стал целовать ей руки.
- Прости, дорогая, прости, - бормотал он, - сегодня я такой нервный,
такой раздражительный. Ты знаешь, у меня столько всяких огорчений, неп-
риятностей по службе...
- Это меня не касается, - несколько смягчившись, но не успокоившись,
возразила она. - Я вовсе не желаю, чтобы вы срывали на мне злобу.
Он обнял ее и подвел к дивану.
- Послушай, крошка, я не хотел тебя обидеть. Я сказал не подумав.
Насильно усадив ее, он опустился перед ней на колени.
- Ты простила меня? Скажи, что простила.
- Хорошо, но больше чтоб этого не было, - холодно ответила она и под-
нялась с дивана. - А теперь пойдем гулять.
Не вставая с колен, он обнимал ее ноги и бормотал:
- Останемся, прошу тебя. Умоляю. Уступи мне на этот раз. Мне так хо-
чется провести этот вечер с тобой вдвоем, здесь, у камина. Скажи "да",
умоляю тебя, скажи "да".
- Нет, - твердо, отчетливо проговорила она. - Я хочу гулять, я не на-
мерена потворствовать твоим капризам.
- Я тебя умоляю, - настаивал он, - у меня есть причина, очень серьез-
ная причина...
- Нет, - повторила она. - Не хочешь, - дело твое, я пойду одна. Про-
щай.
Высвободившись резким движением, она направилась к выходу. Он поднял-
ся и обхватил ее руками.
- Послушай, Кло, моя маленькая Кло, послушай, уступи мне...
Она отрицательно качала головой, молча уклонялась от его поцелуев и
пыталась вырваться из его объятий.
- Кло, моя маленькая Кло, у меня есть причина.
Она остановилась и посмотрела ему в лицо.
- Ты лжешь... Какая причина?
Он покраснел, - он не знал, что сказать.
- Я вижу, что ты лжешь... Мерзавец! - с возмущением бросила Кло-
тильда.
Она рванулась и со слезами на глазах выскользнула у него из рук.
Измученный, готовый сознаться во всем, лишь бы избежать разрыва, он
снова удержал ее за плечи и с отчаянием в голосе произнес:
- У меня нет ни единого су... Вот!
Она обернулась и посмотрела ему в глаза, стараясь прочитать в них ис-
тину.
- Что такое?
Он покраснел до корней волос.
- У меня нет ни единого су. Понимаешь? Ни франка, ни полфранка, мне
нечем было бы заплатить за рюмку ликера, если б мы зашли, в кафе. Ты
заставляешь меня сознаваться в таких позорных вещах. Не могу же я пойти
с тобой, сесть за столик, спросить чего-нибудь, а потом как ни в чем не
бывало объявить тебе, что у меня нет денег...
Она продолжала смотреть на него в упор:
- Так, значит... это правда?
Дюруа в одну секунду вывернул карманы брюк, жилета, пиджака.
- Ну что... теперь ты довольна? - процедил он сквозь зубы.
Она раскрыла объятия и в приливе нежности бросилась к нему на шею:
- О, мой бедный мальчик!.. Мой бедный мальчик... Если б я знала! Как
же это с тобой случилось?
Она усадила его, села к нему на колени и, обвив ему шею руками, поми-
нутно целуя в усы, в губы, в глаза, заставила рассказать о своем нес-
частье.
Он сочинил трогательную историю. Ему надо было выручить из беды отца.
Он отдал ему все свои сбережения и задолжал кругом.
- Придется голодать, по крайней мере, полгода, ибо все мои ресурсы
истощились, - заявил он. - Ну ничего, в жизни всякое бывает. В конце
концов, из-за денег не стоит расстраиваться.
- Хочешь, я дам тебе взаймы? - шепнула она ему на ухо.
- Ты очень добра, моя крошка, - с достоинством ответил он, - но не
будем больше об этом говорить, прошу тебя. Это меня оскорбляет.
Она умолкла.
- Ты не можешь себе представить, как я тебя люблю! - мгновение спус-
тя, сжимая его в объятиях, прошептала она.
Это был один из лучших вечеров их любви.
Собираясь уходить, она сказала с улыбкой:
- Для человека в твоем положении нет ничего приятнее, как обнаружить
у себя в кармане деньги, какуюнибудь монету, которая провалилась за
подкладку. Правда?
- Я думаю! - искренне вырвалось у него.
Она решила пойти домой пешком под тем предлогом, что на улице изуми-
тельно хорошо. И всю дорогу любовалась луной.
Стояла холодная ясная ночь, - такие ночи бывают в начале зимы. Люди и
лошади неслись, подгоняемые легким морозцем. Каблуки звонко стучали по
тротуару.
- Хочешь, встретимся послезавтра? - спросила она при прощании.
- Ну да, конечно.
- В тот же час?
- В тот же час.
- До свиданья, мой дорогой.
И они нежно поцеловались.
Он быстрым шагом пошел домой, думая о том, как выйти из положения,
что предпринять завтра. Но, отворяя дверь в свою комнату и отыскивая в
жилетном кармане спички, он, к крайнему своему изумлению, нащупал
пальцами монету.
Он зажег огонь, схватил монету и начал рассматривать ее. Это был
двадцатифранковый золотой!
Ему казалось, что он сошел с ума.
Он вертел монету и так и сяк, стараясь понять, каким чудом она очути-
лась у него. Не могла же она упасть к нему с неба!
Наконец он догадался, и его охватило бешенство. Как раз сегодня его
любовница толковала о том, что монета иной раз проваливается за подклад-
ку и что в трудную минуту ее обычно находят. Значит, она подала ему ми-
лостыню Какой позор!
Он выругался.
- Хорошо! Я ей послезавтра устрою прием! Она у меня проведет весе-
ленькие четверть часа!
Обозленный и оскорбленный, он лег спать.
Проснулся он поздно Голод мучил его. Он попытался снова заснуть, с
тем чтобы встать не раньше двух. Потом сказал себе:
- Это не выход, я должен во что бы то ни стало раздобыть денег.
В надежде, что на улице ему скорей что-нибудь придет в голову, Дюруа
вышел из дому.
Он так ничего и не надумал, а когда проходил мимо ресторанов, то у
него текли слюнки. В полдень он наконец решился: "Ладно, возьму
сколько-нибудь из этих двадцати франков. Завтра я их отдам Клотильде".
Дюруа истратил в пивной два с половиной франка. Придя в редакцию, он
вернул три франка швейцару.
- Возьмите, Фукар, - это те деньги, которые я у вас брал вчера на из-
возчика.
Работал он до семи. Затем отправился обедать и истратил еще три фран-
ка Вечером две кружки пива увеличили дневной расход до девяти франков
тридцати сантимов.
За одни сутки немыслимо было восстановить кредит или найти какие-ни-
будь новые средства к существованию, а потому на другой день ему приш-
лось истратить еще шесть с половиной франков из тех двадцати, которые он
собирался вечером отдать, так что, когда он пришел на свидание, в карма-
не у него было четыре франка двадцать сантимов.
Он был зол, как сто чертей, и дал себе слово объясниться со своей лю-
бовницей начистоту Он намеревался сказать ей следующее: "Ты знаешь, я
нашел те двадцать франков, которые ты сунула мне в карман Я не могу от-
дать их тебе сегодня, потому что положение мое не изменилось и потому
что мне некогда было заниматься денежными делами Но в следующий раз я
непременно верну тебе долг".
Войдя, она бросила на него нежный, робкий, заискивающий взгляд Как-то
он ее примет? Чтобы отдалить объяснение, она долго целовала его.
А он в это время думал: "Я еще успею поговорить с ней об этом. Надо
только найти повод".
Повода он так и не нашел и ничего не сказал ей: он все не решался на-
чать этот щекотливый разговор.
Она уже не заговаривала о прогулке и была с ним обворожительна.
Расстались они около полуночи, назначив свидание только в среду на
следующей неделе, так как ей предстояло несколько званых обедов подряд.
На другой день Жорж Дюруа позавтракал в ресторане и, расплачиваясь,
полез в карман за оставшимися четырьмя монетами, но вместо четырех вынул
пять, из которых одна была золотая.
В первую секунду он подумал, что накануне ему дали ее по ошибке вмес-
те со сдачей, но затем понял все, и у него заколотилось сердце, - до то-
го унизительна была эта назойливая милостыня.
Как он жалел теперь, что ничего не сказал ей! Поговори он с ней в
резком тоне, этого бы не случилось.
В течение четырех дней он делал попытки, столь же частые, сколь и бе-
зуспешные, раздобыть пять луидоров и в конце концов проел второй луидор
Клотильды.
При первой же встрече он пригрозил ей: "Послушай, брось ты эти фоку-
сы, а то я рассержусь не на шутку", - но она ухитрилась сунуть ему в
карман брюк еще двадцать франков.
Обнаружив их, Дюруа пробормотал: "Дьявольщина" - но у него не было ни
сантима, и он переложил их в жилетный карман, чтобы иметь под рукой.
"Я верну ей все сразу, - успокаивал он свою совесть. - Разумеется, я
беру их у нее взаймы".
Кассир внял наконец его отчаянным мольбам и согласился выдавать ему
по пять франков в день. Этого хватало только на еду, но о возврате дол-
га, выросшего до шестидесяти франков, нечего было и думать.
Между тем Клотильде вновь припала охота к ночным скитаниям по всем
парижским трущобам, и теперь он уже не сердился, когда после этих риско-
ванных похождений Находил золотой то в кармане, то в ботинке, а то даже
в футляре от часов.
Раз он в настоящее время не в состоянии исполнять ее прихоти, то что
же тут такого, если она, вместо того чтобы отказаться от них, платит са-
ма?
Впрочем, он вел счет ее деньгам, намереваясь когданибудь вернуть их
сполна.
Однажды вечером она ему сказала:
- Представь, я ни разу не была в Фоли-Бержер. Пойдем?
Дюруа замялся: его пугала встреча с Рашелью. Но он тут же подумал:
"Ничего! В конце концов, она мне не жена. Увидит меня, поймет, в чем де-
ло, и не заговорит. Тем более что мы будем в ложе".
Была еще одна причина, заставившая его согласиться: ему представлялся
удобный случай предложить г-же де Марель ложу в театр, ничего за нее не
платя. Это явилось бы своего рода ответной любезностью.
Дюруа оставил Клотильду в карете, а сам отправился за контрамаркой -
ему не хотелось, чтобы она знала, что он ничего не заплатил за вход, -
потом вернулся к ней, и они прошли мимо поклонившихся им контролеров.
В проходе было полно С большим трудом пробирались они в толпе мужчин
и кокоток Наконец их заперли в клетке между бушующей галеркой и безмолв-
ным партером.
Госпожа де Марель не смотрела на сцену, - ее занимали исключительно
девицы, которые прогуливались позади ложи. И она беспрестанно оборачива-
лась и разглядывала их, испытывая желание прикоснуться к ним, ощупать их
корсажи, их щеки, их волосы, чтобы понять, из чего сделаны эти странные
существа.
Неожиданно она обратилась к Дюруа:
- Вон та полная брюнетка все время смотрит на нас. Я даже подумала,
что она хочет заговорить Ты обратил внимание?
- Нет, это тебе так кажется, - возразил он.
Но он давно уже заметил ее. Это была Рашель, - она все ходила мимо их
ложи, и глаза у нее горели зловещим огнем, а с языка готовы были сор-
ваться бранные слова.
Дюруа только что столкнулся с ней, когда протискивался сквозь толпу;
она тихо сказала ему: "Здравствуй", - а ее хитро прищуренный глаз гово-
рил: "Понимаю". Но, боясь любовницы, он не ответил на это заигрывание и
с высоко поднятой головой и надменно сжатыми губами холодно прошел мимо.
Подстрекаемая смутною ревностью, девица пошла за ним, задела его плечом
и сказала уже громче:
- Здравствуй, Жорж.
Он опять промолчал. Тогда она, решив во что бы то ни стало заставить
его узнать себя и поклониться, в ожидании благоприятного момента начала
расхаживать позади ложи.
Заметив, что г-жа де Марель смотрит на нее, она подошла к Дюруа и
дотронулась до его плеча.
- Здравствуй. Как поживаешь?
Он даже не обернулся.
- Ты что, успел оглохнуть с четверга?
Он ничего ей не ответил, - своим презрительным видом он ясно давал
понять, что считает ниже своего достоинства вступать с этой тварью в ка-
кие бы то ни было разговоры.
Рашель злобно захохотала.
- Да ты еще и онемел вдобавок? - не унималась она. - Уж не эта ли да-
мочка откусила тебе язык?
Он сделал нетерпеливый жест.
- Как вы смеете со мной заговаривать? - в бешенстве крикнул он. -
