ее на стойку.
- Брось! - крикнул Волк Ларсен, и охотник выронил винтовку, словно
она обожгла ему руку.
Поднявшись на палубу вместе со своим раненым товарищем, охотник и
гребец, по приказу Волка Ларсена, втащили на борт шлюпку, а затем отнес-
ли рулевого в матросский кубрик.
- Если все наши пять шлюпок справятся со своим делом не хуже нас,
экипаж шхуны будет укомплектован полностью, - сказал мне Волк Ларсен.
- А человек, в которого вы стреляли... он... я надеюсь... - Голос Мод
Брустер дрогнул.
- Ранен в плечо, - отвечал капитан. - Ничего серьезного. Мистер
Ван-Вейден приведет его в порядок в две-три недели. Вот для тех парней
ему навряд ли удастся что-нибудь сделать, - добавил он, указывая на
третью шлюпку "Македонии", к которой я направлял в это время шхуну. -
Тут поработали Хорнер и Смок. Говорил ведь я им, что нам нужны живые лю-
ди, а не трупы. Но стоит человеку научиться стрелять, его так и тянет
бить прямо в цель. Вы когда-нибудь испытывали это чувство, мистер
Ван-Вейден?
Я покачал головой и посмотрел на "работу" наших охотников. Они
действительно "били в цель" и теперь, покинув жертвы этой кровавой стыч-
ки, присоединились к остальным нашим шлюпкам и уже атаковали последние
две шлюпки "Македонии". Оставленная шлюпка беспомощно качалась на вол-
нах; никем не управляемый парус торчал вбок под прямым углом и хлопал на
ветру. Охотник и гребец лежали в неестественных позах на дне лодки, а
рулевой - поперек планшира, наполовину свесившись за борт. Руки его бо-
роздили воду, а голова моталась из стороны в сторону.
- Не глядите туда, мисс Брустер, прошу вас, - взмолился я; к моей ра-
дости, она послушно отвернулась и была избавлена от этого страшного зре-
лища.
- Держите прямо туда, мистер Ван-Вейден, - распорядился Волк Ларсен,
указывая на сбившиеся в кучу шлюпки.
Когда мы приблизились к ним, стрельба стихла. Бой был окончен. Пос-
ледние две шлюпки уже сдались нашим пяти, и теперь все семь шлюпок жда-
ли, чтобы их взяли на борт.
- Посмотрите! - невольно вскрикнул я, показывая на северо-восток.
На горизонте снова появилось темное пятнышко - дымок "Македонии".
- Да, я слежу за ней, - хладнокровно отозвался Волк Ларсен. Он изме-
рил взглядом расстояние до пелены тумана, потом подставил щеку ветру,
проверяя его силу. - Думаю, что доберемся вовремя. Но можете не сомне-
ваться, что мой драгоценный братец раскусил нашу игру и прет сюда во
весь дух. Ага, что я вам говорил!
Пятно дыма быстро росло, становясь густо-черным.
- Все равно я тебя обставлю, о брат мой! - усмехнулся Волк Ларсен. -
Непременно обставлю! И надеюсь, что твоя старая машина развалится на
части!..
Мы легли в дрейф, после чего на шхуне поднялась изрядная суматоха, в
которой вместе с тем был свой порядок. Шлюпки поднимали одновременно с
обоих бортов. Как только пленники ступали на палубу, наши охотники отво-
дили их на бак, а матросы втаскивали шлюпки на палубу и оставляли их где
попало, не теряя времени на то, чтобы принайтовить. Едва последняя шлюп-
ка отделилась от воды и закачалась на талях, как мы уже понеслись вперед
на всех парусах с потравленными шкотами.
Да, нам надо было спешить. Извергая из трубы клубы черного дыма, "Ма-
кедония" мчалась к нам с северовостока. Не обращая внимания на свои ос-
тавшиеся шлюпки, она изменила курс, надеясь перехватить нас. Она шла не
прямо на нас, а туда, где наши пути должны были сойтись, как стороны уг-
ла, у края тумана. Только там "Македония" могла бы еще поймать "Приз-
рак". А для "Призрака" спасение заключалось в том, чтобы достигнуть этой
точки раньше "Македонии".
Волк Ларсен сам стоял у штурвала, горящими глазами следя за всем, от
чего зависел исход этого состязания. Он то оборачивался и оглядывал мо-
ре, проверяя, слабеет или крепнет ветер, то присматривался к "Македо-
нии", то окидывал взором паруса и приказывал выбрать один шкот или пот-
равить другой и выжимал из "Призрака" все, на что тот был способен. Не-
нависть и озлобление были на время забыты, и я дивился тому, с какой го-
товностью бросались исполнять приказания капитана те самые матросы, ко-
торые столько натерпелись от него. И вот, когда мы стремительно неслись
вперед, ныряя по волнам, я вдруг вспомнил беднягу Джонсона и пожалел,
что его нет среди нас: он так любил эту шхуну и так восхищался всегда ее
быстроходностью.
- Приготовьте-ка на всякий случай винтовки, ребята! - крикнул Волк
Ларсен охотникам, и тотчас все пятеро, с винтовками в руках, стали у
подветренного борта.
"Македония" была теперь всего в миле от нас. Она мчалась с такой ско-
ростью, что черный дым из ее трубы стлался совершенно горизонтально; она
делала не меньше семнадцати узлов. "Сквозь хляби мчит, взывая к небу", -
продекламировал Волк Ларсен, бросив взгляд в ее сторону. Мы делали не
больше девяти узлов, но стена тумана была уже близко.
Вдруг над палубой "Македонии" поднялось облачко дыма. Выстрел прока-
тился над морем, и в нашем гроте образовалась круглая дыра. Они палили
из маленькой пушки, - мы уже слышали, что таких пушек там было нес-
колько. Наши матросы, толпившиеся у грот-мачты, ответили на это насмеш-
ливыми криками. Снова над "Македонией" показался дымок, и снова прогре-
мел выстрел. На этот раз ядро упало всего в двадцати футах за кормой и
перескочило с волны на волну, прежде чем затонуть.
Из винтовок с "Македонии" не палили, - все ее охотники находились ли-
бо у нас на борту, либо далеко в море на своих шлюпках. Когда расстояние
между двумя судами сократилось до полумили, третьим выстрелом пробило
еще одну дыру в нашем гроте. Но тут шхуна вошла в полосу тумана. Мы
вдруг погрузились в него, и он скрыл нас, окутав своей влажной, плотной
завесой.
Внезапность перемены была поразительна. Секунду назад мы мчались в
ярких солнечных лучах, над нами было ясное небо, и далеко-далеко, до са-
мого горизонта, море шумело и катило свои волны, а за нами бешено гнался
корабль, изрыгая дым, пламя и чугунные ядра. И вдруг, в мгновение ока,
солнце точно загасили, небо исчезло, даже верхушки мачт пропали из виду,
и на глаза наши, словно их заволокло слезами, опустилась серая пелена.
Сырая мгла стояла вокруг нас, как стена дождя. Волосы, одежда - все пок-
рылось алмазными блестками. С намокших вант и снастей вода стекала на
палубу. Под гиками капельки воды висели длинными гирляндами, и когда
шхуна взмывала на гребень волны, ветер сдувал их и они летели нам в ли-
цо. Грудь моя стеснилась, мне было трудно дышать. Туман глушил звуки,
притуплял чувства, и сознание отказывалось признать, что где-то за этой
влажной серой стеной, надвинувшейся на нас со всех сторон, существует
другой мир. Весь мир, вся вселенная как бы замкнулись здесь, и границы
их так сузились, что невольно хотелось упереться в эти стены руками и
раздвинуть их. И то, что осталось там, за ними, казалось, было лишь
сном, вернее - воспоминанием сна.
В наступившей перемене было нечто таинственное и колдовское. Я пос-
мотрел на Мод Брустер и убедился, что она испытывает то же, что и я. По-
том я перевел взгляд на Волка Ларсена; но он ничем не проявлял своих
ощущений. Он все так же стоял у штурвала и, казалось, был всецело погло-
щен своей задачей. Я почувствовал, что он измеряет ход времени, отсчиты-
вает секунды, всякий раз как "Призрак" то стремительно взлетит на гре-
бень волны, то накренится от бортовой качки.
- Ступайте на бак и приготовьтесь к повороту, - сказал он мне, пони-
зив голос. - Прежде всего возьмите топселя на гитовы. Поставьте людей на
все шкоты. Но чтобы ни один блок не загремел и чтобы никто ни звука. По-
нимаете - ни звука!
Когда все стали по местам, команда была передана от человека к чело-
веку, и "Призрак" почти бесшумно сделал поворот. Если где-нибудь и хлоп-
нул риф-штерт или скрипнул блок, звуки эти казались какими-то странными,
призрачными, и обступивший нас туман тотчас поглощал их.
Но как только мы легли на другой галс, туман начал редеть, и вскоре
"Призрак" снова летел вперед под ярким солнцем, и снова до самого гори-
зонта бурлили и пенились волны. Но океан был пуст. Разгневанная "Македо-
ния" нигде не бороздила больше его поверхности и не пятнала небо своим
черным дымом.
Волк Ларсен тут же спустился под ветер и повел шхуну по самому краю
тумана. Его уловка была ясна. Он вошел в туман с наветренной стороны от
парохода и, когда "Македония" вслепую ринулась вослед, еще надеясь пой-
мать шхуну, сделал поворот, вышел из своего укрытия и теперь намеревался
войти в туман с подветренной стороны. Если бы ему это удалось, его брату
было бы так же трудно найти нас в тумане, как - по старой поговорке -
иголку в стоге сена.
Мы недолго шли по краю тумана. Перекинув фок и грот и снова поставив
топселя, мы опять нырнули в туман, и в этот миг я был готов поклясться,
что видел смутные очертания парохода, выходившего из полосы тумана с на-
ветренной стороны. Я быстро взглянул на Волка Ларсена. Он кивнул голо-
вой. Да, он тоже видел - это была "Македония". На ней, вероятно, разга-
дали наш маневр, но не успели нас перехитрить. Не было сомнений в том,
что мы ускользнули незамеченными.
- Он не может долго продолжать эту игру, - сказал Волк Ларсен. - Ему
придется вернуться за своими шлюпками. Поставьте кого-нибудь на руль,
мистер Ван-Вейден, - курс держать тот же, - и назначьте вахты: мы будем
идти под всеми парусами до утра.
- Эх, не пожалел бы я и полтысячи долларов, - добавил он, - чтобы
хоть на минуту попасть на "Македонию" и послушать, как там чертыхается
мой братец!
- Теперь, мистер Ван-Вейден, - сказал он, когда его сменили у штурва-
ла, - нам следует оказать гостеприимство нашему пополнению. Выставите
охотникам вдоволь виски и пошлите несколько бутылочек на бак. Держу па-
ри, что завтра наши гости все до единого выйдут в море и будут охотиться
для Волка Ларсена не хуже, чем для Смерти Ларсена.
- А они не сбегут, как Уэйнрайт? - спросил я.
Он усмехнулся.
- Не сбегут, потому что наши старые охотники этого не допустят. Я уже
пообещал им по доллару с каждой шкуры, добытой новыми. Отчасти поэтому
они так и старались сегодня. О нет, они не дадут им сбежать! А теперь
вам не мешает наведаться в свой лазарет. Там, надо полагать, полным-пол-
но пациентов.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
Волк Ларсен освободил меня от обязанности раздавать виски и принялся
за дело сам. Пока я возился в матросском кубрике с новой партией ране-
ных, бутылки уже заходили по рукам. Мне, конечно, доводилось видеть, как
пьют виски, например, в клубах, где принято пить виски с содовой, но
чтобы пить так, как пили здесь, - этого я еще не видывал. Пили из кру-
жек, из мисок и прямо из бутылок; наливали до краев и осушали залпом;
одной такой порции было достаточно, чтобы захмелеть, но им все казалось
мало. Они пили и пили, и новые бутылки все прибывали в кубрик, и этому
не было конца.
Пили все. Пили раненые. Пил Уфти-Уфти, помогавший мне делать перевяз-
ки. Один Луис воздерживался: раза два отхлебнул немного - и все; зато и
шумел и буянил он не меньше других. Это была настоящая сатурналия. Все
галдели, орали, обсуждали минувшее сражение, спорили. А потом вдруг,
размякнув, начинали брататься со своими недавними врагами. Победители и
побежденные икали друг у друга на плече и торжественно клялись в вечной
дружбе и уважении. Они оплакивали невзгоды, перенесенные ими в прошлом и
ожидавшие их в будущем в железных тисках Волка Ларсена, и, хором прокли-
ная его, рассказывали всякие ужасы о его жестокости.
Это было дикое и страшное зрелище; тесный кубрик, загроможденный кой-
ками, качающиеся переборки, вздымающийся пол, тусклый свет лампы, колеб-
лющиеся тени, то чудовищно вырастающие, то съеживающиеся, разгоряченные
