нию, испанкам, и мне в том числе. Итак, слушайте: я люблю Генри, это
правда, сущая правда. Но вас я люблю больше, гораздо больше. Я выйду за-
муж за Генри... потому что люблю его и связана с ним клятвой. И все-таки
вас я всегда буду любить больше.
Прежде чем Френсис успел что-либо возразить, из кустарника, прямо на
них, вышли старый жрец майя и его сын. Едва ли даже заметив Френсиса и
Леонсию, жрец упал на колени и воскликнул по-испански:
- Впервые глаза мои видят глаза Чиа! Он пробежал пальцами по узелкам
священной кисти и стал молиться на языке майя. И если бы окружающие мог-
ли понять его, то они услышали бы следующее:
- О бессмертная Чиа, великая супруга божественного Хцатцла, создавше-
го все сущее из небытия! О бессмертная супруга Хцатцла! Ты, которая есть
мать злаков, божественная сердцевина прорастающего зерна, богиня дождя и
оплодотворяющих солнечных лучей! Ты, которая питаешь семена, корни и
плоды, необходимые для поддержания жизни человека! О славная Чиа, чей
рот повелевает уху Хцатцла! Тебе смиренно возносит молитву твой жрец!
Будь снисходительна ко мне и всемилостива. Выдай из твоего рта золотой
ключ, открывающий ухо Хцатцла. Дозволь твоему верному жрецу добраться до
сокровища Хцатцла... Не для себя прошу, о богиня, а для сына моего, ко-
торого спас гринго. Твои дети - племя майя - исчезают с земли. Им теперь
уже не нужны сокровища. Я твой последний жрец. Вместе со мной умрет и
то, что людям известно о тебе и о твоем великом супруге, чье имя я про-
изношу лишь шепотом, пав ниц. Услышь меня, о Чиа, услышь меня! Я пал пе-
ред тобою ниц!
Целых пять минут старый жрец лежал, распростершись на камне, содрога-
ясь и корчась, точно эпилептик, а Леонсия и Френсис с любопытством смот-
рели на него, невольно захваченные торжественностью молитвы, хоть она и
была им непонятна.
Не дожидаясь Генри, Френсис снова вошел в пещеру.
Он и Леонсия шли впереди, показывая старому жрецу дорогу. А старик,
не переставая перебирать свои узелки и что-то шептать про себя, следовал
за ними, тогда, как пеон, остался на страже у входа. Когда они подошли к
мумиям, жрец благоговейно остановился - не столько из-за мумий, сколько
из-за священных узелков.
- Тут вот что сказано, - важно молвил он, выбирая одно из усеянных
узелками волокон. - Это были злые люди, разбойники. Их удел - вечно до-
дать у порога пещеры, где скрыта тайна племени майя.
Френсис поскорее провел старика мимо груды костей его отца и ввел во
вторую пещеру, где старый майя сразу же распростерся перед двумя идолами
и долго и горячо молился. Потом он внимательно осмотрел узелки священной
кисти и сообщил Френсису с Леонсией то, что прочел, на языке майя. Френ-
сис знаком показал, что они ничего не поняли. Тогда старик повторил на
ломаном испанском языке:
- "Изо рта Чиа в ухо Хцатцла" - так говорят узлы.
Френсис выслушал эту загадочную фразу, заглянул в темную глубину рта
богини, сунул острие своего охотничьего ножа в замочную скважину, вид-
невшуюся в огромном ухе бога, постучал по камню рукояткой ножа и заявил,
что статуя полая. Потом он вернулся к статуе Чиа и, постучав по ней но-
жом, убедился, что она тоже полая. Но тут старый майя пробормотал:
- "Ноги Чиа покоятся на пустоте".
Френсис, заинтересовавшись этим, заставил старика проверить свои сло-
ва по узелкам.
- Ноги у нее действительно большие, - рассмеялась Леонсия, - но под
ними крепкий каменный пол, а вовсе не пустота.
Френсис толкнул богиню рукой, - оказалось, что она легко сдвигается с
места. Обхватив ее, он рывками стал ее передвигать.
- "Для тех, кто силен и бесстрашен, ноги Чиа сдвинутся с места", -
прочел жрец. - Но дальше три узла говорят: "Берегись! Берегись! Бере-
гись!"
- Ну, будем надеяться, что эта пустота, какая там она ни есть, не
укусит меня, - рассмеялся Френсис, выпуская из своих объятий богиню, ко-
торую ему удалось сдвинуть на добрый ярд. - Итак, старушенция, постой
здесь немножко или посиди, отдохни. Ведь ноги у тебя, наверно, порядком
устали: попробуй-ка опираться столько столетий на пустоту!
Возглас Леонсии заставил Френсиса взглянуть на то место, где только
что стояла Чиа. Шагнув назад, он едва не упал в яму, которую до сих пор
прикрывали ноги богини. Оказалось, что в скале выдолблено круглое от-
верстие диаметром в целый ярд. Тщетно пытался Френсис определить глубину
ямы, бросая вниз зажженные спички: они падали и, не достигнув дна, гасли
на лету.
- В самом деле похоже, что тут бездонная пропасть, - заметил Френсис,
бросая вниз камешек.
Прошло несколько секунд, прежде чем они услышали, как он стукнулся
обо что-то.
- Но ведь и это, возможно, еще не дно, - заметила Леонсия. - Камень
мог удариться о какой-нибудь боковой выступ скалы и даже мог там ос-
таться.
- Ну, уж вот это штука даст нам точный ответ, - сказал Френсис и,
схватив старинный мушкет, валявшийся среди костей на полу, хотел было
бросить его вниз.
Но старик остановил его:
- Священные узлы говорят: "Кто посягнет на священную пустоту под но-
гами Чиа, умрет скорой и страшной смертью".
- А я вовсе и не намерен посягать на священную пустоту, - усмехнулся
Френсис, отбрасывая мушкет. - Но что же нам теперь делать, старик? Легко
сказать: "Изо рта Чиа в ухо Хцатцла", - а как это выполнить? Проведи-ка,
старина, пальцами по своим священным узелкам и узнай, как и что.
А для сына жреца - пеона с израненными коленями - пробил последний
час. Сам того не подозревая, он в тот день последний раз видел восход
солнца. Что бы ни случилось в этот день, какие бы усилия он ни делал для
того, чтобы избежать своей Судьбы, этому дню предстояло быть последним в
его жизни. Останься он на страже у входа в пещеру, его, несомненно, уби-
ли бы Торрес и Манчено, шедшие за ним чуть ли не по пятам.
Но, вместо того чтобы стоять на страже, боязливый и осторожный пеон
решил сделать вылазку и посмотреть, нет ли поблизости каких-нибудь вра-
гов. Так он избег смерти при свете дня под открытым небом. Но стрелки
часов его жизни передвигались, и предуготованный ему конец был не дальше
от него и не ближе, чем судила Судьба.
Пока он обследовал окрестности, Альварес Торрес и Хосе Манчено дос-
тигли входа в пещеру. Огромные глаза Чиа, выложенные перламутром на ка-
менном лике скалы, оказались слишком большим испытанием для суеверного
кару.
- Ты иди туда, - сказал он Торресу, - а я останусь здесь сторожить,
чтобы никто не вошел.
И Торрес, в ком текла кровь его предка, честно выстоявшего столетия в
ряду мумий, вошел в пещеру майя столь же храбро, как некогда его предок.
Едва он скрылся из виду, как Хосе Манчено, не побоявшийся бы преда-
тельски убить любого человека, но чрезвычайно боявшийся невидимого мира,
сокрытого за непонятными для него явлениями, забыл свой долг часового и
телохранителя и поспешно скользнул в кусты. Тем временем пеон, убедив-
шись, что вокруг нет злоумышленников, и горя желанием узнать от отца
тайны майя, вернулся на свое прежнее место. Здесь он тоже никого не об-
наружил и вошел в пещеру, не зная, что следует по пятам за Торресом.
А тот продвигался тихо и осторожно, из боязни открыть свое при-
сутствие тем, кого он выслеживал. Да еще он задержался в пещере, пора-
женный парадом мертвецов. Он с любопытством принялся рассматривать этих
людей, которые вошли в историю и для которых история остановилась здесь,
в преддверии святилища майя. Особенно заинтересовала Торреса мумия, за-
мыкавшая ряд. Ее сходство с ним самим было слишком заметно, чтобы не
броситься ему в глаза, и он сразу догадался, что это его дальний предок.
Он все еще в раздумье смотрел на мертвеца, как вдруг услышал звук ша-
гов и оглянулся, ища, куда бы спрятаться. Тут дьявольская мысль пришла
ему на ум. Сняв шлем с головы своего предка, он надел его себе на голо-
ву, потом закутался в его прогнивший плащ, вооружился огромной шпагой и
натянул ботфорты с отворотами, которые едва не развалились при этом. За-
тем он бережно, чуть ли не с нежностью, положил голую мумию на спину,
позади других мумий - туда, где сумрак сгущался до сплошной черноты.
Проделав все это, он занял место покойника, замыкавшего ряд, положил ру-
ку на эфес шпаги и замер в той же позе, в какой стоял его предок.
Подвижными оставались только его глаза, следившие за пеоном, который
медленно и боязливо продвигался между двойным рядом мертвецов. Поравняв-
шись с Торресом, пеон вдруг остановился и, широко раскрыв от ужаса гла-
за, забормотал одну за другой молитвы майя. Торресу, перед которым он
стоял, не оставалось ничего другого, как слушать с закрытыми глазами и
догадываться о том, что происходит. Услышав, что пеон пошел дальше, Тор-
рес покосился в его сторону: пеон как раз остановился, не решаясь завер-
нуть в узкий проход. Обрадовавшись удобному моменту, Торрес занес шпагу,
готовясь нанести удар, который раскроил бы череп пеона.
Но, хотя это был и день и час, предопределенный Судьбою для смерти
пеона, последняя секунда его жизни еще не истекла. Не тут, среди двойно-
го ряда мертвецов, и не от руки Торреса суждено ему было умереть, ибо
Торрес придержал руку и медленно опустил оружие, а пеон пошел дальше и
скрылся за поворотом. Вскоре он нагнал своего отца, Леонсию и Френсиса,
- последний как раз просил жреца вторично справиться по узелкам, как и
чем можно открыть ухо Хцатцла.
- Просунь руку в рот Чиа и вытащи ключ, - приказал старик, своему бо-
язливому сыну, и тот с явной неохотой повиновался ему.
- Да не укусит же она тебя, она ведь каменная! - со смехом сказал ему
Френсис по-испански.
- Боги майя никогда не бывают каменными, - с упреком заметил ему ста-
рик. - Они кажутся каменными, но на самом деле они живые, всегда были
живыми и под камнем и сквозь камень вечно осуществляют свою неизменную
волю.
Леонсия, вздрогнув, отшатнулась от жреца и, взяв Френсиса под руку,
прижалась к нему, словно ища у него защиты.
- Что-то ужасное должно случиться - у меня такое предчувствие, - выр-
валось у нее. - Не нравится мне это место в недрах горы, среди мертве-
цов. Я люблю синее небо, ласковое солнце, безбрежное море. Что-то ужас-
ное должно случиться здесь с нами. У меня такое предчувствие - что-то
должно случиться.
Френсис принялся успокаивать ее, а часы жизни пеона отстукивали уже
последние секунды. И когда, призвав на помощь всю свою храбрость, он су-
нул руку в рот богини, последняя секунда его жизни истекла и смертный
час его пробил. С криком ужаса он выдернул руку и уставился на свое за-
пястье, где, как раз над артерией, алела капелька крови. Пятнистая го-
ловка змеи высунулась изо рта богини, точно насмешливый язычок, и снова
спряталась в темной впадине.
- Ехидна! - закричала Леонсия, распознав змею.
Пеон, который тоже распознал змею и понял, что его ждет неминуемая
смерть, в ужасе попятился, оступился и полетел прямо в пропасть, которую
столько веков прикрывали ноги Чиа.
Целую минуту все молчали, потом старый жрец прошептал:
- Я разгневал Чиа, и она убила моего сына.
- Не верьте вы этому, - заметил Френсис, стремясь успокоить Леонсию.
- Все это вполне естественно и объяснимо. Ну что тут удивительного, если
змея поселилась в расщелине? Это часто бывает. И что тут удивительного,
если человек, укушенный ехидной, отпрянул назад? И, наконец, что же уди-
вительного, если он оступился и упал в яму, находившуюся позади него...
- Тогда и в этом нет ничего удивительного? - воскликнула Леонсия,
указывая на струю прозрачной воды, забулькавшую над отверстием и вскоре
забившую из него фонтаном. - Старик прав. Даже сам камень служит богам
орудием для выполнения их неизменной воли. Жрец предупреждал нас. Он
ведь прочел об этом по своим священным узелкам.
- Вздор! - фыркнул Френсис. - Никакая это не воля богов, а всего лишь
