но тяжело дышал.
- Мне надо было уехать месяц назад, - твердил он.
Хотя обо всем уже было переговорено с Вальтером, тем не менее он дал
Дюруа ряд деловых указаний.
Уходя, Жорж крепко пожал руку своему приятелю.
- Ну, старик, до скорого свидания!
Госпожа Форестье пошла проводить его.
- Вы не забыли наш уговор? - с живостью обратился он к ней, - Ведь мы
друзья и союзники, не так ли? А потому, если я вам зачем-нибудь понадоб-
люсь, - не стесняйтесь. Телеграмма, письмо - и я к вашим услугам.
- Спасибо, я не забуду, - прошептала она.
Взгляд ее говорил то "же самое, но только еще нежнее и проникновен-
нее.
На лестнице Дюруа встретил медленно поднимавшегося де Водрека, кото-
рого он уже как-то видел у г-жи Форестье. Граф имел печальный вид, -
быть может, ему было грустно оттого, что она уезжает?
Желая выказать перед ним свой светский лоск, журналист поспешил пок-
лониться.
Де Водрек ответил учтивым, но несколько высокомерным поклоном.
В четверг вечером Форестье уехали
VII
После отъезда Шарля Дюруа стал играть более видную роль в редакции
"Французской жизни". Он напечатал за своей подписью несколько передовиц,
продолжая в то же время подписывать хронику, так как патрон требовал,
чтобы каждый сотрудник отвечал за свой материал. Вступал он и в полеми-
ку, причем всякий раз блестяще выходил из положения. Между тем постоян-
ное общение с государственными деятелями вырабатывало в нем ловкость и
проницательность - качества, необходимые для сотрудника политического
отдела.
На горизонте Дюруа было только одно облачко. На него постоянно напа-
дала одна злопыхательствовавшая газетка, выходившая под названием "Пе-
ро", - точнее, в его лице она нападала на заведующего отделом хроники
"Французской жизни", "отделом сногсшибательной хроники г-на Вальтера",
как выражался анонимный сотрудник этой газетки. Дюруа ежедневно находил
в ней прозрачные намеки, колкости и всякого рода инейнуации.
- Терпеливый вы человек, - сказал ему как-то Жак Риваль.
- Ничего не поделаешь, - пробормотал Дюруа. - Пока прямого нападения
нет.
Но вот однажды не успел Дюруа войти в редакционный зал, как Вуаренар
протянул ему номер "Пера".
- Смотрите, опять неприятная для вас заметка.
- В связи с чем?
- Ерунда, в связи с тем, что какую-то Обер задержал агент полиции
нравов.
Жорж взял газету и прочел заметку под названием "Дюруа забавляется":
"Знаменитый репортер "Французской жизни" объявляет, что г-жа Обер,
которая, как мы об этом сообщали, была арестована агентом гнусной поли-
ции нравов, существует лишь в нашем воображении. Между тем названная
особа проживает на Монмартре, улица Экюрей, 18 Впрочем, мы прекрасно от-
даем себе отчет, какого рода интерес или, вернее, какого рода интересы
побуждают агентов банка Вальтера защищать агентов префекта полиции, ко-
торый смотрит сквозь пальцы на их коммерцию. Что же касается самого ре-
портера, то уж лучше бы он сообщил нам какую-нибудь сенсационную но-
вость, - ведь он специалист по части известий о смерти, которые завтра
же будут опровергнуты, сражений, которые никогда не происходили, и тор-
жественных речей, произнесенных монархами, которые и не думали ничего
говорить, - словом, мастер всей той информации, что составляет побочные
доходы Вальтера, - или пусть бы он рассказал невинные сплетни о вечерах
у женщин, пользующихся сомнительным успехом, или, наконец, расхвалил ка-
чество продуктов, приносящих немалую прибыль кое-кому из наших соб-
ратьев".
Дюруа, не столько взбешенный, сколько озадаченный, понял одно: под
всем этим крылось нечто весьма для него неприятное.
- Кто вам дал эти сведения? - спросил Буаренар.
Дюруа тщетно перебирал в памяти своих сотрудников. Наконец вспомнил:
- я Ах да, это Сен-Потен!
Перечитав заметку, он покраснел от злости: его обвиняли в продажнос-
ти.
- Как! - воскликнул он. - Они утверждают, что мне платят за...
- Ну, разумеется. Они вам сделали гадость. А патрон в таких случаях
поблажки не дает. Хроникеры так часто...
В это время вошел Сен-Потен. Дюруа устремился к нему.
- Вы читали заметку в "Пере"?
- Да, я сейчас прямо от госпожи Обер. Она действительно существует,
но не была арестована. Этот слух ни на чем не основан.
Дюруа бросился к патрону, тот встретил его холодно, глядел недоверчи-
во.
- Поезжайте к этой особе, - выслушав его объяснения, сказал Вальтер,
- а потом составьте опровержение таким образом, чтобы о вас больше не
писали подобных вещей. Я имею в виду то, чем кончается заметка. Это бро-
сает тень и на газету, и на меня, и на вас. Журналист, как жена Цезаря,
должен быть вне подозрений.
Дюруа, в качестве проводника взяв с собой Сен-Потена, сел в фиакр.
- Монмартр, улица Экюрей, восемнадцать! - крикнул он кучеру.
Им пришлось подняться на седьмой этаж огромного дома. Дверь отворила
старуха в шерстяной кофте.
- Опять ко мне? - при виде Сен-Потена заворчала она.
- Я привел к вам инспектора полиции, - ответил Сен-Потен, - вы должны
ему рассказать все, что с вами случилось.
Старуха впустила их.
- После вас приходили еще двое из какой-то газеты, не знаю только, из
какой, - сообщила она и обратилась к Дюруа: - Так вы, сударь, хотите
знать, как это было?
- Да. Правда ли, что вас арестовал агент полиции нравов?
Она всплеснула руками:
- Ничего подобного, сударь вы мой, ничего подобного. Дело было так. У
моего мясника мясо хорошее, да только он обвешивает. Я это часто за ним
замечала, но ему - ни слова, а тут прошу у него два фунта отбивных, по-
тому ко мне должны прийти дочка с зятем, - гляжу: он вешает одни обрезки
да кости, - правда, отбивных без костей не бывает, да он-то мне кладет
одни кости. Правда и то, что из этого можно сделать рагу, но ведь я-то
прошу отбивных, - зачем же мне какие-то обрезки? Ну, я отказалась, тогда
он меня назвал старой крысой, а я его - старым мошенником. Слово за сло-
во, сцепились мы с ним, а возле лавки уже собрался народ, человек сто, и
ну гоготать, и ну гоготать! В конце концов подошел полицейский и повел
нас к комиссару. Побыли мы у комиссара - и разошлись врагами. С тех -
пор я беру мясо в другом месте, даже лавку его всякий раз обхожу, - от
греха подальше.
На этом она кончила свой рассказ.
- Все? - спросил Дюруа.
- Вот все, что было, сударь вы мой.
Старуха предложила Дюруа рюмку черносмородинной наливки, он отказал-
ся; тогда она пристала к нему, чтобы он упомянул в протоколе, что мясник
обвешивает.
Вернувшись в редакцию, Дюруа написал опровержение:
"Анонимный писака из "Пера", выдернув у себя перышко, с явной целью
опорочить меня, утверждает, что одна почтенного возраста женщина была
арестована агентом полиции нравов, я же это отрицаю. Я видел г-жу Обер
своими глазами, - ей по меньшей мере шестьдесят лет, и она во всех под-
робностях рассказала мне о своей ссоре с мясником: ссора эта возникла
из-за того, что он обвесил ее, когда она покупала у него отбивные котле-
ты, и дело кончилось объяснением у комиссара полиции.
Таковы факты.
Что касается других инсинуаций сотрудника "Пера", то я считаю ниже
своего достоинства на них отвечать. Тем более что изобретатель таковых
скрывается под маской.
Жорж Дюруа".
Вальтер и вошедший в это время к нему в кабинет Жак Риваль нашли, что
этого достаточно; решено было поместить опровержение в ближайшем же но-
мере, прямо под отделом хроники.
Дюруа рано вернулся домой, несколько встревоженный и взволнованный.
Что ему ответит аноним? Кто он такой? Почему так резко на него нападает?
Зная крутой нрав журналистов, легко можно предположить, что из этой че-
пухи выйдет целая история. Спал Дюруа плохо.
Когда на другой день он перечитал свою заметку в газете, тон ее пока-
зался ему более оскорбительным, чем в рукописи. Пожалуй, отдельные выра-
жения надо было смягчить.
Весь день он нервничал и опять почти не спал ночь. Встал он на расс-
вете, чтобы поскорее купить номер "Пера" с ответом на его опровержение.
Погода снова изменилась: было очень холодно. Вдоль тротуаров тянулись
ледяные ленты прихваченных морозом ручьев.
Газеты еще не поступали в киоски. И тут Дюруа невольно вспомнил день,
когда была напечатана его первая статья - "Воспоминания африканского
стрелка". Руки и ноги у него закоченели, он уже чувствовал сильную боль,
особенно в кончиках пальцев. Чтобы согреться, он забегал вокруг киоска,
в окошке которого виден был лишь нос, красные щеки и шерстяной платок
продавщицы, сидевшей на корточках подле жаровни.
Наконец газетчик просунул в форточку долгожданную кипу, и вслед за
тем женщина протянула Жоржу развернутый номер "Пера".
Поискав глазами, Дюруа сперва не нашел своего имени. Он уже перевел
дух, как вдруг увидел выделенную двумя чертами заметку:
"Почтенный Дюруа, сотрудник "Французской жизни", написал опроверже-
ние, но, опровергая, он снова лжет. Впрочем, он признает, что г-жа Обер
действительно существует и что агент полиции водил ее в участок. Ему ос-
тавалось лишь после слов "агент полиции" вставить еще одно слово: "нра-
вов", и тогда все было бы сказано.
Но совесть у некоторых журналистов стоит на одном уровне с их дарова-
нием.
Я подписываюсь:
Луи Лангремон".
У Дюруа сильно забилось сердце. Не отдавая себе ясного отчета в своих
поступках, он пошел домой переодеться. Да, его оскорбили, оскорбили так,
что всякое промедление становится невозможным. Из-за чего все это вышло?
Ни из-за чего. Из-за того, что какая-то старуха поругалась с мясником.
Он быстро оделся и, хотя еще не было восьми, отправился к Вальтеру.
Вальтер уже встал и читал "Перо".
- Итак, - увидев Дюруа, торжественно начал он, - вы, конечно, не на-
мерены отступать?
Дюруа ничего ему не ответил.
- Немедленно отправляйтесь к Жаку Ривалю, - продолжал издатель, - он
вам все устроит.
Пробормотав нечто неопределенное, Дюруа отправился к фельетонисту.
Тот еще спал. Звонок заставил его вскочить с постели.
- Дьявольщина! Придется к нему поехать, - прочитав заметку, сказал
он. - Кого бы вы хотели вторым секундантом?
- Право, не знаю.
- Что, если Буаренара? Как вы думаете?
- Буаренара так Буаренара.
- Фехтуете вы хорошо?
- Совсем не умею.
- А, черт! Ну, а из пистолета?
- Немного стреляю.
- Прекрасно. Пока я займусь вашими делами, вы поупражняйтесь. Подож-
дите минутку.
Он прошел к себе в туалетную и вскоре вернулся умытый, выбритый, оде-
тый безукоризненно.
- Пойдемте, - сказал он.
Риваль жил в нижнем этаже маленького особняка. Он провел Дюруа в ог-
ромный подвал с наглухо забитыми окнами на улицу-подвал, превращенный в
тир и в фехтовальный зал.
Здесь он зажег цепь газовых рожков, обрывавшуюся в глубине смежного,
менее обширного, подвального помещения, где стоял железный манекен, ок-
рашенный в красный и синий цвета, положил на стол четыре пистолета новой
системы, заряжающиеся с казенной части, а затем, точно они были уже на
месте дуэли, начал отрывисто подавать команду:
- Готово? Стреляйте! Раз, два, три!
В ранней юности Дюруа часто стрелял на огороде птиц из старого от-
цовского седельного пистолета, и теперь это ему пригодилось: покорно, не
рассуждая, поднимал он руку, целился, спускал курок и часто попадал ма-
некену прямо в живот, выслушивая при этом одобрительные замечания Жака
Риваля:
- Хорошо. Очень хорошо. Очень хорошо. Вы делаете успехи.
Уходя, он сказал:
- Стреляйте так до полудня. Вот вам патроны, не жалейте их. Я зайду
за вами, чтобы вместе позавтракать, и все расскажу.
С этими словами он вышел.
Сделав еще несколько выстрелов, Дюруа сел и задумался.
- Какая, однако, все это чушь! Кому это нужно? Неужели мерзавец пе-
рестает быть мерзавцем только оттого, что дрался на дуэли? И с какой ра-
