неделю люди молчали и только работали. - Кругом были море и горы, - горы
стали серые, скалы нависли хмуро, грузно, гранит и базальт, мертвью полз
глетчер, - и плакала, плакала, стонала скала птичьего базара. - Еще че-
рез неделю все было ясно и изучено - и горы, и море, и моржевые лежки -
и то, что радио поставить возможности нет, что мир отрезан, предупредить
никого нельзя, - и то, что всем, если все останутся живы, придется уме-
реть от голода, к весне, ибо запасов не хватит. - Дни равноденствия
быстро сворачивали солнце, ночами прямо над головой горела Полярная и
шелестели голубые шоры полярного сияния, - к остаткам "Свердрупа" можно
было уже ходить по льду, льды в бухте остановились, смерзались, море от
"Свердрупа" сокрыла большая ледяная гора: ночью льды и земля казались
осколком луны, ночами у изб наметало снег и видны были песцовые следы, а
на льду от "Свердрупа" были видны следы крыс, перебиравшихся со "Сверд-
рупа" на землю, чтобы утвердить, что не всегда первыми с тонущего судна
спасаются крысы. Днем работали: спиливали мачты, расшивали палубы, руби-
ли дрова, готовили ловушки для песцов, обстраивали, достраивали избы.
Вечерами все собирались по избам. В одной из изб все стены были в пол-
ках, в колбах, банках и инструментарии, - здесь сторожами жили Кремнев и
Шеметов, - Кремнев предлагал всем научным сотрудникам продолжать вести
свои научные работы, и днями он сидел у микроскопа, - эта изба называ-
лась лабораторией. В другой избе жили все и ели, и вечерами, сидя на по-
латях, штурман Медведев играл иной раз одесского Шнеерзона. Катастрофи-
чески на "Свердрупе" не оказалось ламп, и избы сначала освещали коптил-
ками, потом механик изобрел нечто вроде керосино-калильных ламп, делал
их из термометровых футляров [а через год, когда вышел весь керосин, ос-
вещались тюленьим жиром]. Профессор Шеметов читал для матросов курсы ге-
ографии и физики. Мир был отрезан, скалу птичьего базара никто уже не
замечал. - Тогда начальник профессор Николай Кремнев собрал совет экспе-
диции. Собрались все в лаборатории, утром. Председательствовал и говорил
Кремнев. - "Ну-те, всем вам понятно, что мы поставлены лицом к гибели.
Этот остров до нас не был посещаем человеком, возможно, что новый чело-
век не придет сюда еще десятки лет. Конечно, все пустяки, знаете ли. Мы
умрем с голода, если мы все останемся живы до весны. Я предлагаю, знаете
ли, принять мое предложение. Я не могу отсюда уйти, потому что те кол-
лекции и наблюдения, которые сделали мы, единственные в мире, и я должен
их сберечь во что бы то ни стало. Я предлагаю части экспедиции, большей
части ее, итти по льду на Шпицберген, на юг, на жилой Шпиц
берген, знаете ли, на шахты. Это будет иметь огромное и научное значение. Штурман Альбанов сделал еще более трудный поход, на юг к Земле Франца-Иосифа, знаете ли. Те, которые в этом походе дойдут до людей, - вы дадите радио и на будущий год или через два года за мною зайдет сюда судно. Мы будем здесь вести научные работы. Путь к Шпицбергену очень труден, по моим
сведениям через Шпицбергенский хребет перешли только три человека, я предлагаю мужаться. Начальником научной части я назначаю метеоролога Саговского, начальником - похода - штурмана Гречневого. Надо построить нарты и каяки, все продумать и выйти недели через три, в ноябре. Вы пройдете льдами" - - ...............
Через три недели, 4 ноября в двенадцать часов пополуночи, это была
уже сплошная ночь, отряд в двадцать два человека пошел в поход на Шпиц-
берген. На острове Николая Кремнева оставалось тринадцать человек, две-
надцать мужчин и одна женщина. Отряд ушел по льду в обход острова, - Са-
говский, Лачинов, кинооператор и два матроса задержались на полсуток с
тем, чтоб догнать отряд сокращенным путем через горные перевалы. Говори-
ли, будто бы слышали, что Кремнев передал Гречневому револьвер и посове-
товал из-за больных и переутомленных не останавливать похода. Кремнев
несколько раз выходил из лаборатории, был молчалив и будничен, прощаясь
говорил одно и то же: - "будьте здоровы, будьте здоровы" - жал руки и
деловито целовался со всеми. Саговский на дорогу выпил спирта, все время
шутил, пел с Медведевым Шнеерзона, просил матросов не забывать его ко-
шек. - Ушли эти пятеро от изб в полночь, провожать их никто не пошел.
Было очень тихо, тепло, градусов пятнадцать мороза. Горели звезды, По-
лярная была тут, над головой. Саговский шел рядом с Лачиновым, болтал
всяческую ерунду, - Лачинов молчал и не слушал. Было очень невесело. У
ледника встретили профессора Василия Шеметова, он гулял, расцеловались.
- "Если первые будете в Москве - поклон университету", - сказал Шеметов.
- "Ну, а если вы будете вперед нас, то уж поклона не передавайте, - не
от кого будет!" - ответил Саговский. - Горы стояли впереди осколками лу-
ны, граниты, базальты, лед и снег. Решили подниматься по леднику, и от
незнания сделали ошибку, ибо на поларшина под снегом был лед и снег ка-
тился по льду вниз. Лачинов шутил: - альпинистам, этим спортсменам по
лазанию в горах, редко выпадает такое счастье, которое стало горем им,
пятерым. Сначала ползти в гору было легко, - на пол-горы, как показалось
им, и на пятую горы, как было в действительности, они долезли быстро,
сели закусить и отдохнуть. Полезли дальше. И дальше Лачинов помнил
только о себе. Он полез кромкой, где скалы сходились со льдом, рассчиты-
вая, что там камни скреплены водою, льдом, и можно будет итти, как по
ступенькам, и там есть промоина, - так первый расчет его спасал, а вто-
рой губил, - ибо другие правильно разочли, что выгоднее будет лезть по
сметенному в наст снегу, ибо он должен быть отложе. Лачинов лез с вин-
товкой, в меховых штанах и куртке, с лыжными палками в руках, лыжи тащи-
лись сзади, - и скоро Лачинов понял, что он выбивается из сил, и тут на-
чало казаться, что и до верху и до низу одинаково, и скалы базальтов
внизу, что были размером в многоэтажный дом, стали в табурет, а те, что
были вокруг него и снизу, казались табуретами, здесь выросли в замки.
Пополз дальше на четвереньках, руки уже дрожали, - гора все круче, камни
рвутся под ногами, палки в руках мешают, скользит со спины под ноги вин-
товка, шапка ползет на глаза, дышат нечем. - Лачинова догнал Саговский,
полезли вместе; те, что поползли по насту, уже далеко впереди, кажется
уже выбрались, махали отрицательно руками, кричали что-то сверху, - кри-
ка их разобрать возможности не было, - было видно лишь, что там наверху
волновались. Ползли. Отвес становился круче. Сил давно уже не было.
Вползли в ущелье, выползли - и увидели, что впереди пути нет: отвес, на-
вес над ними. Теперь было слышно, что сверху кричали, чтобы вернулись, -
и люди наверху казались размером в шмеля, их едва было слышно. Саговский
полез обратно, - Лачинов понял, что назад ему не спуститься, сорвется,
разобьется, погибнет: если по этому отвесу, что впереди, проползти, дви-
нуться вверх и налево, с девяноста шансами сорваться, то там будет спа-
сение. Лачинов никогда больше не переживал такого ощущения, как тогда,
когда он сознавал, что действует, движется не он, а кто-то, живущий в
нем, инстинкт, ловкий, как кошка, точный, как механика, хоть руки и
сердце отказывались работать. Пополз, первый камень сорвался - и сразу
сорвалась кожа рукавиц. Сполз сажень вниз, зацепился за камень, - пополз
вбок и вперед, - тех, кто был наверху, не видно было за отвесом и сплош-
ной отвес был внизу. Как выполз Лачинов - он не помнил. Сверху спустили
веревку и вытащили уже по сплошному отвесу,
на скалу. - И наверху их встретил ветер, который сразу перебрал все
ребра и захолодил руки так, что они ничего не брали. Полярная была на
прежнем месте, но все другие звезды опрокинулись в небе: на часах был
полдень. И страшное одиночество открывалось под звездами - земли и моря,
где не ступала нога человека. Вдали за перевалом в бинокль был виден
огонь - там ждал отряд, туда надо было итти. Сзади в бинокль уже ничего
не было видно. - В расщелине двух гор был глетчер, в глетчерных пещерах
висели сосульки в несколько человеческих ростов - -
В тот день, когда ушел отряд на Шпицберген, профессор Василий Шеме-
тов, друг Николая Кремнева, так же, как Кремнев, непохожий на кабинетно-
го ученого и похожий на бродягу, писал свою работу о причинах цвета неба
и моря. - Начало этой работы было такое:
"Когда в ясный летний день вы глядите на море, вам кажется, что синяя
окраска моря зависит от голубизны неба. Однако в действительности поло-
жение вещей совсем не таково, в чем не трудно убедиться следующими при-
мерами. Для этого достаточно сравнить, с одной стороны, насыщенный синий
цвет Нордкапского течения, которое протекает в водах Полярного моря, и,
с другой стороны, - бледный, зеленовато-серый цвет Азовского моря, над
которым сияет яркое южное небо. Выяснением причин цветности моря зани-
мался целый ряд ученых, начиная с Леонардо да-Винчи - -"
- - в день, когда ушел отряд, Шеметов писал:
[Далее приведены формулы с поясняющим текстом, позволяющие "вычислить
спектр того внутреннего света, который сообщает морю его характерную ок-
раску".]
...Лачинов как-то говорил о прекрасной человеческой воле - знать,
познавать, волить познать - -
- - арктической ночью, на восток от Шпицбергена и на градусе Могучего
над бумагой, картами и таблицами, сидел человек Николай Кремнев, - на
столе горел в плошке тюлений жир, и против Кремнева сидел второй русский
профессор, вычислял углы отражений света в морях, Василий Шеметов. Они
молчали, изредка они курили махорку - -
Глава третья.
На острове Николая Кремнева экспедицией был оставлен гурий. Грамота
на пергаменте, написанная тушью, была вложена в стеклянную банку и запа-
яна в железо. Гурий был поставлен около изб. В грамоте было написано:
"Русская Полярная экспедиция в следующих научном составе и судовой
команде [идет перечисление] на экспедиционном судне "Свердруп", выйдя из
Архангельска 11 авг. 192* года, по выходе из Белого Моря, пошла на север
по 41-му меридиану с непрерывными научными работами через каждые 30'.
Начиная с 77°30' с.ш. стали встречаться льды, а на 77°52' была встречена
кромка непроходимого льда, преградившего экспедиции дальнейший путь.
Экспедиция пошла по курсу истинный Nо64°. Астрономически определиться
благодаря туманной погоде возможности не представлялось. 7 сент. в тума-
не появилась земля, один из островов архипелага Земли Франца-Иосифа;
ввиду тумана определить земли не удалось; экспедиция была у земли только
несколько часов и вынуждена была уйти в море по причине сильного шторма;
на землю высаживались три человека, второй штурман Бирюков, Н.П., матрос
Климов, В.В., и зоолог Богаевский, А.К., - они погибли, так как шторм
унес их в виду судна в море. От Земли Франца-Иосифа экспедиция пошла по
курсу истинный SW 55, но на другой же день, 8 сент. судно встретило льды
и вынуждено было дрейфовать без курса, сносимое льдами на SSW. 27 сент.
с судна увидели землю, которая после астрономических определений оказа-
лась не нанесенной ни на одну из карт, а, стало быть, неизвестной
культурному человечеству. Земля была названа островом Николая Кремнева.
Астрономическое местонахождение земли - <фи>79°30'N и <лямбда>34°27'W.
Судно стало на якорь в бухте Погибшей Избы и брала питьевую воду, пред-
полагая пройти отсюда к Wiches Bland на Шпицбергене. Но в полночь с
29-го на 30-е сент. страшным штормом судно было выкинуто на берег с не-
поправимыми пробоинами и заполненное водой. Экспедиция, потеряв судно,
вынуждена была здесь стать на зимовку. По причине того, что продо-
вольствия не хватило бы всем оставшимся, был снаряжен отряд в составе 22
человек из следующих лиц команды и научных сотрудников (перечисление),
