По рассказам Маканого, прежде здесь не переводились караулы,
вылавливающие дьяволопоклонников и беглых общинников. Но теперь страна
оскудела и преступниками, и стражами порядка. Уступ позволял
наращивать землю в ином направлении, чем хотелось Шоорану, но это было
не так и важно. В первый день он сделал два оройхона, на второй --
один. Можно было бы и на второй день справиться с двумя, но Шоорану
почему-то стало не по себе, показалось, что сейчас придёт Ёроол-Гуй.
На самом деле Многорукий приплыл ночью и долго штурмовал пустой берег,
заплывая с разных сторон и заставляя Шоорана и Ай то и дело
перетаскивать вещи через поребрик.
Мечущийся Ёроол-Гуй был не самым лучшим соседом, и едва забрезжил
рассвет, Шооран ушёл с негостеприимного выступа. Теперь им приходилось
держаться ближе к поребрику, хотя в том не было особой беды --
громовые шлепки Ёроол-Гуя разогнали караулы на много оройхонов вокруг.
Путешественники миновали узкий створ, где далайн был стиснут
надвинувшимися оройхонами, и куда Ёроол-Гуй не любил соваться. В
западной части страны тоже были болотистые мысы, построенные уже самим
Шоораном, и здесь илбэч решил повторить ставшую привычной операцию. Он
уже не опасался присутствия Ай, если бы она была способна осознать
происходящее, она бы сделала это давно. Значит, либо разум его подруги
не может подняться выше чавги и самых обыденных дел, либо проклятие
Ёроол-Гуя оказалось бессильным перед существом и без того слишком
страшно проклятым жизнью. Шооран привычно оставлял Ай стеречь
имущество, а сам уходил к далайну, зная, что за спиной всё будет в
порядке.
Два оройхона с первого захода, два со второго. На третий день
предполагался один остров, но не из-за Ёроол-Гуя или людей, а просто
оттого, что дальше строить было негде. Далайн становился заметно
тесен.
Вернувшись к временной стоянке Шооран увидел, что Ай нет. Исчезли и
вещи, оставленные рядом с тропой, чтобы в случае беды Ай могла сама
перевалить их на безопасную сторону. На поребрике была натоптана
масса следов, уводящих в сторону сухих земель. С первого взгляда
стало ясно, что здесь произошло: какой-то не в меру ретивый караул
забрёл слишком далеко вглубь мокрых земель и обнаружил их стоянку.
Судя по всему, цэрэги решили отличиться и, вместо того, чтобы убить
Ай, поволокли пойманное существо к своему начальству.
Шооран кинулся в догон. Он настиг цэрэгов, когда они были ещё на
мокром. Двое совсем молодых парней волокли упирающуюся Ай, третий
тащил тюк с вещами. Шооран не заметил никакого оружия, кроме
кистеней. Юнцы громко обсуждали происшествие и вовсе не думали,
что вряд ли Ай могла в одиночку переть все это имущество, и значит, на
оройхоне остался по меньшей мере ещё один человек. Цэрэги выглядели
героями и полагали себя в безопасности.
"Позорно в спину бить..." -- подумал Шооран, вытаскивая из-за пазухи
хлыст.
В следующее мгновение обратившийся в мерцающий круг конец хлыста
срубил одного из парней. Это напоминало не битву, а скорее рубку
хохиура. Так бойцы тренируют руку, сшибая косо торчащие стебли,
закручивая хлыст то в одну, то в другую сторону, чтобы он ни разу не
успел обвиснуть. Второй цэрэг был зарублен прежде, чем повернулся на
свист оружия. Третий бросил тюк и, взвизгнув, метнулся в сторону, но
острый край уса уже достал его, и парень кувыркнулся в нойт.
-- Правильно, -- сказала ничуть не удивлённая и не испуганная Ай. --
Не будут драться.
-- Замолчи, -- приказал Шооран.
Оттаскивая убитых с дороги, он старался не смотреть в их лица, но всё
равно видел, как безнадёжно молоды они были. Особенно тот, который
пытался бежать: должно быть в минувший мягмар ему исполнилась дюжина
лет. Только юнцы и могли, выполняя дурацкий приказ, забраться так
далеко.
Шооран не считал себя хоть сколько-то виноватым: парни должны были
понимать, на что идут и чем рискуют. Всякий, ступивший на мокрое
может не вернуться домой. Хотя, конечно, ничего они не понимали,
война казалась им игрой, своей жестокости они не чувствовали и, хвала
Тэнгэру, что хотя бы двое из них умерли, не зная, что умирают. На их
лицах, совсем детских, осталось только удивление.
Три тела канули в шавар, и Шооран, стараясь заглушить ненужные мысли,
вернулся к далайну, поставил последний из возможных здесь оройхонов, а
потом долго мучился, вздымая влагу бессмысленным пузырём, желая
вызвать из глубины Ёроол-Гуя. Приход бога, который конечно же услышат
на сухом, объяснит братьям, куда исчез караул, и тогда истинный убийца
ещё некоторое время может остаться незамеченным. Но видно и
многорукому исчадью не хотелось брать на себя чужое, и он не
появлялся.
Впустую растратив гнев, Шооран вернулся назад, забрал Ай и как можно
быстрее покинул бесконечно длинный и бессмысленный полуостров.
Следующий участок обещал быть столь же бесполезным. Здесь Шооран
пробыл три дня. Словно искупая вину, которой он не ощущал, Шооран
принялся ставить по три оройхона в день. В результате, в суженном
донельзя далайне объявился квадрат суши с жилым оройхоном, далеко
отстоящим от остальной страны добрых братьев. Такую штуку Шооран уже
проделывал в стране изгоев и у вана. Заканчивая работу, Шооран жалел
лишь, что страна старейшин больше не существует, а Моэртал знаком с
приёмами илбэча, так что четвёртый раз приём не пройдёт.
Дождавшись воды, Шооран смыл многонедельную грязь, заставил
выкупаться Ай. Уродинке новая земля не понравилась.
-- Зачем ты миня сюда привёл? -- сказала она. -- Тут чавги нет, и
даже хахиура нет. Пойдём атсюда.
-- Хорошо, -- согласился Шооран. -- Завтра пойдём.
Перед уходом он хотел поставить ещё три оройхона, которые
окончательно зажимали далайн в этом месте. Хотя и без того новый
участок был прекрасно виден и со стороны вана, и от изгоев. Так что
немало народу знало, где сейчас илбэч, но все эти люди жили на другом
конце мира и никак не могли бы помешать Шоорану. Оройхоны он поставил,
хотя потом пришлось бежать от Ёроол-Гуя, всё-таки втиснувшегося в
узкий пролив.
Вид залитого водой умывающегося оройхона произвёл на Ай удручающее
впечатление. Она морщилась, вздыхала, чесала пальцем темя, а потом
потянула Шоорана:
-- Идё-ом!
Оставаться здесь и в самом деле было незачем. В западной части мира
далайна почти не осталось. Страны разделялись узенькими заливами,
которые лишь кое-где расширялись до нескольких оройхонов. Место для
Ёроол-Гуя и для работы илбэча оставалось лишь на востоке, но всё же
Шооран отправился на запад. Там шла война, а Шоорана мучило
воспоминание о шаваре, который не может сожрать всех брошенных в него
людей. Шавар, полный мальчишек, не успевших понять, что с ними
происходит.
Шооран видел, что его вмешательство лишь усиливает потоки крови, но
понимал, что эта кровь неизбежна, и, зажав в кулак жалость, совесть,
все остальные не успевшие истлеть чувства, продолжал строить. "Через
два поколения дела его покажутся прекрасными, -- сказала когда-то
мама, -- но не допусти мудрый Тэнгэр жить с ним рядом." Шооран
всегда помнил эти слова, хотя порой толковал их по-разному и то вообще
бросал работу, то принимался строить лихорадочно быстро, словно
стремясь скорей закончить болезненную, но неизбежную операцию. Если
кому-то придётся погибнуть, пусть он умрёт сейчас. Тем быстрее мир
успокоится, и люди начнут жить нормально.
Хотя и в эти правильные мысли то и дело вкрадывались сомнения.
Полгода, проведённые за решеткой, вселили в Шоорана прочную нелюбовь к
стенам, отнимающим у человека свободу. А ведь вся вселенная -- это
одна большая тюремная камера, в которую вместе с Ёроол-Гуем посажены и
люди. Можно сколько угодно благоустраивать свою тюрьму, она всё равно
останется тюрьмой. Но в этом виноват тот, кто сотворил мир: благой и
всемогущий господь, будь он проклят во веки веков!
Но и сквозь праведный гнев чудотворца в свою очередь прорастала
еретическая мысль: а вдруг мудрый Тэнгэр просто не знал, не подумал,
сглупил? В конце концов, виновным всегда оказывается тот, кто делает.
Но ведь делать-то надо! И значит, следует не искать виноватых и не
мучиться напрасным самоедством, а работать, стараясь, чтобы самое
мучительное окончилось как можно быстрее. Люди перестанут попадать в
шавар, когда последний шавар исчезнет с лица земли. Но как жить в
мире, если в нём не будет далайна, дающего кость, хитин, кожу, иные
вещи, без которых немыслима жизнь? На этом заколдованный круг
замыкался, можно было сколько угодно кружить среди рассуждений, словно
вокруг далайна, и решение могло прийти только если круг сольётся в
точку, а далайн исчезнет. Возможно, тогда станет ещё хуже, и в этом
будет виноват он. Виновен тот, кто делает. Значит, будем виновны.
Шооран уходил на запад. По дороге он дважды ставил оройхоны,
каждый раз одну штуку, там, где они могли поместиться. Его не слишком
волновало, идёт ли за ним Ёроол-Гуй, или же он вернулся в открытую
часть далайна. За прошедшие годы илбэч сроднился со своим врагом,
научился предугадывать его поведение и легко уходить от
преследования. Куда страшнее люди, но здесь, где и прежде жило не
так много народу, а ныне добрая треть населения ушла на войну, ему
угрожала лишь встреча с чрезмерно ретивыми мальчишками-охранниками. А
их должна сдерживать близость Многорукого.
Создание новых земель стало таким рутинным делом, что Шооран лишь
через три дня вспомнил, что среди последней тройки оройхонов был и
юбилейный остров, завершивший вторую двойную дюжину. Впрочем, кому
есть дело до юбилеев? Остров -- как остров. Строить пока ещё осталось
больше, чем он уже построил.
На четвёртый день путники вышли к оконечности залива. Ёроол-Гуй не
заплывал сюда уже добрых два года и столько же времени здесь не
утихала война. Короче, это было неудобное место. К тому же, один раз
он уже проходил здесь, создавая оройхоны, и наверняка, обе стороны,
умудрённые прошлым опытом, приняли меры, чтобы не упустить илбэча.
Хотя, зачем им илбэч? Вряд ли они сами могут это сказать. Скорее
всего, их беспокоит, как бы илбэч не выстроил чего-нибудь противнику.
И вообще, илбэч на свободе -- это неучтённая величина, угрожающая
власти. Думается, Ээтгон мог бы немало порассказать об этом. Что же,
завтра у Ээтгона прибавится хлопот.
Постоянство -- оборотная сторона беспорядка. Старая свалка и даже
обломки макальника пребывали нетронутыми. Путешественники спрятались в
том же трухлявом остове истлевшей рыбы. Дождавшись темноты, Шооран
ушёл к линии фронта. Теперь она была гораздо ближе, чем в прошлый раз.
Идти пришлось два оройхона и даже в темноте Шооран преодолел их за
час.
Как и ожидалось, рождение оройхона вызвало панику, на успокоившемся к
ночи поле боя. Судя по движению факелов, на обоих берегах узкого
залива находились войска братьев, а изгои были отогнаны на два
оройхона южнее. Теперь братья спешно занимали оборону вдоль дальнего
поребрика, а то место, где укрылся Шооран, вероятно считали своим
тылом. Значит можно обождать здесь немного, тем более, что в
ночи вряд ли кто станет прочесывать остров. К тому же, трудно сказать,
на чьей территории прячется илбэч. Первый удар явно был в пользу
изгоев, которым станет проще подтягивать войска. Значит, братья
решат, что илбэч работает с дальнего берега. Ведь они наверняка не
забыли времён, когда строитель был в их руках и делал, что им казалось
выгодным. Теперь они будут подозревать в том же своих противников.
В самом деле, когда часа через три Шооран начал создавать второй
оройхон, он различил, как на другом берегу двинулись вперёд цепи
факелов -- братья предприняли ночную вылазку, надеясь захватить
илбэча. Сквозь редкий туман выстрелы татацев доносились глухо, а
воинственные крики и рёв раковин казались мирным шумом и ничуть не
пугали. Атака была легко отбита изгоями, а Шооран спокойно кончил
работу и ушёл, с трудом подавив искушение поставить ещё один оройхон.
Он разбудил спящую Ай, коротко сказав: "Цэрэги!" -- и через четверть
часа они пробирались сквозь предутреннюю тьму в двух оройхонах от того
