магнитное облако, которое окружало всю планету и называлось Мостом Богов.
Затем ему был оказан уникальный знак внимания: вторичные похороны на
Небе. Бог Смерти получил первые, и Брахма, наблюдая за поднимавшимся от
погребального костра дымом, гадал, где сейчас Яма на самом деле.
- Будда погрузился в нирвану, - сказал Брахма. - Объявите это в
Храмах! Пойте на улицах! Славен был его путь. Он реформировал старую
религию, и мы стали лучше, чем были. А те, кто думает иначе, пусть
вспомнят о Кинсете.
Так оно и было.
Но Бога Куберу они так и не нашли.
Демоны были на свободе.
Ниррити набирал силу.
И где-то в мире были те, кто помнил бифокальные очки и смывные
туалеты, нефтехимию и двигатели внутреннего сгорания, и тот день, когда
солнце спрятало свое лицо от правосудия Неба.
А Вишну говорил, что дикое, наконец-то, вошло в город.
7
Его еще называли Майтрейей, Богом Света. После
возвращения из Золотого Облака он поехал во дворец Камы в
Кейпур, где собирался с силами и готовился к последнему
дню юги. Один мудрец сказал однажды, что никто никогда не
увидит этого дня, но узнает обо всем случившемся, когда он
уже наступит. Ибо день этот начинается так же, как всякий
другой, и проходит так же, повторяя историю мира.
Иногда его звали Майтрейя, что означает - Повелитель
Света...
Мир, о Гаутама, это жертвенный костер, солнце - его
топливо, солнечные лучи - его дым, день - его пламя,
стороны света - его угли, искры. На этот костер боги
возлагают веру как подношение.
Из этого подношения рождается Царь Луна.
Дождь, о Гаутама, есть костер, год - его топливо,
тучи - его дым, молнии - его пламя, угли, искры. На этот
костер боги возлагают Царя Луну как подношение.
Из этого подношения рождается дождь.
Этот мир, о Гаутама, есть костер, земля - его
топливо, огонь - дым, ночь - его пламя, луна - его угли,
звезды - его искры. На этот костер боги возлагают дождь
как подношение. Из этого подношения происходит пища.
Мужчина, о Гаутама, есть костер, его открытый рот -
топливо, его дыхание - дым, его глаза - угли, его уши -
искры.
В этот костер боги кладут пищу как подношение. Из
этой жертвы возникает детородная сила.
Женщина, о Гаутама, есть костер, ее тело - топливо,
ее волосы - дым, лоно - огонь, ее наслаждения - угли и
искры. На этот костер приносят боги детородную силу как
подношение. Из этого подношения рождается человек. Он
живет столько, сколько дано прожить.
Когда человек умирает, его уносят, чтобы предать
огню. Костер становится его костром, топливо - его
топливом, дым - его дымом, пламя - его пламенем, угли -
его углями, искры - его искрами. В этот костер боги
приносят человека как подношение. Из этого подношения
человек выходит в сияющем величии.
Брихадараньяка упанишада (6, 2, 9-14)
В высоком голубом дворце со стройными шпилями и дверьми, украшенными
филигранной резьбой, где чистый воздух насыщен морской солью и криками
морских существ, в сезон ощущений жизни и наслаждения, Ниррити Черный
разговаривал с человеком, которого привели к нему.
- Морской капитан, как тебя зовут? - спросил он.
- Ольвагга, Господин, - ответил капитан. - Почему ты уничтожил всю
мою команду, а меня оставил в живых?
- Потому что я хотел допросить тебя, капитан Ольвагга.
- О чем?
- О многом. О том, что может знать старый морской волк. Мой контроль
над южными морскими путями по-прежнему силен?
- Сильнее, чем я думал, иначе меня бы здесь не было.
- Многие боятся рисковать?
- Да.
Ниррити подошел к окну и задумчиво уставился на морскую гладь. Через
некоторое время, не поворачиваясь к пленнику, он сказал:
- Я слышал, что на севере после битвы в Кинсете активно развивается
наука.
- Я тоже слышал и знаю, что это правда. Я сам видел паровую машину.
Печатный пресс прочно вошел в обиход. Ноги мертвого слизарда дергаются под
воздействием гальванического тока. Теперь выплавляют лучшую сталь. Снова
изобретены микроскоп и телескоп.
Ниррити повернулся к нему лицом; они изучающе разглядывали друг
друга.
Ниррити был невысоким человечком, с подергивающимися веками глаз, с
легкой улыбкой и темными волосами, схваченными серебряным обручем,
вздернутым носом и глазами цвета его дворца. Он носил черное одеяние и,
похоже, давно не был на солнце.
- Почему Богам Города не удалось остановить этот прогресс?
- Я думаю, потому что они ослабели, если это то, что ты хочешь
услышать, господин. После светопреставления у Ведры, они почему-то боятся
подавлять прогресс силой. Говорят еще, что в Городе идут постоянные
раздоры между полубогами и уцелевшими старыми богами. Появилась и проблема
новой религии: люди больше не боятся Неба, как боялись раньше. Они полны
решимости защищаться, и теперь, когда они лучше подготовлены, боги не
очень настроены открыто выяснять отношения.
- Значит, Сам победил. Через столько лет, но все-таки он разбил их.
- Да. Ты, наверное, прав.
- Ниррити глянул на своих стражников, стоящих по бокам Ольвагга.
- Выйдите, - приказал он и, когда они вышли, спросил: - Ты знаешь
меня?
- Да, капеллан, ведь я - Ян Ольвагг, капитан "Звезды Индии".
- Ольвагг, просто не верится, сомнительно что-то.
- И тем не менее, это правда. Я получил это теперь уже старое тело в
тот день, когда Сам разгромил Мастеров Кармы в Махартхе. Я был там.
- Один из Первых и... да, христианин.
- Иногда, когда у меня истощается запас ругательств на хинди.
Ниррити положил руку ему на плечо.
- Тогда твоя истинная сущность должна очень страдать от богохульства,
которое они производят.
- А я не слишком их жалую... И они меня тоже.
- Это понятно. Но Сам ведь сделал то же самое - смешал множество
ересей. Похоронил истинное Слово даже глубже...
- Оружие, Ренфрю, - сказал Ольвагг. - Ничего более. Я уверен, что он
хотел стать богом не больше, чем ты или я.
- Возможно, но хотелось бы, чтобы он выбрал другое оружие. Если он и
побеждает, их души все равно потеряны.
Ольвагг пожал плечами.
- Я не богослов, как ты.
- Но ты поможешь мне? За века я собрал могучую силу. У меня есть люди
и машины. Ты говоришь, что наши враги стали слабее. Мои бездушные создания
- рожденные не от мужчины и женщины - не знают страха. У меня есть
небесные гондолы - много гондол. Я могу добраться до их Города на полюсе.
Я могу разрушить их Храмы здесь, на Земле. Я думаю, что пришла пора
очистить мир от этой скверны. Истинная вера должна взойти снова! Скоро!
Это должно быть скорее...
- Я уже сказал, что я не богослов. Но я тоже хотел бы видеть Город
павшим, - сказал Ольвагг. - Я помогу тебе всем, чем смогу.
- И тогда мы захватим несколько городов, оскверним их Храмы и
посмотрим, как они на это ответят.
Ольвагг кивнул.
- Ты будешь у меня советником, будешь оказывать моральную поддержку,
- сказал Ниррити и наклонил голову. - Давай помолимся вместе.
Старик долго стоял перед Дворцом Камы в Кейпуре, глядя на его
мраморные колонны. Наконец одна из девушек пожалела его и вынесла ему
хлеба и молока. Хлеб он съел.
- Выпей и молоко, дедушка.
Оно питательно и подкрепит твое тело.
- К черту! - воскликнул старик, - к черту молоко! К черту мое тело. А
по большому счету, так к черту и дух!
Девушка отпрянула.
- Разве так отвечают на милостыню?
- Я не против твоего милосердия, девушка, а против твоего выбора
напитка. Ты не могла разве выделить мне глоток хоть самого дрянного вина
из кухни... коим гости пренебрегают, а повар не плеснет его даже на
второсортное мясо? Я жажду выжимок из винограда, а не из коровы!
- Может тебе меню еще принести? Убирайся, пока я не позвала слуг.
Он пристально поглядел ей в глаза.
- Не обижайся, госпожа, прошу тебя. Нищенство мне с трудом дается.
Она посмотрела в черные глаза на морщинистом, загорелом лице. В седой
бороде виднелись черные пряди, в уголках губ играла неуловимая улыбка.
- Ладно... Иди за мной. Я провожу тебя на кухню, и посмотрим, что там
найдется. Хотя я, собственно, не понимаю, почему я это делаю.
Улыбка его стала открытой, когда он пошел за девушкой, наблюдая за ее
походкой.
- Потому что я так захотел, - ответил он.
Тарака, ракшас, был не в духе. Летая над облаками, он думал о путях
силы и власти. Когда-то он был самым могущественным. До дней Связывания не
было никого, кто мог бы устоять перед ним. Затем пришел Сиддхартха,
Связавший. Тарака знал Калкина, и знал, что тот силен. Знал он и то, что в
конце концов им придется встретиться, и он, ракшас, должен будет испытать
силу Атрибута, который, как говорили, собирается поднять Калкин. Они
сошлись в тот давно прошедший день, когда от их ярости загорались вершины
гор, - и победил Связывающий. А при второй их встрече, столетия спустя,
Саму удалось победить Тараку даже более ощутимо. Но Связывающий,
Связавший, был единственным, а теперь он ушел из мира. Из всех живых
только он взял верх над Владыкой Адского Колодца. Но тут вызов его силе
бросили боги. В прежние времена они были слабы, старались поддерживать
свои хилые способности, приобретенные с помощью мутаций, наркотиками,
гипнозом, медитацией, нейрохирургией, и он, величайший из ракшасов смеялся
над их ничтожеством. Они выковали свои Атрибуты - и вот, века спустя, их
силы выросли. Четверо их вошли в Адский Колодец, всего лишь четверо, и все
легионы Тараки не смогли отбросить их. Один из них, Шива, был силен, но
позднее Связавший убил его. Так и должно было быть, ибо Тарака считал
Связывающего равным себе. Женщину Тарака не учитывал. Она всего лишь
женщина, и обращалась за помощью к Яме. Но Бог Агни, чей дух был ярким,
слепящим пламенем, заставлял Тараку почти что бояться. Он опять вспомнил,
как однажды Агни вошел один во дворец Паламайдсу, и бросил ему, Тараке,
вызов. Тарака не смог остановить его, хотя и пытался. И видел, как пал
дворец в огненной мощи Агни. То же было и в Адском Колодце: ничто не могло
остановить его. Тарака обещал тогда себе, что со временем проверит силу
Агни, как было это с Сиддхартхой, чтобы либо победить, либо быть
связанным. Но обещание это Тарака так и не выполнил: Бог Огня пал от руки
Красного, четвертого в Адском Колодце. Красный каким-то образом повернул
пламя Агни против него самого в день битвы за Кинсет. Это означало, что
величайший из всех - это Красный. Ведь сам Связавший предупреждал Тараку
насчет Ямы-Дхармы, Бога Смерти. Да, тот, чьи глаза выпивают жизнь, был
самым могущественным из всех ныне живущих. Тарака чуть не погиб от его
силы в громовой колеснице. Как-то он хотел еще раз испытать эту силу, но
быстро отступился, потому что он и Яма оказались союзниками в битве.
Говорили, что Яма вскоре после Кинсета умер в Городе. Позднее же
утверждали, что он все еще бродит по земле. Говорят, что как Бог Смерти,
