Глядя, как он прочесывает поле боя. Генри понял, что дело его худо и
ему не избежать встречи с противником. Он не стал ждать, пока враг обна-
ружит его. Звеня колокольчиком и перебрасывая его из одной руки в дру-
гую, он запетлял по котловине, а потом вдруг застыл, но уже на новом
месте.
Начальник полиции возобновил свои многотрудные поиски противника, но
Генри не склонен был затягивать эту столь мучительную по своей напряжен-
ности игру. Он дождался, когда последняя хорда свела его и начальника
полиции лицом к лицу. Дождался, когда дуло ружья поднялось на уровень
его груди в нескольких дюймах от сердца, и тогда, быстро присев, чтобы
ружье оказалось выше его, громовым голосом крикнул:
- Огонь! Это было так внезапно, что начальник полиции невольно спус-
тил курок, и пуля просвистела над головой Генри. Сверху раздался взрыв
аплодисментов - это бурно аплодировали люди в холщовых рясах. Начальник
полиции сорвал с глаз повязку и увидел перед собой улыбающееся лицо про-
тивника.
- Отлично, бог сказал свое слово, - объявил предводитель разбойников,
спускаясь в яму. - Тот, кого не тронула пуля, - не виновен. Остается ис-
пытать другого.
- Меня? - не своим голосом взвизгнул начальник полиции, потрясенный
страхом и неожиданностью.
- Поздравляю, шеф, - с усмешкой сказал Генри. - Вы действительно пы-
тались уложить меня. Теперь мой черед. Давайте-ка сюда ружье.
Но начальник полиции, ослепленный своей неудачей и гневом, забыв, что
ружье было заряжено всего одной пулей, с проклятием ткнул дулом прямо в
грудь Генри и нажал гашетку. Курок щелкнул с резким металлическим зву-
ком.
- Отлично, - сказал предводитель, отбирая у него ружье и перезаряжая
его. - О твоем поведении будет доложено. Испытание продолжается; только
теперь сразу видно, что ты не избранник божий.
Точно раненый бык на арене, ищущий, куда бы укрыться, и в отчаянии
озирающий амфитеатр, полный безжалостных лиц, начальник полиции посмот-
рел вверх и увидел лишь ружья разбойников, торжествующие лица Леонсии и
Френсиса, любопытные физиономии своих жандармов и налитые кровью глаза
плантаторов, какие бывают у зрителей, наблюдающих бой быков.
Легкая улыбка промелькнула на сурово сжатых губах предводителя, ког-
да, вручив ружье Генри, он стал завязывать его глаза.
- Почему вы не велите ему стать лицом к стене, пока я приготовлюсь? -
спросил начальник полиции, и серебряный колокольчик зазвенел в его дро-
жавшей от ярости руке.
- Потому что он человек, угодный богу, - был ответ. - Он выдержал ис-
пытание. Значит, он не способен на вероломный поступок. Теперь ты под-
вергнешься божьему суду. Если ты человек правдивый и честный. Змея не
причинит тебе никакого вреда. Таков промысел божий.
Начальник полиции был куда более ловким в роли охотника, чем в роли
дичи. Стоя напротив Генри, он пытался не шевелиться, но когда дуло ружья
начало приближаться к нему, нервы его не выдержали, рука дрогнула, и ко-
локольчик зазвенел. Ружье почти перестало двигаться - лишь дуло его зло-
веще колебалось, улавливая направление звука. Тщетно старался начальник
полиции унять дрожь в руке, чтобы колокольчик не звенел, - он продолжал
звенеть. Тогда шеф в отчаянии отшвырнул его в сторону, а сам ничком упал
на землю. Но Генри, услышав звук падающего тела, опустил ружье и нажал
курок. Начальник полиции взревел от боли - пуля пробила ему плечо: он
поднялся было на ноги, но тут же с проклятиями снова растянулся на земле
и так и остался лежать, продолжая изрыгать проклятия.
Все снова очутились в пещере, где Слепой разбойник, у ног которого
сидела метиска, вершил суд.
- Этот человек, который ранен и который слишком много болтал о законе
tierra caliente, узнает теперь, что такое закон Кордильер. Испытание
Змеи и Птицы доказало, что он виновен. За его жизнь назначается выкуп в
десять тысяч долларов золотом; если деньги внесены не будут, он останет-
ся здесь рубить лес и носить воду до конца дней, которые господь дарует
ему на земле. Я сказал все. Я знаю, что господь не даст ему долго дышать
на земле, если не будет внесен выкуп.
Последовало долгое молчание, во время которого даже Генри, который
мог, не задумываясь, уложить противника в пылу боя, всем своим видом по-
казал, что ему омерзительно столь хладнокровное решение уничтожить чело-
века.
- Закон беспощаден, - заявил Суровый судья, и снова воцарилось молча-
ние.
- Пусть подыхает без выкупа, - сказал один из плантаторов. - Он дока-
зал, что он собака и предатель. Собаке - собачья смерть.
- А ты что скажешь? - строго спросил Слепой разбойник у пеона. - Что
скажешь ты, пеон, вытерпевший столько побоев, человек, заново родившийся
сегодня на свет, полукровка, любитель прекрасных женщин? Должен ли он
умереть собачьей смертью, потому что за него не хотят вносить выкуп?
- Он жестокий человек, - проговорил пеон. - Но почему-то сердце мое
сегодня очень мягко. Если бы у меня было десять тысяч долларов, я сам бы
заплатил за него выкуп. А если бы, святой и справедливый человек, у меня
было двести пятьдесят песо, я даже заплатил бы свой долг плантатору, от
которого меня освободили теперь.
Лицо слепца преобразилось, словно озаренное светом изнутри.
- Твоими устами сегодня говорит бог, о возрожденный к жизни! - одоб-
рительно сказал он.
Но в эту минуту Френсис, поспешно нацарапав что-то в своей чековой
книжке, протянул метиске чек, на котором даже еще не успели высохнуть
чернила.
- Позвольте мне тоже сказать слово, - проговорил он. - Хоть человек
этот подлец и заслуживает собачьей смерти, - не надо, чтобы он умирал,
пусть живет.
Метиска громко прочитала то, что было написано на чеке.
- Не трудись объяснять, - остановил Слепой разбойник Френсиса, дога-
дываясь, что он хочет что-то сказать. - Я не такой уж глупый и не всегда
я жил в Кордильерах. Я получил коммерческое образование в Барселоне. Я
знаю банк "Кемикл нейшнл" в Нью-Йорке: в былое время я вел с ним дела
через своих представителей. Это чек на десять тысяч долларов. Человек,
который выписал его, уже сказал сегодня правду. Чек в полном порядке.
Больше того: я уверен, что он не сообщит в банк, чтобы мне не выдали по
нему денег. Тот, кто платит выкуп за своего врага, должен быть или очень
добрым, или очень глупым, или уж очень богатым, - одно из трех. Скажи
мне, о человек, не виновна ли в этом прекрасная женщина?
И Френсис, не смея взглянуть ни направо, ни налево - ни на Леонсию,
ни на Генри, - а глядя прямо в лицо Слепого разбойника, ответил, ибо
иначе ответить он не мог:
- Да, о Суровый судья, в этом виновна прекрасная женщина.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
В том же месте, где по дороге в горы люди в холщовых рясах завязали
пленникам глаза, кавалькада остановилась. Она состояла из нескольких
разбойников, конвоировавших Леонсию, Генри и Френсиса верхом на мулах, с
повязками на глазах, и пеона - тоже с повязкой на глазах, но пешком. По-
лучасом раньше, под таким же конвоем, здесь проехала другая кавалькада,
состоявшая из плантаторов, Торреса и начальника полиции с его жандарма-
ми.
С разрешения строгого предводителя разбойников пленники, которых сей-
час должны были освободить, сняли с глаз повязки.
- Похоже, что я уже был здесь, - заметил, рассмеявшись, Генри, кото-
рый сразу узнал виденные ранее места.
- Похоже, что нефть все еще горит, - сказал Френсис, указывая на го-
ризонт, наполовину скрытый черной завесой дыма. - Посмотри, пеон, на де-
ло рук твоих! Для бедняка, у которого нет ни гроша за душой, ты величай-
ший растратчик, каких я когда-либо встречал. Говорят, что нефтяные коро-
ли, напившись, раскуривают сигары тысячедолларовыми банкнотами, а вот ты
каждую минуту сжигаешь по миллиону долларов.
- Я не бедняк, - с таинственным видом гордо заявил пеон.
- Переодетый миллионер! - пошутил Генри.
- Где же ты держишь свои капиталы? - ввернула Леонсия. - В банке "Ке-
микл нейшнл"?
Пеон не понял острот, но, сообразив, что над ним смеются, обиженно
выпрямился и замолчал.
Тут заговорил строгий предводитель разбойников:
- Отсюда вы можете идти каждый своим путем. Так велел Справедливый.
Вас, сеньоры, прошу спешиться и вернуть мне мулов. Что же до сеньориты,
то она может оставить себе мула в качестве подарка от Справедливого, ко-
торый никогда не позволил бы себе заставить даму идти пешком. А вам дво-
им, сеньоры, пройтись не вредно. Справедливый особенно рекомендовал бо-
гатому сеньору ходить побольше пешком. Богатство, сказал он, приводит к
тому, что человек почти совсем пешком не ходит. А когда человек почти
совсем не ходит, он обрастает жиром, ожирение же не способствует успеху
у прекрасных женщин. Таковы мудрые слова Справедливого.
А еще он настоятельно советует пеону оставаться в горах. Здесь он
найдет прекрасную женщину, и раз уж он должен любить женщину, то самое
благоразумное - любить женщину своего племени. Женщины из tierra
caliente предназначены для мужчин из tierra caliente. А женщины Кор-
дильер предназначены для мужчин Кордильер. Бог не любит смешения кровей.
Недаром мул - самое отвратительное животное под солнцем. Мир был сотво-
рен не для смешения племен - это все выдумки человека. Какие бы чистые
ни были расы, если их перемешать, они перестанут быть чистыми. Не могут
вода и нефть дать однородную смесь. У природы есть свои законы. Так ска-
зал Справедливый, и я лишь повторил его слова. Он велел мне добавить,
что знает, о чем говорит, ибо сам в свое время был грешен.
От этих слов волнение и замешательство охватили англосаксов Генри и
Френсиса, и не меньше их - Леонсию, дитя Латинской Америки. Леонсия, ко-
нечно, взглядом сказала бы каждому из любимых ею молодых людей, что она
не желает с этим считаться, если бы другого не было поблизости; да и оба
они громко запротестовали бы, останься любой из них наедине с нею. И все
же глубоко в душе каждый невольно сознавал, что Слепой разбойник прав. И
на сердце у них от этого стало тяжело.
Хруст и треск в зарослях отвлекли их от этих мыслей: по отлогой стене
каньона, на скользивших и спотыкавшихся лошадях, прямо на них, спускался
оправившийся после болезни плантатор в сопровождении нескольких всадни-
ков. Как истый идальго, он склонился в глубоком поклоне перед дочерью
Солано, а потом не менее учтиво, хотя и несколько суше, поздоровался с
Генри и Френсисом, помня, что им все-таки покровительствует Энрико Сола-
но.
- Где же ваш благородный отец? - спросил он Леонсию. - У меня для не-
го добрые вести. С тех пор как мы виделись с вами последний раз, - а это
было неделю назад, - я несколько дней пролежал, прикованный к постели
приступом лихорадки. Но я послал гонцов в Бокас-дель-Торо; благодаря по-
путному ветру они быстро переплыли лагуну Чирикви и, очутившись на мес-
те, по правительственному радио - начальник полиции в Бокас-дель-Торо
мой большой друг! - связались с президентом Панамы. Президент тоже мой
старинный приятель - сколько раз я тыкал его носом в грязь, а он меня,
когда мы учились в колонской школе и жили с ним в одной комнате. И вот
от него пришел ответ, что все в порядке: правосудие было введено в заб-
луждение чрезмерными, но тем не менее достойными похвалы усилиями на-
чальника полиции Сан-Антонио. Теперь все забыто и прощено, и благородное
семейство Солано вместе с их благородными друзьями-американцами может на
законном основании, не боясь политических преследований, вернуться до-
мой...
В подтверждение своей речи плантатор низко поклонился Генри и Френси-
су. Но в эту минуту взгляд его случайно упал на пеона, притаившегося за
спиной Леонсии, и глаза его вспыхнули торжествующим огнем.
- О матерь божия, ты не забыла меня! - с жаром воскликнул плантатор
и, повернувшись к сопровождавшим его друзьям, добавил: - Вот он, этот
