она была насажена туго. Разозлясь, ударился башкой об стенку - горшок
вдребезги!
- Ой, ой, маменьки! - сказал Гриша...
С правым глазом что-то неладное. Торопливо начал срывать с головы
зловонные тряпки. Поскакал с полка вниз. Сунулся головой в кадушку с ле-
дяной водой. Но лечебная масса уже затвердела - вроде гипса. Внезапный
ужас обуял Потемкина.
Правый глаз его перестал видеть!
Нагишом он вылетел из бани - почти полоумен.
Да! Левый глаз, который не был завязан, по-прежнему вбирал краски
жизни, а правый померк... "Господи, неужто навсегда?"
Зверем вломился парень в горницу дома своего.
А там кудесник чай пьет, вареньицем себя лакомит.
- Ну, держись... - Потемкин схватил автора "элсксира жизни" и, нисп-
ровергнув, начал сурово уничтожать. Ерофеич чудом вывернулся, с воплем
прыснул на улицу. - Не уйти тебе! - настигал его Потемкин гигантскими
прыжками. Голиаф, страшный и одноглазый, несся по улице - по Большой
Шпалерной. Сбежались люди, схватили его. Одинокий глаз был свирепо обра-
щен к небесам, с которых осыпался приятный снежок.
- Твори, боже, волю свою... Ах я, несчастный!
Его повели домой. Босиком он ступал по снегу. Все пропало, - плакал
он. - Все... теперь все!
После этого Потемкин на долгие 18 месяцев заточил себя; ровно ПОЛТОРА
ГОДА отвергал людей, избегал общества, и - уже без него! - миновали важ-
ные для России события... Екатерина первое время спрашивала, куда делся
ее камер-юнкер, но Орловы убедили ее, что лодырь службою при дворе не
дорожит. Бог с ним!
- Вольному воля. - И Екатерина позабыла о нем.
5. НЕ ПЕРЕСТАЮ УДИВЛЯТЬСЯ
Старый король объезжал свои владения, под колесами с шипением распол-
залась грязища бранденбургских проселков. Парижским трактатом закончи-
лась Семилетняя война, а Губертсбургский мир все-таки оставил Силезию за
королем.
Но... какою ценой заплатила за это Пруссия?
Хмурый рассвет начинался над пепельными полянами. Открыв дверцу каре-
ты, Фридрих II сказал де Катту:
- Наверное, такой же пустыней была Германия после набегов Валленштей-
на, и слава богу, что на этот раз дело не дошло до открытого людоедства.
Теперь я не знаю, сколько нужно столетий, чтобы здесь снова распустились
прекрасные гиацинты. Отныне я не король - я лишь врач у постели тяжело-
больной Пруссии.
Де Катт спросил его величество:
- С чего решили вы начать возрождение страны?
- С армии! Быстрее освоить опыт минувшей войны, улучшить подготовку
войск. Старых солдат отпущу по домам, наберу молодых. Да, я утомил своих
неприятелей войною, но я не хочу, чтобы они отдохнули от нее раньше моей
обнищавшей Пруссии.
- Неужели вы снова хотите воевать?
- Но другими средствами - дипломатическими...
Карета тащилась дальше. Взору открывались сгоревшие фольварки, забро-
шенные огороды, пожарища и виселицы, крапива и репейники, пашни были вы-
топтаны в кавалерийских атаках.
Король вытянул руку, показывая вдаль:
- Смотрите, де Катт, такое нечасто можно увидеть: две вдовы тянут на
себе плуг, а ими, как скотиной, понукает сирота мальчик. Я не могу этим
несчастным вернуть мужей, павших во славу Пруссии, но я могу отдать им
раненых лошадей кавалерии.
Экономный хозяин, Фридрих возами раздаривал по деревням картофель.
Король ел его сам и заставлял есть других.
- Не морщитесь, - говорил он гостям в Сан-Суси, - в этом картофеле,
вареном и жареном, я прозреваю великое будущее...
Он велел строить новые деревни, осушать болота, мостить дороги. "Я
знаю, - писал король, - что человек никогда не в силах псрсделать приро-
ду, но зато он всегда способен возделать под собой землю, чтобы прокор-
мить себя и свою семью".
Министра Финка фон Финкенштейна он спросил:
- А когда просыпается русская императрица?
- Говорят, в пять утра.
- Куда ей до меня! - отмахнулся король. - Я с четырех часов уже на
ногах, и нет даже минуты свободной, чтобы сыграть на флейте. День начи-
наю с первыми петухами, как сельские бауэры...
Его навестил поникший банкир Гоцковский, который во время войны пос-
тавлял королю фальшивые "ефимки". Теперь, уличенный в преступлении, он
должен был расплатиться с Россией за финансовый ущерб, нанесенный русс-
кой казне. Фридрих сказал:
- В чем дело? Возьми и расплатись.
- Но я банкрот, - разрыдался Гоцковский.
- Какое совпадение - я тоже!
- Так что же нам делать?
- Давись, а я посмотрю, - отвечал король...
Он явился в кадетский корпус Берлина, где произнес речь, воодушевляя
юных выпускников-офицеров:
- Дети мои! У нас больше нет противников, которые бы осмелились на-
пасть на Пруссию, но зато нет и союзников, готовых защитить нас. Служите
честно! Все помыслы - для армии. А я, ваш старый Фриц, еще разок извер-
нусь ужом, и верьте, что в Пруссии дела пойдут опять как по маслу... Я
не бросаю слов на ветер.
Послом в Россию он направил графа Виктора Сольмса.
- Вы должны быть там любезны, - наказал король. - Сейчас не таковы
наши дела, чтобы задирать нос. Но только не впутайте меня в войну из-за
какого-нибудь жентильома Понятовского...
Сейчас его занимала Варшава! Аудиенции запросил русский посол, князь
Владимир Долгорукий, и король выслушал его доклад.
- Благодарю, - кивнул он. - Мне приятно знать намерения вашей госуда-
рыни о делах польских. Я буду поддерживать лишь ту кандидатуру, какую
наметит ваша мудрейшая государыня.
Долгорукий отписывал Екатерине: "Как ваше императорское величество
имеете партизанов [8] в Польше, так и он (король) имеет своих, которые,
соединясь, могут и королевство все склонить".
Пруссия начинала тайное сближение с Россией. Екатерина была терпима к
личным своим недругам.
- Мои способности скромны, - признавалась она, - посему я вынуждена
работать неустанно, как пчела. Панин же половину дня спит, потом ест и
развлекается с фрейлинами, утруждая себя на полчаса в сутки. Но любое
дело он проницает насквозь...
Финансы и политика, политика и финансы - страшная кутерьма бумаг за-
валивала рабочий стол Екатерины.
- Никита Иваныч, слышала я, что в Турции с финансами тоже нет сладу.
Что делает султан, коли ему деньги нужны?
- Он отрубает голову своему визирю, затем конфискует его имущество -
деньги, считайте, в казне султана.
- А если они нужны его гвардии - янычарам?
- Янычары по совместительству служат и пожарными. Когда им нужны
деньги, они подпаливают Константинополь со всех сторон, а при тушении
пожара грабят все, что можно унести.
- С чего же сыты чиновники султана?
- О! Для них существует налог "на зубы": население платит за то, что
во время еды зубы султанских чиновников стираются.
- Забавно. А ведь вы мой... визирь! Но я султанша добрая и деньги
стану изыскивать иными путями.
Наконец Петербург известился о смерти Августа III, - при этом импе-
ратрица подпрыгнула, как шаловливая девочка.
- И как я сейчас прыгаю, - защебетала она, - тако же в СанСуси скачет
от радости король прусский...
Срочно был зван совет, на котором престарелый Бестужев-Рюмин горою
встал за выборы короля из саксонской династии:
- Таково уж от Петра Великого заведено, чтобы в Польше крулем сидел
немец, и нам тому остается следовать...
Екатерина прервала его словами:
- Алексей Петрович, ария твоя исполнена по нотам-саксонским. Извещена
я, что ведешь переписку тайную с Дрезденом! Кого бы ни избирать королем,
но обязательно Пяста. На мое усмотрение, так пущай Адам Чарторыжский
или... Станислав.
При имени Понятовского Григорий Орлов взбеленился:
- Лучше уж тогда литовского пана-кохана Радзивилла! Лучше уж гетман
коронный Браницкий, но только не этого...
Сцена вышла крайне неприличной, и все поняли истоки ярости фаворита.
Екатерина прекратила скандал - с гневом:
- Здесь не амуры порхают, а история делается...
Панин настаивал на сближении с Фридрихом:
- Уже давно пора от союза со странами католического юга Европы обра-
титься к лютеранско-протестантскому северу!
Возникал новый вариант русской политики - "СЕВЕРНЫЙ АККОРД", в кото-
ром священной Римской империи (Австрии) места не было, а главным козырем
в этом альянсе должна стать Пруссия.
- Фридрих, - утверждал Панин, - вынужден искать союза с Россией или
опять же с Францией, дабы вновь обрести свою прежнюю силу. Ежели мы сей-
час отпугнем короля суровостью обращения, его всегда приголубят в Верса-
ле, а Версаль - не забывайте! - в Турции и Швеции воду мутит. Вену он
тоже противу нас подзуживает. И наконец, - заключил Панин, - мы должны
постоянно учитывать, что любое ослабление Пруссии моментально приводит к
усилению Австрии, а для нашего кабинета это нежелательно...
Между тем корона польская от Августа III переходила к его сыну, Фрид-
риху-Христиану Саксонскому, и Екатерина спросила:
- А лежал ли в оспе этот молодой человек?
Ей ответили, что еще не "лежал".
- Ну, так ляжет... - хмыкнула женщина.
Зимний дворец изнутри был еще бедновато-пуст, а галерею старых картин
Екатерина раздарила Академии художеств. Уверясь, что с афериста Гоцковс-
кого деньгами ничего не получить, она согласилась "погасить" его долг
картинами.
- С поганой овцы хоть шерсти клок, - сказала Екатерина и картинами из
Берлина обвесила свои апартаменты, где принимала по вечерам друзей (ком-
наты же называла в шутку "Эрмитажем"). - Лиха беда - начало, - хваста-
лась она теперь первым Рембрандтом, первым Хальсом и первым Иордансом...
Гетман намекнул, что сейчас умирает граф Брюль, ведавший при саксонс-
ких курфюрстах закупкою картин для Дрездена.
- Похлопочите заранее о покупке картин брюлевских, и будете иметь
портреты Рубенса, пейзажи Брейгеля, наконец, и Тьеполо - чем плох? Ваше
величество, покупайте - не прогадаете!
Не прошло и месяца, как Фридрих-Христиан умер.
- От чего же умер? - спросила Екатерина.
- От оспы.
- Вот видите! Я уже становлюсь пифией...
Сама же императрица составляла редчайшее исключение среди монархов
Европы - ее лицо не обезобразила оспа. Она скупила всю галерею Брюля и,
когда комнаты Эрмитажа уже не вмещали собрания картин, попросила архи-
тектора Деламота сделать пристройку к Зимнему дворцу-для развески сокро-
вищ... Она понимала, что собирание галереи есть политический акт важного
значения. Пусть в Европе думают: русские финансы пребывают в отличном
состоянии, если она швыряет деньги на покупку картин!
В эти суматошные дни Букингэм, добившись у нее аудиенции, завел речь
о продлении прежнего договора, на что Панин небрежно заметил, что ви-
це-канцлер Голицын проект нового торгового соглашения уже переправил в
Лондон - для изучения.
- Но этим проектом, - горячился Букингэм, - Россия окончательно зах-
лопнула для Англии ворота в Персию.
Екатерина вмешалась:
- Если в Лондоне нашу Астрахань называют "воротами", то скоро Россию
сочтут за "проходной двор", через который Ост-Индская компания перетас-
кивает свои грузы. А мы не позволим строить в Казани английские корабли,
которые, будучи нагружены русскими товарами, уплывают в Персию, а там
начинают плавать уже под флагом восточных сатрапов. На Каспийском море у
нас свои, и очень старые, интересы...
После этого разговора Букингэма хватил удар!
В дипломатических кругах блуждали невероятные слухи, якобы Фридрих
уже развешивает в Познани прусские гербы, а ювелиры Петербурга готовят
венчальные короны - для Станислава и Екатерины. Панин говорил, что до
избрания Понятовского желательно пресечь вздорные сплетни. Екатерина
устроила для послов иноземных "большой выход". Зимний дворец, правда,
еще не был готов для пышных церемоний: здание внутри подверглось перест-
ройке. Во дворце с утра до ночи работали позолотчики, зеркальщики, пар-
кетчики, обойщики, штукатуры, резчики - все ломалось, все созидалось за-
ново. Екатерина ежедневно виделась с архитектором Жаном Деламотом, спра-
