Мы от него, кроме ласки, ничего не видывали... Нет, - заключил старый, -
язык не повернется осудить его. Боюсь, что умру, и навеки забудут люди
место сие важное...
Утром пурга стихла. Отдохнувшие лошадки сами нашли тракт до Ясс мол-
даванских. Текутьев, завернувшись в шубу, думал о встрече с калекою сы-
ном, ему грезились памятные строки:
Се ты, отважнейший из смертных,
Парящий замыслами ум,
Не шел ты средь путей известных,
Но проложил их сам, - и шум
Оставил по себе в потомки, -
Се ты, о чудный вождь Потемкин!
Это строки державинские, памятные еще с гимназии.
А старый солдат умер на посту, охраняя место...
Он был велик. Хотя бывал и ничтожен...
Потемкин не просто фаворит - это уже целая эпоха!
Когда его не стало, Екатерина со страхом ожидала появления на юге
страны самозванца вроде Пугачева - под именем светлейшего. Но такого не-
повторимого человека, способного предстать перед народом в образе "вели-
колепного князя Тавриды", не явилось, да и не могло явиться...
Суворов претерпел немало обид от Потемкина, и все-таки гибель свет-
лейшего повергла его в тяжкое уныние.
- Великий человек был! - воскликнул он с присущей ему образностью. -
Велик умом был и ростом велик! Никак не походил на того французского
посла в Лондоне, о косм лорд Бэкон говаривал, что у того чердак плохо
меблирован...
Державин написал на смерть Потемкина знаменитый "Водопад". Денис Фон-
визин незадолго до смерти изложил свою печаль в "Разсуждении о суетной
жизни человеческой". Адмирал Ушаков еще не остыл после жаркой битвы у
Калиакрии, когда известие о смерти Потемкина настигло его бедой - непоп-
равимой.
- Будто в бурю сломались мачты, - сказал он, - и не знаю теперь, на
какой берег нас выкинет, осиротевших...
Граф Румянцев-Задунайский, уже престарелый и немощный, узнал о смерти
князя Таврического в черниговских Вишенках, где проживал на покое.
Фельдмаршал бурно разрыдался. Молоденькие невестки выразили удивление
его слезам:
- Как можете вы оплакивать человека, который был врагом вашим, о чем
вы и сами не раз уже нам сказывали?
Петр Александрович отвечал женщинам так:
- Не дивитесь слезам моим! Потемкин не врагом мне был, а лишь сопер-
ником. Но мать-Россия лишилась в нем великого мужа, а Отечество потеряло
усерднейшего сына своего...
И дословен отзыв будущего императора Александра I:
- Сдох! Одним негодяем на Руси меньше стало.
Григорий Александрович Потемкин уже тогда был гоним. Так не раз слу-
чалось с выдающимися людьми: оклеветанные в жизни, они посмертно затоп-
таны в грязь. Потемкин был осмеян, о нем рассказывали небылицы и анекдо-
ты. Его преследовали даже в могиле: злобные руки терзали прах его, сры-
вая ордена и эполеты. Фаворита не раз переворачивали в гробу, как прок-
лятого колдуна, а сам прах таскали с места на место, словно не ведая,
куда его спрятать, - и даже сейчас мы не знаем точно, где он покоится
(хотя официальная гробница Потемкина-Таврического сохраняется в соборе
Херсона).
Почти два столетия подряд загробная тень Потемкина неприкаянно блуж-
дала в русской истории - между великолепными одами Державина и грязными
пасквилями злопыхателей. Время не пощадило памятников, даже прекрасные
монументы в Херсоне и Одессе оно сбросило с пьедесталов. Странно повела
себя и Екатерина: в манифесте по случаю кончины Потемкина она обещала
увековечить память своего фаворита и сподвижника монументом, но... Неу-
жели забыла? Вряд ли. Скорее всего - не пожелала. Почему?
Екатерина щедро платила героям своего века, возводя в их честь ста-
туи, триумфальные арки и дворцы, украшала парки колоннами, стелами и
обелисками. Под конец жизни сооружала мавзолеи даже над прахом своих со-
бачек, сочиняла пышные эпитафии котам, сдохшим от обжорства на царской
кухне. Но память главного героя своего бурного царствования императрица
не почтила... Почему?
Об этом спрашивали и Потемкина - еще при жизни его:
- Ваша светлость, отчего до сей поры не поставлен приличный монумент
славы вашей?
Потемкин обычно вспоминал при этом Катона:
- Лучше уж пусть люди говорят: "Отчего нет памятника Потемкину?", не-
жели станут языками имя мое по углам мусолить: "За какие такие заслуги
Потемкину памятники ставят?"
ДЕЙСТВИЕ ДЕСЯТОЕ
Чужие праздники
Взирая на нынешнее состояние отечества моего с таковым оком, каковое
может иметь человек, воспитанный по строгим древним правилам, у коего
страсти уже летами в ослабление пришли, не могу я не дивиться, в сколь
краткое время повредилися новсюдно нравы в России.
М. М. Щербатов. О повреждении нравов в России
1. ВСТУПЛЕНИЕ
Летом 1774 года политики Европы с нетерпением выжидали: когда же, на-
конец, "варварская" Россия свернет себе шею?
Потемкин брезгливо ворошил газеты Кельна и Гамбурга:
- Почитаешь их, так у нас все мерзко, мы тут еле дышим, в нашем супе
вместо каперсов тараканы сварены. Однако ежели у нас все так скверно, с
чего бы это многие из Европы в Россию сбегаются? А вот русский человек,
единственный в мире, эмиграции ведать не ведает...
В небывалом смятении переживая затишье на войне и успехи народной ар-
мии Пугачева, императрица в эти дни сказала придворным дамам - без наме-
ка на юмор, вполне серьезно:
- Дождусь виктории за Дунаем, словлю "маркиза" Пугачева, четвертую
его и навещу Москву, где, назло всем бабкам-шептуньям, пойду с графинею
Прасковьей Брюс в общую баню. Пусть все видят на Москве, что я телятина
еще молодая...
Ей было 45 лет: по тем временам - старуха!
Всю жизнь ее выручало железное здоровье, крепкие нервы и умение не
унывать в любых обстоятельствах. С началом же Крестьянской войны у Ека-
терины участились короткие, но глубокие обмороки, лицо ее искажали нерв-
ные тики. Было замечено, что иногда императрица вроде бы заговаривается.
В беседе с Сольмсом она понесла даже явную чепуху, и Потемкин шепнул ей:
- Като, не рассказывай, что тебе снилось...
Екатерина вскоре же позвала его к себе.
- Женщина не всегда говорит что надо. И не всегда можно одергивать
императрицу, особливо при послах иноземных. - Она поднесла ему табакерку
из авантюрина. - Имей, друг! Если и впредь скажу глупость, открой ее-я
пойму тебя...
Ей понадобилась справка о доходах с рижской таможни. Она прошла в со-
седние комнаты, где торжественно восседали кабинетсекретари - Елагин с
Олсуфьевым. Екатерина невольно обратила внимание, что эти господа
разъелись, словно боровы. Сейчас перед ними лежал громадный вестфальский
окорок, они алчно поедали его, запивая крепким английским портером (а
государственные бумаги опять будут в жирных пятнах).
- Да перестаньте насыщать утробы свои! - крикнула Екатерина. -
Сколько кораблей пришло в Ригу от начала нонсшней навигации?
- Через курьера справимся, - отвечал Елагин.
- Лентяи бессовестные! Могли бы знать о сем и заранее... Почему одна
я должна тащить этот воз по дурным дорогам?
Вернувшись к себе, она призналась Потемкину:
- Разгоню всех! Нужны молодые люди. Новые...
Ее навестил мрачный гигант Пиктэ, сообщивший:
- Кажется, Версаль отзывает графа Дюрана на родину...
Екатерина выразила желание повидаться с Дюраном.
- Политика, милый граф, как густой гороховый суп, которым меня пичка-
ли в детстве, и с тех пор я не знаю ничего гаже... - Она понимала, поче-
му отзывают Дюрана: там, в Версале, постоянно жаждали унизить значение
России в делах Европы; теперь следует ожидать из Франции не полномочного
посла, а лишь жалкого поверенного в делах. - Если вы покинете нас, -
сказала Екатерина в конце разговора, - мне еще очень долго будет не хва-
тать вашего приятного общества.
Дюран (человек с опытом) нарочно ушел от политики.
- Я всегда был восхищен вашим величеством, - сказал он. - Будь вы да-
же частным лицом, вы и тогда доставили бы немало хлопот дипломатам Евро-
пы-как... женщина!
- А я жалею, что не мужчина и не служу в армии.
В таких случаях доза лести крайне необходима.
- Вы легко достигли бы чина фельдмаршальского!
- С моим-то драчливым характером? - хмыкнула Екатерина. - Что вы, по-
сол! Меня бы пришибли еще в чине поручика. - Прощаясь с Дюраном, она
вдруг в полный мах отвесила ему политическую оплеуху. - Я не знаю, как
сложатся мои дальнейшие отношения с Версалем, но можете отписать королю:
французы способны делать в политике лишь то, что они могут делать, а
Россия станет делать все, что она хочет делать...
Никита Иванович Панин, молча присутствовавший при этой беседе, потом
строго выговорил императрице, что так разговаривать с послом великой
державы все-таки нельзя:
- Мы уж и без того навязли в зубах всей Европы...
Екатерина отвечала "визирю" с небрежностью:
- Ах, Господи! Нам ли, русским, бояться Европы, похожей на кучу гни-
лой картошки? Никогда не прощу Дидро его слов, будто Россия - "колосс на
глиняных ногах". Красиво сказано, и боюсь, что эта ловкая фраза сгодится
еще для архивов вселенского бедлама. Но мы уже давно стоим на ногах чу-
гунных...
Тяжелая промышленность России круто набирала мощь. На далеком Урале,
в гуще буреломов и в пламени заводских горнов, ворочался в огненном аду
тот неспокойный русский мужик, который много позже станет величаться
"рабочим классом". Да! Умели гулять. Умели и бунтовать. Но зато и рабо-
тать умели...
Екатерина ногою откинула трен широкого платья.
- Пусть Европа ведет себя со мною повежливей, - сказала она Панину в
заключение. - Россия имеет столько доменных печей, сколько и не бывало в
Англии, а чугуна плавим больше англичан, больше Франции и больше Шве-
ции...
Умные люди никогда не обманывались: дело было не в женской "дешпера-
ции", которую обязан удовлетворить Потемкин, - Екатерина выдвигала его
как свежую здоровую силу, далекую от грызни придворных партий. Именно
такой человек способен нейтрализовать враждующих, исходя в своих решени-
ях лишь из государственной пользы. И пусть сикофанты Орловых и Паниных
морщатся - она приобщила Потемкина к делам Военной коллегии, а в Совете
его голос станет эхом ее желаний. Панин сразу ощутил для себя угрозу, он
умышленно раздражал честолюбие наследника Павла и его жены Натальи, а
блюдо сосисок с гарниром из битого стекла уже фигурировало в депешах
иностранных послов, - теперь и Екатерина догадывалась, что стекла попали
в эти сосиски не по вине пьяного повара... Пребывая в панической тревоге
от дел "маркизовых", Екатерина заговорила, что сама возглавит войска
против Пугачева:
- Дождусь вот только реляций от Румянцева...
Румянцев не слишком-то радовался "случаю" Потемкина, признавшись сек-
ретарям, Безбородке и Завадовскому: "Этот кривой меня на кривых не
объедет. В эдаком-то деле, каковы дела альковные, замену всегда сыскать
мочно..." Однако, положа руку на сердце, Петр Александрович честно приз-
навал, что с тех пор, как Военная коллегия подчинилась Потемкину, вое-
вать стало легче. На себе испытав тяготы фронтовой жизни, Потемкин никак
не стеснял действий Румянцева, не трепал ему нервов указами, а, напро-
тив, скорым порядком слал и слал подкрепления: "За что ему спасибо вели-
кое от воинства нашего..."
Седьмой с начала войны визирь Муэдзин-заде мечтал в это жаркое лето
разбить русских на русском берегу Дуная, а Румянцев (вот приятное совпа-
дение!) решил разбить турок на турецком берегу того же Дуная. Визирь
собрал 100-тысячную армию в болгарской Шумле, уверенный, что дунайские
цитадели, Рущук и Силистрия, задержат неверных. Но Румянцев, форсировав
Дунай на широком фронте, не стал штурмовать крепостей, обезвредив их
блокадою. Впервые перед армией россиян открывался великолепный стратеги-
ческий простор.
Румянцев предпринял удар на Шумлу, дабы покарать дерзкого визиря в
