на просвет бутылку с бензином. - Где-то когда-то я это имечко
уже слышал:
- У меня примерно такое же чувство, - сказал Крис. - Но с
прошлыми делами это имя вроде бы не связано. Нет?
- Боюсь соврать: Ты лучше скажи, что с этим делать
будем?
- А вот не знаю. Настучит ведь.
Несчастный колдун, уже поверивший было в свое
счастье, вдруг побелел и покрылся потом.
- Я? Настучу? Да что вы, миленькие, кому я буду стучать
и с чего? Я молчать буду хуже рыбы! Я честное слово даю,
пожалейте, у меня детей только своих двое:
- А вы тех детишек жалели, которым на мозгах клейма
свои выжигали? Ты хоть знаешь, что с ними стало с тех пор? -
и Крис точно так же побелел и покрылся потом. - Я считал: вы
не меньше сорока человек искалечили! На всю жизнь: - он
обернулся к Ираиде почти беспомощно: - Ты представляешь,
уже по восемнадцать, по двадцать лет парням, а из дома их не
вытащить, свет не выключают ночами: и не рассказывают
ничего. Морды, как у скелетов:
- Я ни при чем здесь! - шепотом закричал Игореша. - Это
не я! С этим сам Семаргл дело имел и девка его страшенная,
Сива! Когда этот аппарат привезли, я уже никто был, никто! Я
бы, может:
- Какой аппарат? - тихо спросил Крис.
- Я не знаю! - в голосе Игореши зазвучал надрыв. - Я его
видел-то раз или два. Маленький такой, в чемоданчике
ободранном: Там шарик такой круглый, когда голубой, когда
красный: и вроде бы светится:
- И что же он делает? Этот шарик?
- Я не знаю! Говорят: ну: если долго в него смотреть:
что-то можно увидеть: что больше всего хочешь увидеть! А
пока смотришь да любуешься, тебе можно любую лапшу на
уши развешать, и ты все скушаешь за святую истину:
- Яценко! - в один голос воскликнули Крис и Коломиец и
устремили друг на друга указательные пальцы.
- Выплыл все-таки, гад: - добавил Коломиец и
посмотрел на колдуна. - Значит, так. Жить будешь, но плохо.
Три часа тебе на сборы - и уматывай отсюда куда подальше.
И не возвращайся: ну, хотя бы до осени. Понял? Найди себе
нору и забейся. И чтоб никто-никто не знал. Сумеешь?
Тот часто-часто закивал. Из-под сжатых век потекли
слезы.
- Никто, - повторил Коломиец как-то особенно веско.
До конца дня Крис в сопровождении Ираиды
прогуливался по городу, заходя в магазины, бедные в
сравнении с московскими, и несколько раз перекусив в
кафешках, в сравнении с московскими странных. Потом он
купил кучу телефонных жетонов и принялся звонить, набирая
похожие, но разные номера, и спрашивать какую-то Зою
Владленовну. Ираида смотрела на него сбоку - и, когда на
границе слышимого уловила ":больше не живет:" -
поразилась хищному блеску, вспыхнувшему в его глазах,
обычно лишь невыразительно прищуренных.
А где?: а когда?: - пытался выспрашивать Крис, но на
том конце провода отвечали нелюбезно.
Потом он повесил трубку. Посмотрел на Ираиду. Перед
ней стоял совсем другой человек. Вся его вялость и
замедленность испарились мгновенно, обнажив что-то
стальное и острое.
- Что? Ну, что?!
- Расскажу по дороге:
Из записок доктора Ивана Стрельцова.
Похоже, что скоро я совсем перейду на тайнопись. "Й." -
уже была в моем рассказе, теперь появляется "К." Если в
первом случае я прибег к инициалу по сугубо личным
соображениям, то сейчас - даже не могу объяснить, почему.
Лицо это известно всей стране, мало кто из газетчиков не рвал
его злобно на части или не облизывал, преданно заглядывая в
глаза. И все же у меня он будет "К." - хотя бы потому, что я не
желаю присоединяться к стаям ревнителей или хулителей
этого человека. В моих глазах он не ангел и не бес, а
удачливый авантюрист с умом, вывернутым как-то уж очень
прихотливо; иногда в разговоре он показывает себя полным
идиотом - вместе с тем авторитет его как был огромен во
времена взлета, так таким и остается - даже после падения.
Он же и рассказывал: якобы на его глазах японские якудзы
выбросили с какого-то высокого этажа борца-сумиста. Они ему
задолжали много денег и решили не платить. Борец упал на
свое пузо и долго на пузе прыгал; разумеется, остался жив и
отомстил. Точно так же и К. грохнулся с большой высоты - и
не только уцелел, но даже получил Очень Много Денег. Не за
падение, разумеется, но по причине оного:
Впрочем, я увлекся намеками.
Еще в бытность свою ОДТ ("Особа, Допущенная к Телу" -
его же выражение) он дважды прибегал к услугам "Аргуса".
Один раз - когда Тело потеряло какой-то важный ключ, не
имеющий дубликатов (ключ был старинный, семнадцатого
века, от швейцарского потайного замка "Принц"), а второй -
когда сам К. перепутал похожие дипломаты, и секретные
документы отправились в свободное плаванье по России и
Казахстану; перехватить портфель удалось только в Талды-
Кургане:
Но почему я вдруг решил, что К. захочет мне помогать,
да еще будучи разбуженным в пять утра - этого я и сам не
могу понять по сю пору. Говорю же: долгое общение с Крисом
обостряет в человеке скрытые качества. Больше мне
сослаться не на что.
Самое смешное, что я не промахнулся.
В мытищинском особняке его горел свет - почти во всех
окнах. К. то ли не ложился еще, то ли уже встал. Он принял
меня в халате зеленовато-войлочного цвета с золотым
орнаментом на полах и обшлагах. Если верить орнаменту, это
был халат старшего евнуха Бухарского хана. На знаменитом
пузе К. халат сходился едва-едва.
Я вдруг подумал, что вместе с колдуном Митрофановым
они составили бы замечательную актерскую пару для
индийской мелодрамы о разлученных во младенчестве
близнецах:
Как обычно в общении с чужими, К. был приторно-сладок.
Челядь он бил.
- Доктор, доктор! Как жизнь молодая? А-а?
Проказничаете, наверное?
Я честно ответил, что не без того.
- Что интересного люди потеряли на этот раз? Иногда
теряют такое: Вам нужно мое содействие? Или:
консультация? - пауза была какая-то странная.
По дороге я склеил из имевшихся фактов краткую
версию происходящего и сейчас изложил ее: как мы когда-то в
поисках заблудших детей сильно обидели тамбовских
язычников-вудуистов, как они теперь пытаются отмстить
неразумным нам, как один из незадачливых мстителей угодил
на больничную койку - и насколько мне необходимо поболтать
с ним прежде, чем до него доберется карающий меч.
К. задумчиво рассматривал меня, а потом предложил
выпить виски.
- Это выполнимо, - сказал он, глядя на меня поверх
бокала. - Это даже не будет вам ничего стоить. Одно условие:
если (он выдавил это "если", совершенно не меняя интонации,
но так, что не заметить неровности стало невозможно) вам в
процессе поиска попадется такой весьма потертый темно-
коричневый дипломат из фальшивого крокодила с дохлым
кодовым замочком - вы доставите его мне, не открывая.
Потому что если все обстоит именно так, как мне сейчас
подумалось, он вполне может попасть вам в руки.
Предупреждаю: это чрезвычайно опасная вещь.
Уж не тот ли самый, который мы искали года три назад,
хотел спросить я, но вместо этого сделал простецкую морду и
смело предположил:
- Бомба?
Он засмеялся:
- Бомба - чепуха. Взорвалась, и нет ее. Это другое.
Гораздо, гораздо опаснее: Ну, мы договорились?
Мне вдруг захотелось встать, сказать, что нет, не
договорились - и уйти. Искать страшный дипломат из кожи
фальшивого крокодила: Но на этот раз я не прислушался к
интуиции, а пошел по порочному пути логики, предпочтя
нормального живого свидетеля.
Как известно, от синицы в руках толку мало: в ладошку
нагадит, в палец клюнет и улетит:
Но я, подобно многим неразумным, выбрал синицу.
Нас пропустили к травмированному: меня и Рифата.
Стоящий у двери сержант словно бы не заметил нас, а
врачиха, пожилая усталая тетка, буркнула: "Только не долго:"
Палата с панелями школьно-коричневого цвета была
узкая, как коридорчик в никуда. Даже окна имелась только
половинка - правда, зарешеченная. Две койки стояли вдоль
стены. На той, что ближе к двери, лежал и хрипло дышал
голый изможденный мужик, привязанный за руки. Седая
щетина ярко проступала на лиловых щеках. Простыня под ним
пропиталась мочой. Беззубый рот был приоткрыт, и по нижней
губе ползала муха.
На второй койке, ближе к окну, тоже привязанное за руки,
но под одеялом, лежало наше чудо. Полголовы в бинтах, и на
бинте - обильный арбузный сок. Из-под края повязки на нас
таращился рубиновый глаз.
Похоже, наше чудо ожидало увидеть кого-то другого. Оно
задергалось и засучило ножкой.
- Здравствуй, здравствуй, хрен мордастый! - радостно
сказал я, подходя вплотную. - Думал, дружки подскочили? Ан
нет! Я спрашиваю - ты отвечаешь. Да или нет. Поехали. Звать
тебя Рудик?
Он ножкой изобразил презрение. Собственно, к этому я
был готов.
- Слушай, ты, важный сокол. Выбирай: или ты мне сейчас
выкладываешь все, что я хочу узнать, после чего мы спокойно
сматываемся, а тебя потом забирают дружки. Или мы берем
тебя с собой, отвозим в Истру, и там в глухом изолированном
подвале с крюком в потолке я отдаю тебя двум неграм-
наркоманам с плоскогубцами, ручной дрелью и автогеном.
Чего ты больше хочешь?
Классики учат нас: убивать нужно деталями. Что именно
напугало его до икоты, я не знаю. Но напугало - именно до
икоты. Он попытался уползти от меня, забыв и об
ограниченных размерах кровати, и о привязи. Потом,
отчаявшись скрыться, он выказал полное желание
содействовать следствию.
Это был диковатый допрос. Рудик мог лишь дергать
коленкой в знак согласия и мотать головой в знак отрицания.
Попробуйте в таком режиме не просто уточнить мнение
собеседника, а вытянуть из него что-нибудь стоящее, да при
этом еще не дав ему понять всю степень вашего невежества:
Кажется, мне удалось это сделать. Хотя вместо пяти
договоренных минут я убил на все про все почти час.
Наконец, врачиха решительно потребовала нашего
выметания ко всем чертям. Сделай она это на минуту позже,
вся история тут же и кончилась бы.
Итак, диспозиция. Коридор идет буквой "Г". Палата
находится в самом углу - выходишь, и сразу перед тобой
длинная палочка буквы, поворачиваешь голову - короткая.
Впереди, шагах в двадцати, коридор расширяется, там
сестринский пост и телевизор. Если еще дальше - то там
будет центральная лестница и приемный покой. Направо же -
запасная пожарная лестница и тоже выход, но черный - к
мусорным бакам и прочему. Тогда я этого еще не знал, но
очень скоро узнал:
Мы как раз поравнялись с постом, и я засмотрелся на
сестрицу - очаровательное дерзкое создание с соломенными
косицами - когда Рифат резко толкнул меня в бок, так сильно,
что я отлетел к самому окну. Сам он резко развернулся и
встал, опершись руками на стол сестры и туловищем
перегородив полкоридора.
- И в следующий раз подавайте заявки вовремя! -
рявкнул он. - Или вообще воду отключим - навсегда! - и
добавил шепотом: - Девочка, как только я уберу руки со стола
- падай на пол, ясно? Иван, козыри на стол:
Это значило: оружие на боевой взвод.
- :но не залупаемся - до момента реальной угрозы:
Я уже слышал частый тяжелый топот трех-четырех пар
ног.
С оружием у нас было так себе: служебный "Макаров" у
Рифата, два "Ремингтона" остались в машине: да и (если
следовать букве трусливого нашего, бандитами и для
бандитов написанного закона) применять их здесь и сейчас
права не имели. Я же - сотрудник не охранного, а розыскного
агентства! - держал при себе лишь "Айсберг", снаряженный
резиновыми пулями. Впрочем, точное попадание такой пулей
ничем не хуже прямого удара Майка Тайсона:
Опять же: психологически легче стрелять первым, когда
знаешь, что оглушишь, но не убьешь.
Я метнулся к стене, слегка повернул - как бы к
телевизору - клеенчатый красный диванчик, раскинул, чтобы
свешивалось, аккуратно свернутое на нем одеяло и нырнул за
спинку. И только тогда достал револьвер и взвел курок.
Именно в эту секунду к посту подошли пятеро. Все - в
черных шапочках-масках. Я их видел только от пояса и выше и
потому не мог рассмотреть оружие. Но кожаные куртки видны
