- Но ведь у него почти полная потеря функций левого предплечья!
- Верно. Но функции можно восстановить месяца за два, за три, и не в
стационаре. Ультрафиолетовые облучения. УВЧ, соллюкс, парафино-озокери-
товые аппликации, лечебная гимнастика, массаж... Мало ли способов изба-
вить от рубцовой контрактуры и разных послеоперационных неприятностей.
Важно, что есть кого лечить и у этого "кого" есть что лечить...
Минуту они молчали. Гервасий Васильевич выбирал из коробка горелые
спички и аккуратно укладывал их в ряд на столе. Хамраев смотрел в окно.
- Интересно, он понимает, из какого положения он выбрался? - не пово-
рачиваясь, спросил Хамраев.
- Понимает... - ответил Гервасий Васильевич. - Он был готов ко всему.
Я вам показывал последний рентген его левого локтевого?
- Показывали, - сказал Хамраев. - Что вы собираетесь написать этому
парнишке?
- А что я могу ему написать? - Гервасий Васильевич пожал плечами,
снял очки и стал протирать их полой халата. - Наверное, то, что сказал
вам... "Все в порядке. Прилетайте к середине декабря. Дмитрию Сергеевичу
я ничего не скажу. Будем с вами играть в сюрпризы..." Ну и так далее...
Что в таких случаях нужно писать? Откуда я знаю?
Стасик прилетел двенадцатого декабря, в восемь часов сорок минут утра
по местному времени. В половине десятого он уже сидел в приемном покое
больницы и ждал Гервасия Васильевича. У ног Стасика стояли два чемодана
с аэрофлотскими картонными бирками. Один - маленький, элегантный - Ста-
сика; другой - побольше, старый, из настоящей кожи, с ремнями, крупными
медными замками, потертый и исцарапанный, в красочных наклейках евро-
пейских отелей - чемодан Волкова.
Только позавчера в Москве Стасик вытащил этот чемодан из циркового
багажа, уложил в него длинную меховую куртку Волкова, его теплую шапку,
зимние ботинки на "молнии" и свитер. Потом вспомнил, что у Волкова нет
перчаток, помчался в Столешников и выстоял двухчасовую очередь в магази-
не мужской галантереи, где в этот день продавали какие-то особые,
сверхпрочные и ультратеплые импортные перчатки.
- Здравствуйте, Стасик, - сказал Гервасий Васильевич.
- Гервасий Васильевич! - Стасик вскочил со стула. - Здравствуйте,
Гервасий Васильевич. Я летел и все время думал, что скажу вам... Ну пря-
мо нет слов...
Руки Стасика дрожали, и лицо покрылось красными пятнами.
- Так это же чудесно! - рассмеялся Гервасий Васильевич. - Нет слов -
и не нужно. Сбрасывайте свои зимние одежды. В Москве холодно?
Стасик кивнул головой.
- Отдайте кому-нибудь чемоданы. Это чей такой пестрый? Ваш?
- Его...
Стасик схватил руку Гервасия Васильевича и крепко пожал.
Гервасий Васильевич похлопал Стасика по плечу и сказал.
- Раздевайтесь, раздевайтесь. Вы что думаете, что я вас во всем этом
в палату пущу?
Стасик сбросил пальто и шапку на стул, подбежал к двери и стал ярост-
но вытирать ботинки о резиновый коврик.
- Эй, девицы-красавицы! - крикнул Гервасий Васильевич дежурным сест-
рам. - Ну-ка примите доспехи! Дайте-ка халат заморскому гостю!
"Вот и все... - думал Гервасий Васильевич, глядя, как Стасик неумело
натягивает халат. - Прощайте, Дмитрий Сергеевич. Авось еще свидимся.
Только вы уж не хворайте. Так всем лучше будет..."
У палаты Волкова Гервасий Васильевич приложил палец к губам и сказал
Стасику:
- Сюрприз так сюрприз... Подождите здесь.
Он зашел в палату. Волков в пижаме и наброшенном на плечи халате си-
дел у окна и читал.
- Ты завтракал? - неожиданно для себя спросил Гервасий Васильевич.
- Да,- ответил Волков и запомнил страницу, на которой остановился. -
Я давно хотел спросить вас, Гервасий Васильевич, да все забывал. Вы не
знаете, в городе есть спортивная школа? Ну где дети занимаются в разных
кружках...
- Есть, - удивился Гервасий Васильевич. - Мы у них два раза в год ме-
досмотры проводим. А зачем тебе это?
- Нужно, - ответил Волков и встал.
- Ты лучше сядь, - сказал Гервасий Васильевич. - К тебе гость.
- Сарвар?
- Нет, - Гервасий Васильевич открыл дверь и сказал в коридор: - Зай-
дите, пожалуйста.
К дверях показался Стасик.
- Ох, черт побери!.. - тихо и счастливо произнес Волков. - Стас!..
Откуда ты, прелестное дитя?!
- Дима! - закричал Стасик, заплакал и бросился к Волкову.
Гервасий Васильевич вышел из палаты и плотно притворил за собой
дверь.
В тот же вечер Хамраев пригласил всех к себе.
Кроме Гервасия Васильевича, Волкова и Стасика пришел Гали Кожамкулов
с женой Ксаной. Мать Хамраева, Робия Абдурахмановна, сразу же увела Кса-
ну на кухню, и оттуда все время слышался громкий голос Ксаны, которая не
переставала жаловаться на мужа:
- Я ще с весны ему говорила: "Галько! Поидымо на Украину, в Тетерев-
ку... Там тоби и рыбалка, и кавуны, и шо твоей душеньке требуется... А
мамо таки вареники з вышней зробит, шо твоему плову не дотягнуться!" А
вин мне каже: "Шо я там не бачив, в цей Украине? Айда, - каже, - в При-
балтику. От-то отпуск будэ!" Поихалы, дурни, а там така холодрыга, таки
дожди, боженьки ж ты мой!.. Шоб она сказылась, тая Прибалтика! Шоб я ее
в упор не бачила!..
Хамраев накрывал на стол.
Кожамкулов сидел на тахте рядом с Волковым, прислушивался к голосу
Ксаны и виновато морщился.
Волков все заправлял под воротник концы широкой черной косынки, в ко-
торой покоилась левая рука, и пытался увидеть свое отражение в зеркале -
было непривычно и радостно, что на нем не полосатая пижама и байковый
халат, а старые вельветовые брюки и привезенный Стасиком свитер. Но меж-
ду зеркалом и тахтой мотался Хамраев то с тарелками, то с рюмками, и
Волков так и не разглядел себя толком.
- Ты меня прости, что тогда так получилось, - сказал он Гали Кожамку-
лову. - Я потом все ждал, что ты зайдешь...
Кожамкулов вытащил сигареты и протянул Волкову. Волков взял сигарету,
размял ее и сунул в рот. Правой рукой он переложил поудобней левую в
черной косынке и достал из кармана брюк спички.
- Давай помогу, - предложил Кожамкулов.
- А я и сам с усам, - Волков положил коробок на колено и одной рукой
зажег спичку. Он дал прикурить Кожамкулову, прикурил сам и положил спич-
ки в карман.
- Я в отпуске был, - сказал Кожамкулов.
- Это я слышу, - улыбнулся Волков.
В коридоре мрачный Стасик говорил Гервасию Васильевичу:
- Он не хочет ехать... Он вообще собирается уйти из цирка! Он гово-
рит, что останется здесь и будет работать в спортивной школе. Гервасий
Васильевич!.. Вы ему скажите... Он вас послушает. Он мне про вас знаете
что писал? Вы, может, даже и не знаете, что вы для него значите!..
- Не знаю, - грустно согласился Гервасий Васильевич.
- Вы ему скажите, что так нельзя... Мне в главке прямо заявили: если
у Волкова к марту с рукой все будет в порядке, дадим месяц репетиционно-
го и оформим поездку за рубеж. На полгода, представляете? Индия, Индоне-
зия и Бирма!
- Вы ему говорили об этом? - спросил Гервасий Васильевич.
- А как же!
- И что?
- Смеется! Говорит, что ему очень нравится Советский Союз... В част-
ности, Средняя Азия.
Гервасий Васильевич посмотрел на Стасика, помолчал немного и спросил:
- А вам никогда не приходило в голову, что у него могут быть причины
для ухода из цирка?
Стасик даже руками замахал:
- Что вы, Гервасий Васильевич! Какие причины?.. Из-за границы не вы-
лезал, ставка персональная... В любой программе только и слышно: "Вол-
ков! Волков!.." Вы знаете, как к нему относятся? Нет у него никаких при-
чин!
- Стасик! - крикнул из комнаты Хамраев.
- Я здесь, Сарвар Искандерович! Я с Гервасием Васильевичем!..
- Помогите мне со столом управиться, - попросил Хамраев.
- Иду! - крикнул Стасик. Он повернулся к Гервасию Васильевичу и ска-
зал: - Поговорите с ним... Он только вас и послушает.
- Мужики! - закричала из кухни Ксана. - Ну-ка бегите до ванной руки
мыть! Швыдче, швыдче!..
Волков с удовольствием демонстрировал умение обходиться одной рукой и
однажды провозгласил тост за нового руководителя номера "Акроба-
ты-вольтижеры" - за Стасика и пожелал ему хорошего нового партнера...
Часам к двум ночи Ксана и Робия Абдурахмановна стали убирать со сто-
ла, а Хамраев приготовил кофе и заявил, что жизнь только начинается.
- Как в лучших домах Лондона! - сказал он и поставил на стол большую
красивую бутылку французского коньяка "Наполеон". - Дима! - кричал Хам-
раев. - Вы оценили мое мужество? Мою стойкость? Этот волшебный напиток
ждал вас в течение двух недель... Разливайте же его, черт возьми!..
И Волков разливал коньяк по рюмкам, и впервые за много-много дней,
может быть и лет, на душе у него было хорошо и спокойно.
В кухне Ксана негромко пела какую-то украинскую песню и помогала Ро-
бии Абдурахмановне мыть посуду. Волков рассказывал Гервасию Васильевичу
про Володю Гречинского, а Кожамкулов и Хамраев показывали друг другу
карточные фокусы. Хамраев все время кричал Волкову:
- Вы посмотрите, какая у меня техника! Какое мастерство!.. Я мог бы
работать в цирке?..
- Ты шулером мог бы работать, - говорил Кожамкулов, отбирал у Хамрае-
ва колоду и начинал бубнить: - Я тебе такой фокус покажу, что ахнешь...
Задумай карту!..
Из кухни выглянула Ксана и, широко улыбнувшись, сказала:
- Галю! Лапушка!.. Та ты же не позорься. Вин же у тэбе никогда не по-
лучався!.. А надымили-то, батюшки!..
Она оглядела комнату и всплеснула руками:
- Стасик-то спит, дитятко! А вы, здоровенные, орете, як кочета! Гер-
васий Васильевич, будьте ласки, хоть вы их приструните... Они вас обое
боятся.
Стасик спал. Бессонная ночь в самолете, волнение, обида и три полных
бокала сухого вина сморили его еще час назад.
Кожамкулов и Хамраев перетащили Стасика в маленькую комнатку Робии
Абдурахмановны, раздели его и уложили на высокую кровать. Было решено,
что Волков тоже останется ночевать у Хамраева. Они только проводят Гер-
васия Васильевича домой и вернутся. А уже завтра будут думать, что де-
лать дальше...
Все стояли в передней. Кожамкуловы прощались с Робией Абдурахманов-
ной, а Гервасий Васильевич помогал Волкову застегнуть куртку.
- Пошли? - спросил Хамраев и открыл входную дверь.
- Сейчас, - сказал Волков. - Я догоню вас. Только гляну, как там
Стас.
Он прошел в маленькую комнатку. Оберегая в темноте левую руку, Волков
на что-то наткнулся и уронил стул. Тут же, у дверного косяка, Волков на-
щупал выключатель и зажег свет. Он поднял стул, повесил на его спинку
брюки Стасика и только хотел выйти из комнаты, как Стасик поднял сонную
голову от подушки и сказал:
- Это ты, Дим?
- Я, - ответил Волков. - Спи.
Стасик почмокал губами и пьяненько забормотал:
- Знаешь, я тебе забыл сказать...
- Завтра скажешь. Спи.- И Волков потянулся к выключателю.
- Меня Мила Болдырева провожала...
- Что?.. - Волков резко повернулся к Стасику.
- Она сказала, что будет ждать тебя в Москве... Я тебе завтра все
расскажу...
Волков подскочил к Стасику и затряс его:
- Стас! Проснись! Стас!.. Да Стасик же!.. Проснись сейчас же!
Стасик открыл испуганные глаза и приподнялся на локте.
- Ты чего, Дим?..
- Говори... - хрипло сказал Волков. - Что она еще сказала?
- Ничего, - Стасик зевнул и закрыл глаза. - Сказала, что ждет тебя в
Москве. Она месяца два как с Игорем разошлась. Об этом все знают... Я ей
уже во Внукове говорю: "Людмила Федоровна, вы ему напишите что-ни-
будь..." - а она говорит: "Не нужно. Ты ему передай только... Он все сам
поймет..."
Утро выдалось солнечным. Белые горы зазубренно врезались в холодное
голубое небо. Резкий ветер гнал по аэродрому пыль и мелкие обломки сухо-
го курая.
До вылета оставалось десять минут.
Стасик был уже в самолете. Он метался в овале самолетной двери и, вы-
совываясь из-за плеча бортпроводницы, что-то весело кричал Хамраеву и
