Помнишь, мы еще долго дознаться не могли, что это за тварь
такая - Морох: Я, братцы, в самом начале подумал почему-
то, что "Кровавый косяк" - их ручек дело. Связи тогда не
уловил: а скорее, просто запутался.
- Ниточка у нас теперь есть, - сказал я. - Можно
попробовать потянуть:
- И выдернуть чеку, - сказала Ираида.
Я пожал плечами:
- Возможно. Но, думаю, за три секунды мы успеем отрыть
себе окопчик:
Крис обежал кухню каким-то отсутствующим взглядом.
Он говорил, что иногда, глядя вот так, мимо всего, он
ухитряется увидеть что-то под поверхностью вещей. Мне
всегда хотелось узнать, что именно он видит.
- Ребята, - сказал он наконец. - Хочу, чтоб вы
прониклись. Мы - вляпались. Очень глубоко и погано. Вряд ли
те ребятки простили нам первый наш наезд - и вдруг мы опять
попадаемся им на глаза, нагло давим следующую мозоль:
Реакция в этом случае может быть: безрассудной. Вы меня
понимаете?
- Вполне, - сказала Ираида.
- Рано или поздно они поймут, что это, - он ткнул
пальцем вверх, - не сработало. Это первое. Второе: я не
думаю, что наша игра мускулами перепугала их до вечной
икоты. Кроме того, я сам не очень люблю, когда на меня
наезжают, да еще с применением всяческой чертовщины -
третье:
- Короче, ты пытаешься вырулить на то, что хоть не
мальчик, но хочешь в Тамбов. Так?
- Ну: да.
- С группой здоровья?
Он молча кивнул.
- А ты уверен, что это на самом деле тамбовские волки, а
не подстава?
- Уверен. Такое не скопировать. Это даже не почерк -
это: отпечаток, что ли. Клише.
- А какого же черта их принесло в Москву? Думаешь, в
Тамбове кончились бомжи?
Крис потеребил нижнюю губу. Было как-то особенно тихо
- той тишиной, которая усиливает далекие и гасит близкие
звуки. Так бывало осенью в горах, когда небо закрыто, а луна -
голубым пятном, и на фоне этого пятна с севера летят птицы.
Слышно, как они тихо переговариваются меж собой.
- Москва и без них достаточно мистический город, -
проговорил Крис, - а с ними, может быть, превращается во
что-то большее: - и он снова обежал кухню и нас тем же
пустым взглядом. - Что это я такое сказал?..
- Вы верите в: как бы сказать?.. - Ираида мучительно
задрала одну бровь.
Крис молчал. Сейчас его можно было бить кувалдой - он
слышал только внутреннего себя.
- Мы с Крисом несколько не совпадаем во мнениях, -
сказал я. - Он уверен, что всяческая магия действительно
существует в окружающем мире, но представляет собой
совсем не то, что люди по этому поводу думают. Поэтому он
избегает называть всякие потусторонние явления по именам,
чтобы избежать стереотипного восприятия. Я же считаю, что
все это размещается только в сознании людей, но когда
множество людей верят во что-то несуществующее, то
абсолютно не важно:
- Это я все понимаю, - сказала Ираида. - Наподобие
того, как Хёрай - место по ту и по эту сторону рассвета. С
одной стороны, оно существует, с другой - в него веришь. Путь
по лунной дорожке: Но я спрашивала немного о другом. Ведь
искусство пересекать границу тени передается из поколения в
поколение, и человеку, чтобы всерьез овладеть им,
приходится отказываться от вещного мира и бродить меж
живых людей, как меж призраков-синкирё. Обучение занимает
всю жизнь:
- Ты хочешь спросить, откуда в Тамбове гаитянская
грусть? Надуло ветром перестройки. Наверное, бывают
периоды, когда усвоение всяческой дряни идет чертовски
быстро: как у малышей:
- О! - Крис будто очнулся и увидел нас. - Маугли.
- Кто? Мы?
- Да какие мы: Всякие эти: самоделы. Глупые книжки,
стихийные таланты. Что-то получается: иногда. Учителей
нет. И вырастают звери.
5.
Операцию готовили в глубочайшей тайне. Крис был
объявлен больным, к нему вызвали сначала участковую
докторшу, а потом "скорую". Медицинский аспект продумал
Стрельцов, знавший о способах "закашивания" если не все, то
многое - так что Крису пришлось некоторое время помучиться,
зато доктора отбыли дальше по своим сложным орбитам в
полной уверенности, что имели дело с неподдельным
больным. Хасановна обегала все близлежащие аптеки в
поисках каких-то волшебных пилюль, а Ираида приволокла
две полные авоськи ярких и потому издалека видимых
апельсинов и лимонов. Клиентам - даже очень выгодным,
даже тем, кому назначили прием заранее - было отказано:
вежливо и непреклонно.
На вторую ночь "карантина" - часы пробили три - перед
окнами конторы, заехав двумя колесами на узкий тротуар,
остановился старый потрепанный "КАВЗ". Водитель открыл
капот и, светя яркой переноской, стал ковыряться в моторе.
Конечно, была какая-то дурная вероятность, что посторонний
глаз заметит, как из окна выскользнули и тут же скрылись в
недрах салона Крис и Ираида: но, скорее всего, этого не
случилось. Было слишком контрастно для невооруженного
глаза, а всяческую оптику система наблюдения засекала
мгновенно.
Через минуту переноска погасла, хлопнула водительская
дверь, и автобус, свернув налево, быстро покатился по
Сретенке в сторону Сухаревской и там смешался с густым в
любое время суток потоком транспорта. Опять же, будь у
обладателя постороннего глаза вдобавок и тонкий
изощренный слух, он отметил бы, что мотор автобуса
работает необычно ровно и негромко:
Потому что восемь цилиндров - это все-таки восемь
цилиндров. И триста лошадиных сил - это триста лошадиных
сил. И этим лошадям, в сущности, начхать на тонну брони в
конструкции кузова.
Ираида испытывала мудрую охотничью сонливость - до
зверя еще далеко. Путь был выбран почти кружной, через
Рязань - там предстояло отдохнуть до света, с тем, чтобы
вечером миновать Моршанск и около полуночи добраться до
цели - базы отдыха "Металлист" на живописном берегу Цны.
Туда через подставных лиц Коломиец купил восемь
краткосрочных путевок:
Салон автобуса позволял разместиться достаточно
комфортно: мягкие кресла раскладывались в полноценные
лежанки, вместо заднего сиденья смонтированы были
холодильник и микроволновая печка. Только очень
тщательный обыск с применением рентгеновских аппаратов и
автогенов позволил бы обнаружить между потолком и крышей
тайник с оружием. Большой вес и очень хорошая
регулируемая подвеска позволяли машине идти по
неожиданным российским дорогам, можно сказать, плавно. И
Крис, и Ираида перенесли не так давно контакт с "Феноменом-
В", отбирающим у человека душевные и физические силы, и
совсем недавно, хотя и на короткое время - с "Entonnoir du
sang", оказывающим на организм примерно такое же
воздействие.
Как установил доктор, следующей фазой развития
процесса должны были стать сны:
Ираида дважды вздергивала себя, заставляя проснуться
и не закричать - когда огромный воняющий луком и водкой
медведь навалился на нее сверху и когда молоденькие
круглолицые милиционеры, ставшие вдруг почему-то очень
большими, гоняли ее ногами и хоккейными клюшками по
скользкому, как каток, полу. Наконец она не выдержала,
встала и пошла взять из холодильника бутылку газировки.
Спросонок ей показалось, что она идет очень долго.
Холодильник был забит снегом, из которого торчали
горлышки. Она потянула наугад. Это оказался "Дюшес", липкий
и сладкий, почти голый сироп - холодный настолько, что
казалось: в желудок падают льдинки. Жадно допив все до
капли, Ираида бросила бутылку в мусорный контейнер и
пошла обратно. Холод клубился внутри нее, рисуя морозные
узоры. Неожиданно она поняла, что автобус пуст. На лежанках
валялись сморщенные пледы - как оболочки сдувшихся
воздушных шариков. Она хотела приподнять край одного, но
почему-то не решилась. За окнами стремительно мелькали
огни, иногда сливаясь в дрожащие полосы. Кто-то должен
быть за рулем, подумала она и стала пробираться вперед по
проходу, загроможденному непонятно откуда взявшимися
вещами. Сзади слышалось тихое неразборчивое бормотание.
За рулем сидела женщина в телогрейке и платке.
Набегающий ветер сдвигал платок на затылок, она время от
времени поправляла его левой рукой. Правая лежала на
румпеле. На фоне густо-синих - чуть только взявшихся по
краям розовым - облаков лицо ее казалось меловым. Губы
шевелились беззвучно. Мама! - позвала Ираида. Мамка, ты
что, не слышишь? Куда ты правишь? Впереди зияла пасть.
Черный язык чуть подрагивал. Сворачивай!!!
Не свернула:
Река оборвалась водопадом. Ираида вцепилась в
медный поручень. В невозможной низи дрожала темная
радуга. Автобус чуть покачивался вперед-назад, как задетые
ветром качели. Мимо прошел тощий негр с несчастным лицом,
оглянулся. Взгляд его был полон укора. Потом он шагнул из
двери. Еще несколько минут был виден падающий крестик:
раскинувший руки человек, не умеющий летать. Теперь я,
подумала Ираида спокойно. Просто очень холодно, а так -
даже и не страшно.
Почему так холодно?
Сквозняк: Со стороны водителя дверь тоже была
распахнута, и в кабину, как в баню, врывался морозный пар.
Что ж ты наделала, мамка: Ираида, стараясь двигаться
осторожно, села на остывшее сиденье, положила руки на руль.
Он был такой холодный, что кожу прихватывало. Потом она
дотянулась до ключа зажигания, повернула его. Мотор
заклекотал, задергался, забился. Вдруг - выровнялся. Изо
всех сил откинувшись назад, Ираида выжала сцепление и
включила задний ход. Плавно-плавно стала отпускать
сцепление. Что-то забарахталось под колесами. Ну же! По
миллиметру автобус начал отползать от края водопада. Вода
бурлила вокруг. Льдинки стучали в борта.
Ираида уже отъехала от опасного места, уже можно
было разворачиваться и двигаться дальше, как вдруг
показалась Льдина!
Зеленый, синий, глубокий фиолетовый, черный - все
цвета льда.
Она надвигалась не быстро, но занимала собой всю
ширину реки, все русло - она была ледовый поток и смерть.
Ираида выбралась наружу. Вода едва доходила до
колен, но густотой напоминала мед, притом мед, полный
острейших игл. Ираида стояла и смотрела, как наползает
ледник. Ничего нельзя было сделать, ничего:
Вдруг все взволновалось справа - будто она смотрела на
мир сквозь прозрачный холодец, и этот холодец затрясся.
Потом как бы из ничего возникли две очень белые руки,
вцепились в ее плечи и встряхнули, и встряхнули снова. Все
вокруг внезапно расплылось и потекло вниз грязными струями;
лицо Ираиды вдруг оказалось над поверхностью мира, здесь
не было воздуха, но были яркие летящие звезды, туманные
облака - и темное лицо, состоящее из мрака, летящих звезд и
туманных облаков:
Потом она распахнула глаза. Здесь тоже было лицо, то
же самое лицо, только наоборот - светлое, почти бледное,
страшное, знакомое. Проснись, проснись!.. - звуки долетали
издали, теряя по дороге что-то важное. И все же они
достигали сознания, и Ираида сумела ухватиться за
реальность и вывернуть себя из дикого сна. Она села. Крис
выдохнул облегченно.
- Ну, старуха: крепка же ты спать!
- Я кри: - язык был шершав и тверд. Ираида попыталась
сглотнуть. - Кричала?
- Было немного, - Крис кивнул очень серьезно, и Ираида
была ему благодарна за это: сейчас малейшая усмешка могла
бы погубить все. - Но это не важно. Хорошо, что ты наконец
проснулась.
- Который час? - спросила Ираида. - Уже Рязань?
- Рязань: - сказал он странно. - Ты правда ничего не
помнишь?
- А что я должна помнить?
- Ну: хоть что-то. Мы ведь обратно едем.
Ираида приникла к стеклу, будто за окном могла быть
подсказка. Но там была просто темнота - за толстым
холодным стеклом.
- Я: я правда: - у нее перехватило горло. - Да что же
это?..
- Хотя показала ты себя отменно, - сказал Крис. -
Правда, Женя?
Подошедший Коломиец кивнул. Он выглядел усталым и
озабоченным.
- Не журысь, племяшка, - прогудел он. - Ну, с такими уж
гадами мы схватились: Вырвусь в Чижму, поставлю твоему
барону лучшего коньяку ящик. Так выучить - это надо талант
иметь, большой талант:
- Что, я правда что-то?.. - Ираида вдруг поняла, что
давно ощущает мозжащую боль в костяшках пальцев. Она
посмотрела на свои руки. Они были толсто забинтованы. -
