как стальные когти.
Позже, много позже, мокрый человек стоял у потока. Медленно, с трудом
переводя дыхание, он ласково произнес:
- Ты был... величайшим... вставшим против меня... во всех веках,
насколько я помню... И в самом деле, жаль...
И, перейдя поток, он продолжил свой путь по каменистым холмам.
Войдя в город Аландил, путешественник остановился в первой попавшейся
гостинице. Он снял комнату и заказал ванну. Пока он мылся, слуга вычистил
его одежду.
Перед тем, как обедать, он подошел к окну и выглянул на улицу. Оттуда
сильно несло запахом слизардов и слышался шум голосов.
Люди покидали город. Во дворе за домом шли приготовления к утреннему
отъезду каравана. В эту ночь заканчивался весенний фестиваль. Внизу, на
улице еще торговали, матери уговаривали уставших детей, местный принц со
своими людьми возвращался с охоты: к спине его резвого слизарда были
привязаны два огненных петуха. Путешественник наблюдал за усталой
проституткой, спорившей о чем-то со жрецом, выглядевшем еще более
уставшим. Он не переставал покачивать головой и, в конце концов, не
сговорившись, пошел прочь. Одна из лун уже висела в небе; сквозь Мост
Богов она казалась золотой, а вторая, меньшая, только что появилась над
горизонтом. Вечерний воздух пощипывал холодом и нес с собой запахи города
и аромат весенней растительности - молодых побегов, свежей травы, чистый
запах сине-зеленой весенней пшеницы, влажной земли, мутного разлива реки.
Наклонившись, путешественник увидел стоящий на холме Храм.
Он велел слуге принести обед в комнату и послать за местным
торговцем.
Ел он медленно, не слишком обращая внимания на то, что ест. Когда он
покончил с едой, вошел торговец. Под его плащом было множество образцов
товаров; путешественник выбрал длинный изогнутый кинжал и клинок и сунул в
ножны.
Затем он вышел в ночную прохладу и пошел по изрытой колесами главной
улице города. В дверях обнимались влюбленные. Он прошел мимо дома, где
плакальщики ожидали чьей-то смерти. Какой-то нищий ковылял за ним
полквартала, пока он наконец не обернулся. Поглядев нищему в глаза, он
сказал:
- Ты не калека.
Нищий заторопился прочь и затерялся в толпе. Над головой в небе
начали взмывать фейерверки, посылая вниз, к земле, вишневого цвета линии.
Из Храма донесся звук нагасварамов и комбу. Из дверного проема вывалился
какой-то мужчина, налетел на путешественника, и он, почувствовав, чужую
руку на своем кошельке, одним движением сломал тому запястье. Человек
разразился проклятиями и стал звать на помощь, но путешественник столкнул
его в сточную канаву, мрачным взглядом отогнав еще двух сообщников, и
пошел дальше.
Наконец он подошел к Храму, и немного помедлив, вошел внутрь.
Он прошел во внутренний двор вслед за жрецом, который нес маленькую
статую из внешней ниши.
Путешественник оглядел двор и быстро направился к статуе богини Кали.
Он долго смотрел на нее, положив свой кинжал у ее ног. А когда снова
поднял саблю и повернулся, то увидел, что жрец наблюдает за ним. Он кивнул
жрецу, и тот немедленно подошел и поздоровался.
- Добрый вечер, жрец, - сказал путешественник.
- Да очистит Кали твое лезвие, воин.
- Спасибо, она очистила.
- Ты говоришь так, будто знаешь это наверняка.
- А это с моей стороны самонадеянно?
- Ну, это производит не лучшее впечатление...
- Тем не менее, когда я смотрел на святилище, то чувствовал, как ее
сила снизошла на меня.
Жрец пожал плечами.
- Несмотря на мою должность, - сказал он, - я держусь подальше от
подобного ощущения силы.
- Ты боишься ее силы?
- Скажем так: несмотря на великолепие святилища Кали, его я посещаю
не так часто, как святилища Лакшми, Сарасвати, Ратри, Шиталы и других
менее пугающих богинь.
- Но она сильнее, чем любая из них.
- И страшнее.
- Да? Посмотри на ее силу. Она справедливая богиня.
Жрец улыбнулся.
- Разве человек, перешедший границу возраста, желает справедливости?
Что касается меня, то милосердие я нахожу куда более привлекательным. Мне
бы какое-нибудь прощающее божество.
- Хорошо, - сказал путешественник, - но я, как ты отметил, воин. Я по
своей природе близок ей. Мы с богиней думаем одинаково. В большинстве
случаев мы соглашаемся. А когда не соглашаемся, я вспоминаю, что она
женщина.
- Я живу здесь, - сказал жрец, - но никогда так интимно не говорю о
богах, о которых забочусь.
- На людях - да. Ты мне не говори о жрецах. Я пил со многими и знаю,
что вы такие же богохульники, как и все остальное человечество.
- Для всего есть место и время, - сказал жрец, оглядываясь на статую
Кали.
- Ну-ну. Скажи-ка, почему основание статуи Ямы давно не чищено? Оно
все в пыли.
- Его чистили только вчера. Но с тех пор многие проходили перед ним,
и остались заметные следы.
- Почему же тогда у его ног не лежат подношения и остатки
жертвоприношений?
- Смерти не приносят цветов, - сказал жрец. - Люди просто приходят,
смотрят и уходят. Мы, жрецы, всегда чувствовали, что обе статуи
расположены очень удачно, они составляют странную пару, верно? Смерть и
владычица разрушений.
- Мощное звено, - ответил посетитель. - Но не хочешь ли ты сказать,
что Яме никто не приносит жертв? Вообще никто?
- Только мы, жрецы, когда того требует календарь набожности, и иногда
горожане, когда любимый человек лежит на смертном ложе, а в
непосредственном перевоплощении ему отказано - вот и все. Других нет. Я ни
разу не видел, чтобы Яме приносили жертву просто так, искренне, по доброй
воле, от души.
- Он, наверное, обижается.
- Нет, воин. Разве не все живые существа сами по себе жертвы Смерти?
- Да, ты говоришь правду. Зачем ему добрая воля и чувства? Зачем
дары, если он и так возьмет, что захочет.
- И Кали тоже, - согласился жрец. - Размышляя об этих двух божествах,
я часто нахожу оправдание атеизму. К несчастью, эти божества проявляют
себя в мире слишком сильно, чтобы их существование можно было всерьез
отрицать. Очень жаль.
Воин засмеялся.
- Жрец, верящий наперекор желанию. Мне это нравится. Ты меня
развеселил. Ну-ка, вот, купи себе бочонок сомы... для жертвенных целей.
- Спасибо, воин, куплю. Не составишь ли ты мне компанию в небольшом
возлиянии в честь Храма?
- Клянусь Кали, составлю! - сказал воин. - Только немного.
Он прошел со жрецом в центральное здание и спустился по лестнице в
келью, где стоял бочонок сомы и две чаши.
- За твое здоровье и долгую жизнь, - сказал воин, поднимая чашу.
- За твоих ужасных покровителей, Яму и Кали, - ответил жрец.
- Спасибо.
Они залпом осушили красное питье, и жрец зачерпнул еще две чашки.
- Согреть горло в холодную ночь.
- Отлично.
- Приятно видеть, что некоторые путешественники уезжают, - сказал
жрец. - Их набожность обогащает Храм, но они очень сильно утомляют штат.
- За отъезд пилигримов.
- За отъезд пилигримов.
Снова выпили.
- Я думаю, что большинство из них прибыло, чтобы увидеть Будду, -
сказал Яма.
- Это правда. Но с другой стороны, они не хотят этим вызвать вражду
богов. Так что, прежде чем идти в пурпурную рощу, они обычно приносят
жертвы или дают Храму на молитвы.
- Что ты знаешь о так называемом Татхагате и его учении?
Жрец отвел глаза.
- Я жрец богов и брамин. Я не желаю говорить об этом человеке.
- Значить он насолил и тебе?
- Хватит. Я уже сказал тебе, что не хочу об этом говорить.
- Это не имеет значения. Оставим. Спасибо тебе за сому. Спокойной
ночи, жрец.
- Спокойной ночи, воин. Пусть боги улыбаются на твоем пути.
- И на твоем тоже.
Поднявшись по лестнице, Яма, а это был он, вышел из Храма пошел через
город.
Когда он подошел к пурпурной роще, на небе было три луны, за
деревьями просматривались лагерные огни, а в небе над городом сияли
отсветы пламени. Слабый ветерок шелестел листвой.
Яма бесшумно вошел в рощу.
Выйдя на освещенное место, он оказался перед рядами неподвижно
сидевших фигур. Все они были в желтых плащах с капюшонами, скрывающими
лица. Сотни их сидели там, и никто не проронил ни звука.
Яма подошел к ближайшей фигуре.
- Я пришел увидеть Татхагату, Будду.
Человек, казалось, не слышал.
- Где он?
Человек не ответил.
Яма наклонился и посмотрел в полузакрытые глаза монаха. Человек будто
спал: их взгляды не встретились.
Тогда он повысил голос, чтобы все в роще услыхали:
- Я пришел увидеть Татхагату, Будду. Где он?
Он словно бы обращался к камням.
- Не думаете ли вы так его спрятать? - крикнул он. - Вы считаете, что
если вас много, и вы одинаково одеты, я не найду его среди вас?
В ответ - только вздох ветра из-за рощи. Замерцал свет, зашевелились
пурпурные листья.
Яма засмеялся.
- В этом, может, вы и правы, - согласился он. - Но когда-нибудь вам
придется двигаться, если вы хотите остаться живыми. А я могу ждать так
долго, как никто другой.
И он сел на землю, прислонившись к высокому дереву, и положил на
колени обнаженный клинок.
И его тут же охватила дремота. Несколько раз голова постепенно
склонялась, но Яма вскидывался. Затем он уронил подбородок на грудь и
засопел.
Он шел через сине-зеленую равнину, и травы расступались перед ним. В
конце этой тропы стояло огромное дерево, которое как бы не росло на этой
земле, а держало весь мир, соединив его своими корнями. Его ветви
достигали звезд.
У подножия дерева, скрестив ноги, сидел человек с легкой улыбкой на
устах. Яма знал, что этот человек - Будда. Он подошел и встал перед ним.
- Приветствую, о, Смерть, - сказал сидящий, увенчанный розоватым
ореолом, ярко светившимся в тени дерева.
Яма не ответил, а вытащил свой клинок.
Будда продолжал улыбаться. Яма шагнул вперед, и вдруг услышал звуки
музыки, доносящейся откуда-то издалека.
Он остановился и огляделся вокруг, замер в его руке клинок.
Они шли с четырех сторон, локапалы, четыре Хранителя Мира,
спустившиеся с горы Сумеру: впереди - Властитель Севера, сопровождаемый
своими якшами, одетыми в золото, на желтых лошадях, в сверкающих золотом
доспехах, затем Ангел Юга в сопровождении своих воинов кумбхандов с
сапфировыми щитами на голубых конях; дальше - Хранитель Востока со своими
всадниками в серебре и с жемчужными щитами; а с Запада приехал Властитель,
чьи наги возвышались на кроваво-красных лошадях, в красной одежде и несли
перед собой коралловые щиты. Копыта лошадей, казалось, не касались земли.
В воздухе была слышна только музыка, и она становилась все громче и
громче.
- Зачем приближаются Хранители Мира? - спросил Яма.
- Они идут, чтобы унести мои кости, - ответил Будда, по-прежнему
улыбаясь.
Четыре хранителя натянули поводья. Их отряды остановились позади. Яма
стоял перед Хранителями.
- Вы пришли унести его останки, - сказал Яма. - А кто придет за
вашими?
Правители спешились.
- Ты не возьмешь этого человека, о Смерть, - сказал Властитель
Севера, - потому что он принадлежит всему миру, и мы от имени мира будем
защищать его.
- Послушайте, Живущие на Сумеру, - сказал Яма, принимая свой Аспект,
- в ваши руки отдана забота о планете, но Смерть берет кого захочет и
когда захочет. Вам не дано оспаривать мои Атрибуты и пути их применения.
Четыре Хранителя встали между Ямой и Татхагатой.
- Мы оспариваем твой путь только из-за этого человека, господин Яма,
