И я пошел будить Хасановну.
Она выбежала босиком, накинув пиджак поверх зеленой
махровой пижамы. Бросила взгляд на монитор, велела
коротко:
- Впустить.
- Металл:- начал было я, но Хасановна отмахнулась:
- Это протез. Он на протезе.
Дед Финогенов без особого удивления окинул взглядом
наше хозяйство, сел на стул и сложил руки на набалдашнике
своей палки. Палка была нарочито узловатая, толстая, почти
черная. Резной набалдашник что-то изображал, но что
именно, рассмотреть из-под рук было трудно.
- Дело такое, Хасановна. Егор Викторович помер
вечером, при мне. Остановилось верное его сердце,
замолчало: И тут же появляются двое, и оказывается, что это
дочка его, которая от него отказалась, с муженьком, и
намерены они на жилплощадь его лапу наложить.
Понимаешь? А муженек ее - адвокат отставной, крючкотвор, и
как дважды два он доказал мне и другим, которые проститься
пришли, что дело наше безнадежно проигранное и в
историческом аспекте, и в локальном, и что квартиры
покойного нам, конечно, не видать. Судись, не судись, а все
по-ихнему обернется: Не знаю, обратились мы уже, конечно,
к нашим товарищам в прокуратуре, но ясно, что толку не будет
и из этого. Да ладно, я ведь не о том хотел сказать. Дело
главное вот в чем. Когда помирал Егор Викторович, сказал:
есть у него коробка с документами старыми. И вот эту коробку
велел он именно вам, Дора Хасановна, передать:
- И надо было среди ночи?.. - начала было Хасановна,
но сама себя остановила и кивнула. - Ждите меня, Финогенов,
я оденусь. С покойным кто-то остался?
- Сидят, сидят старушки, как без этого:
- Иван Петрович, вы нас не подвезете?
Я ждал этого вопроса и просчитывал варианты.
- Нет. Но машину я вызову. Сам побуду здесь, при
больном. Мало ли что понадобится.
- Хорошо, доктор, - кивнула Хасановна и пошла
одеваться.
Я позвонил в контору. Трубку взяли сразу.
- Это Стрельцов. Нам нужна машина. Шофер и охранник.
Срочно.
Я дождался, когда Хасановна и дед Финогенов уедут - и
снова начал переодеваться женщиной. Почему-то захотелось,
чтобы и сейчас кто-нибудь помешал мне выйти из дому. Но
этого не случилось, и я, изящно покачивая бедрами,
проследовал к светло-бежевой, под цвет шляпки, "Мазде".
Рука моя чуть дрожала, когда я открывал дверь и когда
заводил мотор. Но взрыва не произошло ни тогда, ни потом,
когда я вырулил из двора. Зато в зеркальце заднего вида я
увидел подфарники тронувшейся мне вслед темной машины.
Как пелось в одной опере про зайцев, "предчувствия его
не обманули:"
Итак, мой план оставить "Мазду" (и шляпку) на какой-
нибудь автостоянке и уже в нормальном обличии взять такси -
провалился. Теперь предстояло решить, за кем, собственно,
слежка: за мной как за одним из сотрудников "Аргуса" - или же
за Й.? И если за мной, то почему именно за мной, а не за
машиной, увезшей Хасановну? Это было бы логичнее: Нет,
скорее всего муж Й. нанял коллегу-детектива, дабы выследить
неверную супругу. Но и с этим нужно было что-то делать.
Я вытащил свою сканирующую "моторолу" -
жульническое приспособление, позволяющее звонить с чужих
номеров - и вызвал дежурного в коломийцевой конторе. Он
выслушал меня, деловито уточнил место и время встречи, и я
почти услышал, что он думает обо мне лично и об "Аргусе" в
целом. Кто долго общался с Крисом, тот чуть-чуть заражался
его способностями.
Ровно восемь минут спустя я, проехав Звездный бульвар,
круто свернул на Калибровскую. Темная машина последовала
за мной - хотя и в некотором отдалении. У нужного мне
тупичка я помигал поворотным огнем, въехал туда, метров
через тридцать остановился и погасил все огни. Тут было
темно, как в угольном погребе. Вскоре показался мой
преследователь. Он почти уткнулся в мой бампер, коротко
мигнул фарами: Я вышел, демонстративно снимая шляпу и
плащ, и направился к нему. И тут же у выезда из тупичка
остановился конторский "Москвич". Как все оперативные
машины Коломийца, вид он имел совершенно бомжовый.
Теперь я рассмотрел моего преследователя - хотя бы
снаружи. Это был темный "Форд-эскорт". Ребята, сидевшие
внутри, некоторое время не подавали признаков жизни. Потом
стекло с тихим "шууп!" всосалось в дверцу, и оттуда
высунулось лицо - размытым светлым пятном с черными
провалами глаз. Я включил фонарь - хороши фонарь, яркий.
Глаза тут же зажмурились, сжались, как два кулачка.
- Убери свет: Стрельцов, это ты, что ли?
Я отвел луч в сторону. Рядом с водителем сидел еще
один человек, прикрывая лицо отвернутой ладонью.
- Не узнаешь, доктор? Асламирзоев я! Капитан
Асламирзоев! Забыл?
- Илас? Господи, Илас: Какого черта ты тут делаешь?
- А ты, доктор? Ты-то сам - что тут делаешь?
- Я на работе.
- И я на работе.
- А ты где?
- Детективное агентство "Буран".
- Розыскное агентство "Аргус": Привет, коллега. Ну,
капитан, колись!
- Доктор, шайтан тебя забери! Да дай я тебя хоть обниму!
Сколько лет не виделись - и вон где встретиться пришлось!
- Илас, только выбирайся тихо-тихо - а то ребята из
прикрытия невесть чего подумают. Мы же дело по шантажу
ведем. И вы-то и есть - подозреваемые шантажисты.
- Тогда я посижу, - сказал благоразумный Илас. -
Забавно, доктор. А нас наняли для негласной охраны: Так,
имен не называя: ваш клиент - баба?
- Так точно.
- А наш - мужик. Однако, коллизия вышла:
- Я так и подумал. Ну ладно, хоть разобрались без
мордобоя. Ты давно ее охраняешь?
- Четвертый день. А что?
- Не знаю. Так просто. Надо будет завтра с клиентами
беседу провести - да скоординировать работу, как ты
полагаешь?
- М-м: Пусть директор решает. Ты сам-то в каком ранге?
- Замполит и зампотех. Ведаю литературой и потехами.
- Созвонимся:
Мы обменялись карточками.
- Клиентку свою ты нам, конечно, не вернешь? - сказал
Илас.
Я развел руками:
- Только без обид. Она под нашей охраной, в надежном
месте:
- Какие обиды, доктор: По большому счету, я тебя всю
жизнь должен водкой поить. Увидимся, поговорим!
- Возвращаетесь на старое место?
- А что делать? Там и будем стоять, охранять. Нам за то
заплачено.
- Тогда до утра, Илас!
Я подошел к нашим. В машине сидели двое
полузнакомых охранников с помповыми "ремингтонами"
наготове; за рулем пребывал сам Рифат Шувалов, зам
Коломийца, бывший "вымпеловец", идеально лысый и
безбровый, а потому носящий гордое прозвище "Фантомас".
- Все нормально, - сказал я. - Коллеги, по найму
работают. Рифат, пусть кто-нибудь из ребят отгонит "Мазду", а
нам с тобой надо будет смотаться в Мытищи.
- Куда надо отогнать? - спросил Рифат.
Я подумал и назвал ему адрес стоянки неподалеку от
нашей конторы. "Форд" тем временем выпятился из тупика и
развернулся. Видны были лицо Иласа и рука, поднятая в
приветствии.
Я еще раз прокрутил в памяти наш разговор и решил, что
в своей импровизации откровенных нелепостей не допустил -
как не заметил откровенного вранья у него. Впрочем,
следовало сейчас же, по свежей памяти, записать все - и
потом спокойно обдумать каждую фразу.
Рифат, колебавшийся некоторое время, кого же его
отправить на самостоятельное задание, а кого оставить при
себе для мелких поручений, наконец разрешил буриданову
проблему.
- Роман, поставишь машину - и топай в "Аргус", это три
минуты ходьбы. Я за тобой заеду. Да, помповик не бери, по
улице пойдешь:
- Понял: - и назначенный охранник протянул ко мне
руку.
- Ключи в машине, - сказал я.
- Понял:- повторил он.
Я сел впереди, на нагретое им сиденье. Рифат тронул
машину.
- Куда именно в Мытищах?
Я назвал имя. Рифат внимательно посмотрел на меня. У
него был взгляд старого психиатра, столкнувшегося с
Наполеоном.
- Ты хорошо подумал?
И я признался, что не думал вообще, настоящего плана
действий у меня нет, а есть только цель: застать в живых того
странного чужака, потоптанного мотоциклистами. Застать в
живых - и поболтать с ним.
Потом я включил диктофон и стал наговаривать свой
диалог с Иласом.
6.
Пожалуй, все время, которое "группа здоровья" провела в
тамбовских лесах, Ираида испытывала недоверие к
реальности. Сны были убедительнее и умнее. Сейчас же ей
казалось иногда, что она - героиня непонятного медленного
черно-белого фильма, да еще на языке, раздражающе
похожем на русский - но совершенно не русским:
Эти перемещения с места на место: Эти разговоры с
неизвестными людьми:
Запомнился обугленный сруб посреди лесной поляны - и
невесть откуда взявшаяся плита серого сланца с глубокой
резьбой: стоящий на задних лапах крылатый пес в короне - и
то ли с жезлом, то ли с длинным крестом в "руках". Все здесь
поросло какой-то в это время года немыслимой, гомерической
крапивой; среди толстенных серых мохнатых стеблей
бугрились жабьего вида строчки.
Впрочем, сухой остаток все-таки образовался. Щепотка,
правда, однако - очень нужная щепотка.
В позапрошлом году Крис и Коломиец - разумеется, не
вдвоем - выкрутили из цепкой шуйцы Мороха нескольких
ребятишек, - после чего дела в этой организации (которую
"сектой" называли разве что по привычке, а следовало бы:
"религиозное бандформирование") ни с того ни с сего пошли
косо и криво: кого-то арестовали и посадили, кого-то
перещелкала братва, кассу украли; на этой почве начались
внутренние распри: и как-то очень быстро от наводящей ужас
группировки остался пшик.
От той операции сохранилось немало документов, в том
числе - разного рода списки с адресами и прочими
подробностями. Много имен было зачеркнуто, но кое-кто
оставался:
И вот сейчас повезло: уже второй из найденных
тогдашних сектантов, совершенно сторчавшийся "страж"
Васёк, подробно объяснил, где найти бывшего "серого
колдуна", а ныне хозяина бензоколонки Игорешу Говоруна, по
старому знакомству и из старых запасов снабжавшего Васька
омнопоном. И хотя в пределах досягаемости оставались еще
несколько причастных, Крис решил, что на сегодня "языков"
достаточно.
Игореша, вполне оправдывая свою фамилию, сыпал
горохом, но эта болтовня лишь подчеркивала страстное
желание не сказать ничего. Раскололся он лишь тогда, когда
его отвели в лес, привязали к пню и начали поливать из
бутылки бензином:
Из рассказа получалось следующее: при расколе в секте
выделилась группа, близкая к кощуну Семарглу, в миру -
Антону Григорьевичу Ященко. Он был одним из тех, кто
создавал "Шуйцу Мороха" еще в далеком семьдесят девятом.
Все годы он держался близко к верхушке, но - именно близко.
Скорее всего, втайне от всех полагал Игореша, на самом деле
он-то и был настоящим главой, а сменявшие друг друга
архиволхвы Стрибог, Ний, Марь - всего лишь глуповатые
подставные. Их легко отстреляли, когда дело подошло к
дележу, кощун же - остался.
Известно про него было мало. Говор выдавал в нем
северянина, знание технической терминологии -
соответствующее образование. Свободно владел английским,
французским и суахили. Выпив, любил намекать на вхожесть в
горние сферы, едва ли не в Политбюро. При воцарении
Андропова воодушевился, говорил, что пришло наконец время
настоящих людей - и был буквально раздавлен смертью
бедняги. Что еще?.. Похоже, что бывал в Африке и на Гаити,
причем жил там подолгу. Действительно умел оживлять - или,
правильнее сказать, поднимать - мертвых и наводить порчу на
живых:
И еще: все новички проходили через его руки. Что он с
ними делал, никому не известно. Но люди становились -
другие. Трудно объяснить, какие именно, но - другие.
Также, по мнению Игореши (который некоторое время
состоял при казначее), в последние годы через руки кощуна
проходили миллионы долларов. Но - опять же по мнению, и
это Игореша подчеркнул особо - кто-то более хитрый или
сильный на богатство наложил лапу. Хитрый и сильный
настолько, что зловещие умения кощуна его не испугали.
Эффектная же, со стрельбой и покойниками, покража кассы
была лишь инсценировкой для мелкоты. Почему Игореша
считал именно так, он сказать не мог. Почему-то.
- Антон Ященко: - проговорил Коломиец, рассматривая
