Ого!
- Шкуру сняла, - пояснил Коломиец. - Но такого и я бы не
смог. Они там охренели, как увидели:
- Что я сделала? - спросила Ираида, холодея.
- Сараюшку эту ихнюю разнесла - голыми руками. Любо-
дорого. Неужели не помнишь?
Ираида покачала головой.
- Евгений Феодосьич! - позвал вдруг водитель. Голос его
был напряжен. - Тут что-то не то: бредь какая-то:
Коломиец, пыхтя, просунулся к нему. Крис тыльной
стороной пальцев коснулся Ираидиного лба.
- Ты не волнуйся, - сказал он. - Постепенно вспомнишь.
Еще и не такое люди забывают:
- Крис, подь сюда, - сказал Коломиец, не оборачиваясь. -
Узнаешь местность?
- Истра, - удивленно и встревожено сказал Крис. - Вова,
как тебя сюда занесло?
- Да ей-же-Богу, Кристофор Мартович, что я, дорог не
знаю?.. Не понимаю, как сюда заехал. Не бывает такого. Да и
по спидометру, сами гляньте, ну никак мы в Истру попасть не
могли! Это что-то:
- Без паники на борту, - приказал Коломиец. -
Притормози-ка вон там: Вон, где кривое дерево.
Автобус, тяжело хрустя щебнем обочины, остановился.
Только-только начинались утренние сумерки. Нежный
тонковолокнистый туман переплывал шоссе, заполнял собой
промежутки между домами и деревьями, делая пейзаж
похожим на свежие декорации для фильма ужасов. Всему
этому еще предстояло развалиться и сгореть - то ли под
ударами теплового луча марсиан, то ли от лавы и огня
проснувшегося в Подмосковье вулкана:
- В лесу - леший, - серьезно сказал Крис. - А на дорогах
кто? Трактовый?
- Наверное, - водитель был совершенно потерян. -
Никогда со мной такого не было:
- Все когда-то случается впервые: А что, Женя, не зря
нас трактовый сюда вывел? Глянь-ка - вроде тот самый дом:
Ираида, как твое мнение?
Ираида всмотрелась.
- Да, - сказала она глухо. - Тот самый:
- А именно на этом месте стоял тогда автобус, -
продолжал Крис. - Люди некоторое время мялись около
автобуса, потом их позвали к дому. В дом. Там уже все было
готово. Ну, что? Пойдем, посмотрим?
- Таких совпадений не бывает, - сказал Коломиец.
- А кто говорит про совпадения? - удивился Крис.
Они вышли втроем. Потом Коломиец движением пальца
призвал еще двоих - Костю и Наталью: я помню их имена,
подумала Ираида почти панически, значит, я действительно
где-то была, что-то ломала, это не сон: Было почти холодно
- раннелетний ночной холод с намеком на солнечное дневное
тепло - и сыро. Пахло как-то с намеком на подземелье и
плесень:
Недостроенный соседний дом похож стал на древние
развалины. Крапива - молоденькая, крепкая - росла повсюду,
даже на стенах. Светлый кирпич местами щербился.
В старом доме уже не было ни дверей, ни оконных
переплетов. И весь он будто бы скособочился и стал
совершенно черный. Запах плесени и гнили просто истекал из
него.
Коломиец достал свой фонарь, включил. За свет можно
было держаться.
- Наталья, жди здесь, - приказал Коломиец, и охранница
с готовностью кивнула. - Если что:
- Ясно, - сказала та, и Ираида не вполне поняла, что
именно ей ясно и что такое "если что". Но Коломиец не
обратил внимания на такую поспешность ответа. Что ж, ему
лучше знать своих сотрудников:
Он стал спускаться по противной лестнице с узкими и
покатыми ступеньками. Ираида двинулась было следом, но
Крис взглядом отодвинул ее за свою спину. Костя замыкал.
В подвале было почти нечем дышать. Вонь была
плотная, хоть режь ножом. Тот изысканный оттенок сейчас
довлел, уже перестав быть изысканным. Ираиде подумалось,
что таким может быть запах какого-то неразборчивого в связях
тропического цветка, которому решительно все равно, кто его
опыляет - пчелы, мотыльки или навозные мухи. И - она могла
поклясться - помещение съежилось! Она держала в голове
все цифры обмеров и, будь ее воля, сейчас промерила бы
заново - хотя бы для того, чтобы убедиться лишний раз в яви
происходящего. Но Крис поднял руку, призывая всех молчать и
замереть, и устремил взгляд в дальний угол.
Сначала Ираиде показалось, что там лежит собака.
Потом она поняла, что нет - это совсем другое:
Существо было явно мертвое, с раздутым животом и
разинутой пастью. У него была собачья - нет, скорее волчья -
голова и короткая жесткая шерсть по всему туловищу. Но из
этой шерсти торчали две черные скрюченные руки и две
черные же ноги с длинными ступнями. Подошвы и ладошки
были цвета мокрой оберточной бумаги.
- Вы слышите? - спросил Крис.
То, о чем он спрашивал, услышать можно было - ногами.
Далекое тугое содрогание, недоступное ушам. Возможно -
недоступное на поверхности земли. Внезапно Ираида поняла.
Это были шаги, и они приближались.
С потолка посыпалась земля.
- Сюда! - крикнул Коломиец, бросаясь в маленькую
комнатку за кровавой дверью. Косяки в фонарном луче
засветились багрово. - Скорее!
Он шагнул через порог и пропал.
- Дядя Женя!!! - Ираида завопила во всю мощь легких,
кинулась следом:
В потолок будто ударили чугунным копром, в углу что-то
рухнуло, все заволокло пылью. И совершенно неожиданно -
земля вдруг ушла из-под ног! Ираида вскрикнула сдавленно,
взмахнула руками:
И кончиками пальцев зацепилась за что-то!
Только секунды через две - через огромной величины
промежуток времени - Ираида осознала себя висящей на
одной руке. Под ногами опоры не было, и второй рукой
схватиться было не за что. Почему-то был свет, яркий заревой
свет. Она вскинула взгляд - над нею было красно-черное
напряженное лицо Криса. Он держал ее за пальцы. За
разбитые забинтованные пальцы. И все. Под ногами опоры не
было:
- Только не бойся, - сказал он. - Я тебя вытащу. Давай
вторую руку. Поднимай ее. Осторожно. Хватайся за мою:
Она попыталась дотянуться до его руки, но почему-то не
смогла.
- Давай. Ну, еще чуть-чуть: Ногами упрись. Так. Еще.
Подтягивайся:
Не хватало сантиметра. Кончики пальцев касались: и
больше ничего . Ираида попыталась нащупать ногой какой-
нибудь выступ, зацеп:. все осыпалось.
- Нет! Не отпускай! Держись!!! - в голосе Криса зазвучал
страх. Страх. Он передался ей, окатил ледяной водой:
Она еще раз попыталась подтянуться, ухватиться второй
рукой. На это ушли последние силы. Потом пальцы разжались.
Ираида почувствовала, как начинает скользить вниз, вниз,
теряя вес и форму, как все меньше и дальше становится лицо
над нею, как расщелина превращается в щель, в тонкую
неровную полоску, как пропадает совсем:
Холод был такой, что, падая, она замерзала насмерть.
- Барышня, барышня! - услышала она над ухом. -
Просыпайтесь, Рязань скоро:
Ираида, все еще обмирая от потери опоры и от падения,
попыталась приподняться. Тяжелая медвежья шкура
прижимала ее к сиденью. Приподняв от лица край ее, Ираида
вдохнула хрусткий морозный воздух. Все кругом было блеск и
сияние:
Из записок доктора Ивана Стрельцова.
Так вот и вышло, что меня оставили на хозяйстве. Мне
надлежало играть роль озабоченного и озадаченного
джентльмена, ухаживающего за другим джентльменом,
хватившим спицею патоки. И я честно носился по аптекам,
вызывал опять же участковую (в качестве больного ей были
предложены две сотенные бумажки, и это ее вполне
устроило), посылал Хасановну за медом и молоком: Так
прошел день, вечером же я оставил свет за жалюзи и
позвонил давней знакомице Й., отношения с которой
странным образом осложнились за последние недели. Й., для
виду поломавшись по телефону, все же приехала - как она
заявила, лишь для того, чтобы поставить меня на место.
Из короткого рваного разговора, возникавшего в
промежутках между, выяснились странные подробности, на
которые могли обратить внимание только женщины. Логики в
ее рассуждениях не было, да и быть не могло, но зато был
накал, страсть и подозрения. Я ведь не просто не знал - я и
подумать не мог, что Ираида влюблена в меня, как кошка.
Оказывается, ее фразы и жесты, обычные с виду, для
проницательной Й. были как образец почерка для опытного
графолога. Или, вернее, как чужие сны для опытного
толкователя снов:
Учитывая, что Й. видела Ираиду мельком раза два или
три и не обменялась с нею ни словом - такой итог наблюдений
мог только изумлять. Воистину, женщины знают что-то,
неизвестное людям.
В третьем часу ночи - я уже подумывал, а не отвернуться
ли к стенке и не поспать ли? - вякнул телефон. Не
общедоступный, а второй, секретный. Мы называли его
"кремлевкой".
Звонил Альберт Мартович, он же "братец Майкрофт".
- Алло? Иван? С Крисом я могу поговорить?
- Вообще-то да, но вряд ли получится, - сказал я. - Он
сожрал две дозы снотворного. Попробовать разбудить?
- Нет, не надо. Как он?
- В той же поре. Не лучше, но и не хуже. Что радует.
- Понятно. Ладно, пусть спит. Я тебе расскажу, а там -
разберетесь:
И он поведал занятную историю. Предыдущей ночью, а
вернее, уже под утро, около пяти, в Мытищах произошло
столкновение между местными байкерами и какими-то
пришлыми бригадистами. Причем сначала наглые чужаки
накостыляли байкерам и пригрозили даже сковырнуть все эти
несчастные Мытищи с того прекрасного лица, которым
является Москва и Московская область - дабы не портили
портрета. Байкеры не снесли обиды и явились с
подкреплением. Чужаки дрогнули и, пальнув несколько раз,
удрали на трех пикапах. Байкеры гнали их по шоссе верст
двадцать, потом вернулись. На месте схватки остался сбитый
мотоциклом чужак с каким-то документом на имя Рудольфа
Батца, а чуть позже и чуть в стороне милиция обнаружила
связанного и ничего не понимающего негра. Все это было бы в
порядке нынешней страшноватой повседневности, только
вот: - и тут братец Майкрофт замялся. Он с полминуты тянул
длинное "э-э-э:", нукал и мекал - но наконец проскочил
трудное место и решился изложить странность дела именно
так, как она описана была в протоколе. Побоище происходило
у недостроенного гаражного комплекса. Негр был найден
внутри помещения для охраны, в прихожей. Рядом с
несчастным стоял чистый эмалированный тазик с брошенной
в него чистой же ковыльной побелочной кистью. А в потолок
ввинчен был большой железный крюк:
Мне понадобилось несколько долгих секунд, чтобы
осмыслить сказанное. Потом я стал задавать вопросы.
Й. велено было спать до утра. На всякий случай то же
самое я повторил охранникам. Сам же, уподобясь
легендарному Керенскому (легендарному, ибо реальный
ничего подобного не делал) переоделся в женское платье:
не в платье, конечно, потому что Й. ходила исключительно в
брюках, но белый ее плащ и белую шляпу я позаимствовал,
имея в виду когда-нибудь отдать. Равно как и ключи от
машины. Й. на каблуках и я без каблуков получались примерно
равного роста; с походкой было сложнее, но с третьего-
четвертого прохода перед охранниками я заработал
сдержанный аплодисмент - и совсем уже собрался выйти и
уехать в чужой машине, как на лестничной площадке сработал
металлоискатель!
Эта система была отрегулирована не так, как в
аэропортах - где даже золотой зуб во рту или фольга в пачке
сигарет способна возбудить датчики, нервные и
мелкозлобные. Нет, техники Коломийца поступили иначе: наш
датчик начинал реагировать на компакт из трехсот-четырехсот
граммов металла. Из серьезного оружия он мог пропустить
разве что на две трети пластмассовый "Хеклер-Кох-70",
машинку в наших широтах редчайшую.
Ребята, конечно, тут же отвлеклись от меня и стали
через мониторы рассматривать, кто же там шумит. Оказалось,
это больших размеров дед с палкой. Он медленно и
осторожно спустился на площадку (я, кажется, уже упоминал,
что с улицы к нам нужно было спускаться - на три ступеньки).
Постоял, приглядываясь. И - позвонил в наш звонок.
Я ликвидировал маскарад. Кивнул охранникам. Сам
подошел к переговорному пульту.
- Кто?.. - самым сонным голосом.
- Мне бы Дору Хасановну. Здесь она живет?
- Здесь. Но она спит. Четвертый час.
- Извините, но дело отлагательств не терпит. Скажите ей,
что Финогенов пришел и что мальчуган помирает.
- Какой мальчуган?
- Фамилия такая - Мальчуган. Она знает.
- Минуту:
