтобы зарезаться перед любопытной публикой? Я лишаю тебя
своего просвещенного внимания, и впредь можешь вести переговоры с мо-
им...
Великий визирь Рагиб-паша уже выступил вперед.
- Нет, - осадил его султан, - ты уже старый человек, а потому отдох-
ни. Маркиз будет говорить с моим реис-эфенди [10].
Мустафа III войны с Россией не хотел, и реис-эфенди принял посла
Франции, не вставая с подушек и гладя кошку.
- Ты хочешь сесть? - спросил он со смехом. - Но, прости, здесь тебе
не Европа, и я не держу стульев в доме...
Вержен сказал, что сыновья Августа III, хотя они и немцы, вполне мо-
гут сойти за поляков. Реис-эфенди прямо в маркиза швырнул свою царапучую
кошку.
- Мы на Востоке, - вежливо произнес он, - конечно, не знаем того, что
знаете вы на Западе. Но все-таки мы способны догадаться, что собака,
сколь ее ни перекрашивай, не может заменить льва... Блистательную Порту,
- договорил он, - беспокоит сейчас другое... совсем другое... совсем...
Пауза. Маркиз Вержен насторожился.
- Слушай, а зачем ты насторожился?
- Чтобы лучше слышать о причинах вашего беспокойства.
Реис-эфенди поправил туфлю, спадавшую с ноги:
- А разве у нас имеются причины для беспокойства?..
Беседа закончилась. Рейс сказал драгоману:
- Пусть и дальше в Польше царит смута, нам это сейчас даже выгодно!
Так мы вернее сможем отрезать от Речи Посполитой самый сладкий ее крае-
шек - Подолию... Пришло время звать Обрескова!
Драгоман Маврокордато с трудом поймал кошку.
- Убери ее. И открой клетку с барсами...
Драгомана он тоже выслал. Обресков знал турецкий язык, а реис-эфенди
достаточно владел немецким и русским.
Алексей Михайлович Обресков - дипломат опытный, патриот пылкий, поли-
тик тонкий. На посту русского посла столь в Турции зажился, что шестерых
визирей похоронил. Жена тоже здесь умерла. Сейчас на посольской даче в
Буюк-Дере живет стройная гречанка из семьи местных фанариотов. Она ему
недавно родила сына.
- Брысь, окаянные! - цыкнул он на барсов, желавших обнюхать его шта-
ны, и тут же приятельски разругал рейса. - Ахмет, водку ты со мною пьешь
потихоньку от своего визиря, а все никак поумнеть не можешь... Перестань
пугать меня! Зачем я тебе сегодня?
- Ты сейчас удивишься, Алеко. Мы согласны на Понятовского. Но, скажи,
зачем вашей царице выходить за него замуж?
- Екатерина, - ответил Обресков, - не может стать женой Понятовского
по той причине, что Понятовский... женится.
- На ком же? Назови его невест.
Обрескову вспомнились варшавские чаровницы:
- Оссолинская, Грабовская, Ланскоронская...
Один из барсов, зайдя сзади, потянул россиянина зубами за ногу. Об-
ресков ласково потрепал хищника за холку.
- Ладно, - сказал реис-эфенди. - Мы сами заинтересованы в том, чтобы
с Польшею все обошлось. Мой султан совсем не хочет войны с вами. Поверь,
это так! Я говорю тебе правду...
Обресков ответил, что султан не хочет - верно, но в Крыму точит сабли
Крым-Гирей, а начни татары войну - начнут и турки. Реис-эфенди, как
озорной мальчишка, вдруг покатился спиной на подушки, задрав ноги, с ко-
торых слетели туфли без задников - туфли вмиг были разорваны зубами бар-
сов.
- Ты, Алеко, еще ничего не знаешь... Ха-ха-ха!
Обресков смутился - что он должен бы знать?
- Крым-Гирей поехал на дачу в Молдавию.
- Удивил! Так он и каждый год туда ездит.
- Но в этом году в Бахчисарай не вернется...
Барсов, злобно огрызавшихся, погнали в клетку. Перестав хохотать, ре-
ис-эфенди достал из-под себя смятую бумагу:
- Возьми, Алеко, на добрую память, - сказал с юмором.
Это был протест турецкого Дивана к России, в котором излагалась оза-
боченность султана по поводу того, что возникшие слухи о скором браке
Понятовского с Екатериной могут привести к слиянию Польши с Россией, а
Блистательная Порта не потерпит создания под своим боком столь мощного
государственного образования.
Алексей Михайлович спокойно свернул ноту:
- Прошу тебя, Ахмет, заверить Высокий Порог в том, что волеизъявление
вашего султана будет самым срочным образом доведено до сведения моего
правительства... Кстати, мне тут из Варшавы старки прислали - заходи
как-нибудь вечерком!
На посольском бриге быстро ставили паруса.
Через двадцать один день все новости достигнут Петербурга.
Прекрасны вы, долы молдавские! В зелени виноградников совсем затеря-
лась деревня Каушяны - летняя резиденция Крым-Гирея. Кони грудью раздви-
гали высокую траву... Барон Франсуа де Тотт, посол короля Людовика XV
при ставке крымского хана, спросил:
- Где вы получили образование, хан?
Крым-Гирей проследил за полетом ястреба в небе:
- Не образование - лишь воспитание! Всех Гиреев еще мальчиками отво-
зят на Кавказ, где в аулах черкесов племени беслень мы джигитуем с ору-
жием и воруем у соседних племен все, что попадается на глаза. Много ук-
радешь - отбирают, мало украдешь - бьют. Потом я с матерью скрывался в
Салониках, бывал в Алжире...
В молдавскую глухомань герцог Шуазель, глава французской политики,
заслал дипломата, чтобы он возмутил "дэлихана" к нападению на Россию.
Обстановка тому содействовала: татары и ногайцы давно не имели поживы с
набега на Русь. Но Крым-Гирей остерег де Тотта: сначала он дождется в
деревне молодого вина, а потом... подумает.
- Мне ведь тоже не хочется ссориться с султаном!
Но скоро до Молдавии дошла весть о перевороте в Бахчисарае, Мустафа
III утвердил на ханство Селим-Гирея, и, узнав об этом, посланец Версаля
предался невыразимому отчаянию:
- Все пропало! Франция так рассчитывала на вас...
Крым-Гирей грустил не больше минуты:
- Эй, музыканты! Чего затихли, играйте дальше...
Снова ударили бубны, запели цыганские скрипки.
- Если меня погубил мир, меня воскресит война!
Мановением руки хан стронул свой табор к северу - ближе к польской
Подолии. В пути им встретился большой отряд всадников. На пиках болта-
лись простреленные в битвах хоругви, а из переметных сум вяло свешива-
