брошенных кипятильников. На внутренней стороне дверцы тумбы, вместившей всю
нашу картотеку, была выцарапана надпись: "Я чист перед народом и пар...",
подкрепленная парой пулевых отверстий. Круглые сутки горела лампа зеленого
стекла, с бронзовым литым основанием. Пепельница размером с больничное
судно была оснащена хитрым устройством, бесследно поглощающим окурки.
Чернильный прибор из фальшивой китайской бронзы и настоящего нефрита
изображал один из эпизодов Великого Похода. Под толстым пуленепробиваемым
стеклом разложены были календари, план-графики, расписания поездов и
самолетов, а также десяток фотографий, изображавших бывших мужей Хасановны
в порядке поступления; морды у мужей были такие, что даже товарищ Сталин,
томящийся на открытке под тем же стеклом, чувствовал себя неуютно...
Обстановка эта смиряла клиента и резко повышала
ликвидность его капитала - но одновременно вселяла
надежду.
Ровно в четырнадцать звякнул колокольчик на входе, и, пригнувшись, вошла
стильная девочка под два метра ростом в джинсах и мешковатой ветровке. За
нею втиснулся Коломиец.
Его-то было много по обыкновению.
- Дора Хасановна, - робко обратился он к нашей секретарше, - я тут
договаривался с вами...
- Садитесь, - резко скомандовала она. - Заполняйте анкету. Это, что ли,
оперативный работник? Хорошо!
Потянулись наконец девчата к настоящему делу...
- Хасановна, - подал голос Крис, - позвоните Коломийцу, пусть даст машину
до ночи. И сам пусть приезжает. В Истру поедем...
И мы поехали в Истру.
Но прежде Ираида освоила последнюю пустовавшую спальню, которая до того
была гостевой. И в квартире сразу стало как-то тесновато.
- Не боишься оставлять племяшку в нашем вертепе? -
подмигнул я Коломийцу.
- Немного побаиваюсь, - признался он, - не хотелось бы
мне вас потерять...
Всеслышащая Хасановна немедленно откликнулась:
- А как же мы на Амуре - жили все вместе в первом
бараке? Отношения наши были чисты!
- Да вы-то там урабатывались так, что силы только на
храп хватало, - махнул рукой Коломиец. - Ты на этих
бездельников погляди...
- Я за моралью слежу, - обиделась Хасановна.
- Да, у вас не забалуешь, - сказал я. - Представляешь,
Женя, как на режимном предприятии: больше двух приводить
нельзя...
- И только до одиннадцати утра, - добавил Крис.
В Истру мы приехали уже около пяти. Дом, в котором замучили художника,
стоял на отшибе - старый двухэтажный насыпной восьмиквартирник. Рядом
высился роскошный недострой, каких много стало в Подмосковье; то ли
посадили хозяина, то ли взорвали, то ли невзначай разорился сам. По
раскисшей тропе среди строительного мусора мы пробрались к цели. Между
деревьями, обступающими вход, натянута была бечевка с бумажным обрывком.
- Плохое место, - сказал Крис, ежась.
- Чего уж хорошего, - пробормотал Коломиец. - Стадо они
тут выгуливали потом, что ли...
Он нагнулся и полез под бечевку.
- Эй, - крикнул кто-то сзади. - Вы тут чего забыли? А ну,
назад!
К нам торопился пожилой милиционер в распахнутой
шинели.
- Участковый, капитан Петренко, - небрежно козырнул он.
- Кто такие?
- Поисковое агентство "Аргус", - представился я. - А также
"Тимур". Нашего клиента убили у вас тут.
Участковый долго и пристально рассматривал наши
удостоверения и лицензии.
- Так это вы и есть Коломиец? Слышал, слышал. Очень
приятно... жаль, не предупредили меня... Слушайте, а что же
он за человек такой был? Отчего хипеж? Я его шмотки
перебирал - бомж натуральный.
- Знаменитый художник он был. А что так ходил... привык, наверное. Или
нравилось. Ну как, можно осмотреть место?
- Да конечно же. Пойдемте. Только вот девушка... Я человек на что
привычный, и то, как снимал его с крюка - поверите, замутило...
Мы посмотрели на Ираиду. У нее чуть сузились глаза и подрагивали крылья
носа. Она не сказала ничего.
- Ведите, капитан, показывайте, - кивнул Коломиец. -
Арестовали кого-нибудь, нет?
- Нам, думаете, скажут? Ха, держи карман. Если позвонят
когда, чтобы место это не охранять больше - и то спасибо. Что
тут вчера делалось:
- И что делалось?
- Да, правильно если сказать - то ничего. Наехало их - откуда только
взялось - машин шесть. А толку? Что мы с Филимоном - извиняюсь, с капитаном
Филимоновым, это угро наше - что мы с ним записали, то эти передрали в свои
протоколы, да нас еще и носом натыкали: чернила, понимаешь, не того цвета:
Осторожно, здесь ступенька качается - и притолока низкая:
В подъезде пахло собаками и бомжами. Лестница на
второй этаж была разломана, двери в квартиры крест-накрест
заколочены - но сомнения не было, что место это обитаемое -
или было таковым до самых недавних времен.
- Нам сюда:
Дверь в подвал - гнусно-коричневая, ноздреватая, будто до покраски по ней
колотили ледорубом - висела на одной петле и открывалась с жутким звуком,
который не назвать было ни скрипом, ни завыванием. Коломиец включил свой
мощный фонарь, осветил лестницу, и мы стали спускаться: участковый впереди,
Крис за ним, потом я, потом Ираида - и последним наша главная ударная сила.
Внизу было холодно. С тянущихся повсюду труб свисало какое-то мочало.
Воняло страшно. Не в смысле: очень сильно, а в смысле: вонь внушала страх.
Да, кровь, да, дерьмо, которым и лучшие из нас плотно набиты - но было в
этом букете что-то еще: что-то утонченное.
- Ну, вот: - голос участкового зазвучал глухо. - Тут все и
было. Смотрите сами.
- Ага:- это был Крис. - Ага: Так. Погасите-ка свет. И
молчите.
Коломиец послушно щелкнул выключателем, и нас
окутала тьма. Я уже довольно долго работал с Крисом, чтобы
научиться различать качества тьмы. Тьма бывает легкая,
тяжелая, вязкая, плотная, прозрачная, волокнистая,
туманная: тьма как отсутствие света и тьма как исчезновение
света: активная и пассивная, наконец. Здесь была тьма -
мертвая. Труп тьмы, уже начавший разлагаться.
Это понимание пришло, конечно, не сразу. Мы стояли, проникаясь местом.
Потом я услышал, как тяжело дышит Ираида. И только потом - почувствовал
тьму.
Говорят, что врачи привычны к покойникам и вообще:
Так вот - это неправда.
Когда оказываешься замурован в разлагающемся трупе,
все профессиональные навыки идут к черту. Нарежу прет
подкорка, и удача, если удается ее перехватить.
Я успел, но чудом.
- Включай, Женя, - услышал я как будто сквозь накинутый
на голову мешок.
В свете фонаря лица казались известковыми.
- Ну а теперь надо все глазами осмотреть:
- Может, я вам уже не нужен? - слабо сказал участковый.
- Чувствую, сейчас облюю вам тут все:
- Хорошо, - сказал Крис. - Подышите воздухом, только
далеко не уходите. Висел он там? - и Крис показал рукой куда-
то в угол.
- Да-да:
Сопровождающий наш торопливо застучал сапогами по
ступеням.
Крис достал диктофон и, прохаживаясь по подвалу и
заглядывая в углы, заговорил.
- Итак, осмотр места преступления. Подвальное помещение, типичное для
домов подобного типа. Высота около двух метров, потолок деревянный,
опирается на стальные балки, возможно, рельсы. Размеры помещения
приблизительно девять метров в длину и семь в ширину, пол земляной, большое
количество коммуникаций. Хотя дом восьмиквартирный, вижу только три
уцелевшие кладовки. Судя по следам на полу и потолке, остальные кладовки
здесь были, но их сравнительно недавно разобрали - возможно, на доски.
Часть досок сложена у стены - гнилые. Далее: в правом дальнем от входа
углу, в боковой стене, имеется еще одна дверь, ведущая в небольшое закрытое
помещение размером примерно три на четыре метра, пустое. Правее этой двери,
примерно в полутора метрах от нее, имеется вбитый в потолок крюк, согнутый
из ребристого арматурного прута марки "тринадцать". По показаниям
участкового милиционера капитана Петренко, именно на этом крюке и висело
тело убитого. Атмосфера в подвале крайне гнетущая, возникает чувство
пристального злобного взгляда в затылок, нехватки воздуха:
- Можно, я поднимусь? - спросила Ираида.
- Конечно:- рассеянно отозвался Крис и продолжал: -
Звук голосов приглушается, эха, характерного для пустых
помещений, практически нет. Ощущение опасности и страха.
Предметы кажутся более тяжелыми. Далее - осмотр пола. К сожалению, все
следы затоптаны при официальном осмотре, но с некоторой долей уверенности
можно утверждать, что следы крови под крюком несколько неадекватны
действительной кровопотере, на таком утрамбованном полу лужа должна
значительно превышать те шестьдесятсемьдесят сантиметров в диаметре,
которые мы наблюдаем:
Вернулась Ираида.
- Отдышалась? - спросил я.
- Я? Да я к дядечке милиционеру бегала. Спросила, были
ли вчера здесь бабы. Следователи там или кто еще:
- И что он сказал?
- Не было. А следы-то - есть.
- Крис!
- Я слышу. Где? Покажи.
- Вот. Вот. Вот. И вон там - целая семейка:
- Женя, свети!
И Крис, встав в пресловутую коленно-локтевую позу,
принялся рыть носом землю. Ух ты, шипел он, уххх:
Ираида подошла к той пустой комнатке,
предназначенной то ли для трансформатора, то ли для
бойлера, заглянула внутрь. Для этого ей понадобилось сильно
нагнуться. Потом она задумчиво постучала пальцами по косяку
двери.
- Дядя Женя! - окликнула она Коломийца. - Подойди,
пожалуйста!
- Что у тебя? Еще что-то нашла?
- Не знаю. Странно просто. Тут все старое такое, а косяк
- из сырого дерева.
- Отсырело:
- Да что я, не отличу? Месяц назад эта осина еще в лесу
стояла: - и для подтверждения она постучала костяшками
пальцев по косяку.
- Ну тебя, ей-богу. Оно вон черное все, а ты говоришь -
месяц:
Подошел Крис. Коснулся спорной двери. Потом как-то
мучительно передернул плечами.
- Вот она где, кровь-то вся:
Ираида прижала к губам запястье.
4.
- Пока мы тут балаболим, - сказал Коломиец, - на
Петровке, мабуть, человек пять на этот эпизод раскололи.
Они сидели в приемной при не Бог весть каком свете
зеленой лампы. Все, кроме Ираиды, чувствовали себя погано.
Доктор сказал, что налицо типичный похмельный синдром без
предшествующих возлияний. Думалось через "не могу".
- Что мы имеем? - в который раз медленно проговорил
Крис и стал загибать пальцы. - Кровью убитого вымазали
дверь. Перед дверью все истоптано. За дверью следов мало.
На полу воск. Не парафин - именно воск. Этот непонятный
автобус. То ли был, то ли нет. Куча окурков. В основном "Лаки
страйк", некоторые с помадой... В поселке вырубался свет,
причем в разных домах в разное время. Куда-то делись
бродячие собаки:
- Крыса на дереве, - напомнила Ираида.
- Крыса на дереве, - согласился Крис. - Дети чего-то
боятся, а дети - оторви да выбрось. А главное - молоко скисло.
- Почему главное? - спросил Коломиец.
- Если молоко скисает, то рядом черт, - популярно
объяснил доктор.
- Ты на черта не клепли, братья коников свели, - сказал
Коломиец. - Хотя... не знаю. Вот в Африке я бы такому не
удивился, но чтобы у нас...
- А ногу-то тебе кто отрывал? - спросил доктор. - И не в
Африке...
- Ну, это другое, - засомневался Коломиец.
- Удивляюсь я твоему скептицизму, Женя, - сказал Крис,
глядя в потолок. - Ты бы после того должен был или в
монастырь податься, или каким-нибудь гуру заделаться.
Видно, верно говорят: хохол прежде черта родился...
- Ты не отвлекайся, - сказал Коломиец. - Дело надо
делать. Воны хочуть поженуть велику хвылю. У твоего же
братца в министерстве неприятности будут.
- Он-то отмажется, - сказал Крис. - Вечный заместитель.
На них, падлах, все и держится... А ридна мова у тоби,
товарыщу Коломийцю, дуже погана, як у самого Кучмы...
- Да с вами, москалями, повяжешься...
Все замолчали. Из кухни вышла Хасановна с подносом.
Стаканы были, конечно, граненые, с пузырьками, зато в
серебряных подстаканниках. К чаю она, в честь Ираиды,
подала варенье. После ритуальных прихлебываний и
причмокиваний доктор задумчиво сказал:
- Чай бывает питьевой и технический...
- То вы на бессонницу жалуетесь, а то настоящего чаю
