одновременно приятное и скверное. Дыхание соприкоснулось
со злом.
Они медитировали на Удгитху, сосредотачиваясь на
речи, но демоны пропитали их слова злом. Следовательно,
бог говорил одновременно и правду, и ложь. Слово
столкнулось со злом.
Они медитировали на Удгитху через глаза, но демоны
пронзили глаза злом. Следовательно, бог видел одновременно
красивое и безобразное.
Глаза встретились со злом.
Они медитировали на Удгитху слухом.
Но демоны проткнули ухо злом. Следовательно, бог
слышал одновременно хорошее и плохое.
Зло коснулось слуха.
Они медитировали на Удгитху мыслью, но демоны
пронзили мысль злом, следовательно, бог думал, что мысль
правильная, истинная и хорошая, и что она же неправильная,
фальшивая и испорченная. Мысль столкнулась со злом.
Чхандогья Упанишада (1, 2, 1-6)
Адский колодец лежит на вершине мира и ведет вниз, к его корням. Он,
вероятно, так же стар, как и сам мир, а если и нет, то выглядит примерно
так же.
Колодец начинается с двери. Это огромная дверь из закаленного
металла, воздвигнутая Первыми, - тяжелая, как грех, длиной втрое выше
человека и вдвое шире этой величины. На ней есть медное кольцо, в которое
можно просунуть голову, сложная металлическая пластина замка и надпись,
гласящая примерно следующее:
"Уходи, здесь тебе не место. Если попробуешь войти - пропадешь и
будешь проклят. Если тебе каким-то образом удастся войти - не жалуйся, что
тебя не предупредили, и не докучай нам своими предсмертными молитвами". И
подпись: "Боги".
Вход расположен близ пика высоченной горы, называемой Чанна, в центре
района высоких гор, называемых Ратнагарис. В этом месте на земле всегда
лежит снег, и радуги вырастают как наросты на скользких сосульках, висящих
ледяными островами на утесах. Воздух здесь словно острый меч. Небо
сверкает, как кошачий глаз.
Редко кто решался подняться по тропе, ведущей к Адскому Колодцу. Те,
кто посетил это место, в основном, приходили только взглянуть, существует
ли дверь на самом деле. А когда возвращались домой и рассказывали о
виденной ими двери, над ними только насмехались.
Лишь царапины на пластинке замка свидетельствовали, что кто-то
когда-то действительно нашел вход. Но остается загадкой, как этому кому-то
удалось доставить и установить оборудование, - если его, конечно,
использовали - достаточно мощное, чтобы осилить такую громадную дверь:
тропа к Адскому Колодцу в последних трехстах футах ее подъема, была в
ширину всего дюймов десять, а на том месте, которое оставалось от некогда
широкой площадки у двери, едва ли поместились бы в ряд шесть человек.
Говорили, что Панналал Мудрый, обострив свой мозг медитацией и
аскетизмом, разгадал тайну замка и вошел в Адский Колодец. После того он
стал известен как Панналал Безумный.
Пик, называемый Чанна, находится в пяти днях пути от небольшого
городишки далекого северного королевства Мальва. Сама этот ближайший к
Чанне горный городок не имеет названия и населен свирепыми и независимыми
людьми, которые никогда не хотели, чтобы их город был нанесен на карту и в
налоговые списки раджи. О радже достаточно сказать, что он средних лет,
среднего роста, практичный, довольно крепкий, но слишком религиозный и
сказочно богатый. Богат он потому, что взимает со своих подданных высокие
налоги. Когда подданные начинают жаловаться и шептаться о мятеже,
готовящемся в королевстве, он объявляет войну соседнему королевству и
удваивает налог. Если война идет плохо, он казнит нескольких генералов и
приказывает своему министру заключить договор о мире. Если же, по счастью,
она идет хорошо, он требует дань за какое-нибудь оскорбление, послужившее
поводом к объявлению войны. Обычно же война кончается перемирием, и
подданные, обессиленные военными действиями, примиряются с высоким
налогом. Зовут раджу Видеха, у него много детей. Он любитель игры в кости,
граклов - птиц, которых можно научить петь непристойные песни, змей,
которых он время от времени кормит граклами, которые не могут держать
мелодию и фальшивят. Детей он не очень любит.
Адский Колодец начинается высоко в горах самого северного угла
королевства Видехи, дальше которого уже нет никаких королевств. Он
начинается там и по спирали ввинчивается вниз, через сердце горы Чанны,
как штопор пробиваясь по многочисленным пещерам, недоступным людям, и
тянется далеко под грядой Ратнагарис, через глубочайшие переходы, все вниз
и вниз, к корням мира.
К этой двери пришел путник.
Он был просто одет, путешествовал в одиночку и, казалось, точно знал,
куда он идет и что делает.
Он карабкался по тропе на Чанну, прокладывая путь по ее мрачному
лицу.
Путнику потребовалась большая часть утра, чтобы достичь цели - двери.
Остановившись перед ней, он немного отдохнул, выпил воды из фляги, утер
рот тыльной стороной ладони и улыбнулся.
Потом сел, прислонившись к двери спиной, и достал сверток с едой.
Перекусив, бросил вниз листья, в которые была завернута снедь, и долго
смотрел, как они падают, покачиваясь из стороны в сторону на воздушных
потоках. Он набил трубку и закурил.
Отдохнув, он встал и снова посмотрел на дверь.
Его рука легла на пластину и медленно начала двигаться в комбинации
разных приемов. И когда путник в последний раз придавил пластину и убрал
руку, за дверью раздался мелодичный звук.
Человек взялся за кольцо и потянул его на себя. Плечевые мускулы
напряглись. Дверь поддалась, сначала медленно, потом быстрее. Он отступил
в сторону и распахнул дверь, отводя ее на уступ.
На внутренней поверхности двери было второе кольцо, такое же, но
вдвое больше первого. Человек схватил его, когда дверь проходила мимо, и
задержал ее движение пяткой, чтобы она не открылась совсем.
Из отверстия за его спиной вырвался поток теплого воздуха.
Прикрыв за собой дверь, он остановился и зажег один из маленьких
факелов, которые принес с собой. Затем пошел по коридору, который стал
постепенно расширяться.
После сотни шагов потолок стал таким высоким, что его уже не было
видно. Сделав двести шагов, путник остановился на краю колодца. Теперь его
окружала тьма, которую простреливал лишь свет факела. Стены исчезли -
кроме одной. Пол кончался в нескольких шагах от него.
За краем было что-то вроде бездонной шахты. Он не видел, но знал, что
эта шахта по форме приблизительно круглая. Знал он и то, что по мере
углубления она расширяется...
Человек стал спускаться вниз по тропе, вьющейся спиралью по стене
колодца. Из глубины поднимались потоки теплого воздуха. Этот выступ был
искусственного происхождения, и это чувствовалось, несмотря на его
крутизну. Он был опасным и очень узким, во многих местах его пересекали
трещины; на нем скопилось множество камней, но все это имело систему и
определенную цель.
Он осторожно шел по выступу; слева была стена, справа - пустота.
Когда прошло, казалось, полтора столетия, он увидел далеко внизу
огонек, висевший в воздухе. Но кривая стена направляла его путь так, что
постепенно этот огонек оказался внизу, чуть справа.
Еще один изгиб выступа, - и этот светлячок засиял прямо впереди.
Когда путник миновал нишу в стене, где скрывался огонек, он услышал в
своем мозгу голос, кричащий:
- Освободи меня, Мастер, и я положу весь мир к твоим ногам.
Но он, даже не взглянув в ту сторону, откуда доносился голос,
поспешил дальше.
Теперь стало видно больше огоньков, плывущих по океану мрака,
открывающегося под ногами путника. И их становилось все больше и больше.
Стена продолжала расширяться, наполняясь яркими и мерцающими огнями,
фигурами, лицами, полузабытыми образами. И от каждого исходил крик:
- Освободи меня, освободи меня.
Но путник не останавливался.
Наконец, он спустился на дно колодца и, пробираясь между обломков
каменных скал, перескакивая зияющие трещины, достиг противоположной стены.
Перед ней плясало огромное оранжевое пламя.
Огонь постепенно становился вишнево-красным, а когда человек
остановился перед ним, стал голубым, с сапфировой сердцевиной.
Пламя было вдвое выше путника, оно поднималось над ним, пульсировало,
изгибалось, выбрасывало огненные языки, которые, как бы натолкнувшись на
невидимый барьер, прятались обратно.
Во время спуска человек прошел такое количество огней, что потерял им
счет. Он знал, что их еще больше в пещерах, которые открывались на дне
колодца. Каждый огонек, мимо которого он проходил, тянулся к нему и
взывал, используя собственные способы обращения. Как барабаны, стучали в
мозгу слова - угрожающие, умоляющие, обещающие. Но голубой слепящий огонь,
самый большой из всех, молчал. В его яркой сердцевине не крутилось, не
изгибалось ни одной фигуры. Это было пламя, пламенем оно и оставалось.
Путник зажег новый факел и закрепил его между двумя камнями.
- Итак, ненавистный, ты вернулся.
Слова упали на путника, как удар кнута. Настроившись, он посмотрел
прямо в голубое пламя и сказал:
- Тебя звали Тарака?
- Тот, кто привязал меня здесь, должен знать, как меня звали.
- Не думай, Сиддхартха, что в другом теле ты неузнаваем. Я смотрю на
волны энергии - твое настоящее существо - а не на плоть, что маскирует их.
- Понятно.
- Ты пришел насмехаться надо мной в моей темнице?
- Разве я насмехался над тобой в день, когда вас связали?
- Нет.
- Я сделал то, что должен был сделать, чтобы сохранить свою расу.
Люди были слабыми и их было мало. Твой род напал на них и собирался
уничтожить.
- Ты украл у нас мир, Сиддхартха, ты приковал нас здесь.
- Может быть есть способ как-то возместить это.
- Чего ты хочешь?
- Союза.
- Ты хочешь заставить нас участвовать в твоей борьбе?
- Именно.
- А когда она закончится, ты снова свяжешь нас?
- Нет, если мы заранее выработаем какое-то соглашение.
- Скажи мне свои условия, - сказало пламя.
- В прежние времена ваш народ, видимым и невидимым, ходил по улицам
Небесного Города.
- Это правда.
- Теперь город укреплен гораздо лучше.
- В каком смысле?
- Вишну-Хранитель и Яма-Дхарма, Бог Смерти, закрыли все Небеса, а не
только Город, как было в старину, каким-то, как говорят, непроницаемым
куполом.
- Нет такой вещи, непроницаемый купол.
- Я говорю только то, что слышал.
- К городу ведет множество путей, повелитель Сиддхартха.
- А ты отыщешь их для меня?
- Это будет ценой за мою свободу?
- За твою личную свободу - да.
- А как другие из моего рода?
- Если вас освободят, вы должны будете помочь мне осадить город и
взять его.
- Освободи нас, и Небеса падут.
- Ты говоришь и за других?
- Я - Тарака. И говорю за всех.
- Какую гарантию ты даешь, Тарака, что этот договор будет выполнен?
- Мое слово. Поклянусь чем хочешь.
- Легкость в клятве - не самое надежное качество торговца. И твоя
сила становится твоей же слабостью в любом договоре вообще. Ты так силен,
что не можешь дать гарантии, что позволишь кому-то контролировать себя. Ты
не можешь поклясться богами. Ты чтишь только одно - игорный долг, а здесь
не место для игры.
