Забудем его имя.
Этот мир был нашим
до прихода богов,
до появления человеческой расы.
И когда люди и боги исчезнут,
этот мир снова будет нашим.
Горы обрушатся,
океаны вспыхнут,
луны исчезнут с неба,
мост богов упадет.
И в один день умрет всякое дыхание,
но мы из Адского Колодца возьмем верх,
когда падут люди и боги.
Легионы осужденных не умрут.
Мы ждем, мы ждем, чтобы подняться снова.
Сама охватила дрожь. Они пели снова и снова, рассказывая о своей
былой славе, уверенные в своей способности пережить любые обстоятельства,
встретить любую силу ударом космического дзюдо, рывка и долгого ожидания;
проследить за тем, чтобы все, чего они не одобряют, повернуло свою силу
против себя же и пропало. В этот момент Сам был почти готов поверить, что
вся их песня - правда, и что когда-нибудь только одни ракшасы заполнят
мертвый мир.
Затем он мысленно переключился на другие дела и отогнал от себя это
настроение. Но и на следующий день, и даже через несколько лет, оно иногда
возвращалось, чтобы портить его усилия, насмехаться над его радостью,
заставлять его задумываться, сознавать свою вину, чувствовать печаль и
смирение.
Вскоре один из улетавших демонов вернулся и опустился в колодец. Он
повис в воздухе и сообщил, что увидел. Пока он рассказывал, его пламя
приняло форму креста "тау".
- Колесница такой формы, - сказал он, - пронеслась по небу и ушла в
долину за южным пиком.
- Связавший, ты знаешь этот корабль? - спросил Тарака.
- Я слышал это описание и раньше, - ответил Сам. - Это громовая
колесница Бога Шивы.
- Опиши тех, кто в ней был, - обратился Тарака к демону.
- Там было четверо, Господин.
- Четверо?
- Да. Там был тот, кого ты назвал Агни, Богом Огня. Другой, с бычьими
рогами на вороненом шлеме, доспехи его сделаны из материала, похожего на
старинную бронзу, но это не бронза, броня составлена как бы из множества
змей и очень легкая. В одной его руке - сверкающий трезубец, но щита нет.
- Это Шива, - сказал Сам.
- И с ним еще двое. Один - в красном, и взгляд у него мрачный. Он
молчит, но время от времени бросает взгляд на женщину, которая идет рядом,
слева от него. Она прекрасна лицом и волосами, а доспехи у нее красные,
как и у него. Глаза ее - море, а улыбающиеся губы - цвета человеческой
крови. На шее висит ожерелье из черепов. При ней - лук, а за поясом -
короткий меч. В руках она держит странный инструмент, вроде черного
скипетра с серебряным черепом на конце, череп этот вставлен в колесо.
- Эти двое - Яма и Кали, - сказал Сам. - Теперь слушай меня, Тарака,
могущественнейший из ракшасов. Я скажу тебе, что надвигается на нас. Силу
Агни ты хорошо знаешь, о Красном я тебе уже говорил. Та, что идет слева от
Смерти, тоже выпивает жизнь взглядом. А скипетр-колесо вопит, как трубы,
возвещающие конец юги, и всякий, кто слышит его плач, впадает в уныние и
теряет сознание. Она намного страшнее своего господина, а он безжалостен и
непобедим. Тот, что с трезубцем - сам Бог Разрушения. Это правда, что Яма
- Царь Мертвых, а Агни - Повелитель Пламени, но сила Шивы - это сила
хаоса. Его сила отделяет один атом от другого, разрушает формы всех вещей,
на которые он направит свой трезубец. Против этих четверых вся
освобожденная мощь Адского Колодца не может выстоять, так что давай
немедленно уносить ноги. Потому что они наверняка идут сюда.
- Разве я не обещал, Связавший, помогать тебе в битве с богами?
- Да, но я говорил тебе о неожиданном нападении. А теперь они приняли
свои Аспекты и подняли Атрибуты. Даже не высаживаясь из громовой
колесницы, они могут решить, что Чанна недостойна существования, и тогда
вместо этой горы в середине Ратнагарис появится глубокий кратер. Мы должны
улететь, чтобы сразиться с ними в другой раз.
- Ты помнишь проклятие Будды? - спросил Тарака. - Помнишь, как поучал
меня насчет вины, Сиддхартха? Я помню и чувствую, что должен отдать тебе
эту победу. Я кое-что должен тебе за твои страдания, и в уплату отдам этих
богов в твои руки.
- Нет. Это ты сделаешь в другой раз, если вообще хочешь помочь мне. А
сейчас послужи мне тем, что унеси меня отсюда, подальше и побыстрее.
- Ты что, боишься этой схватки, Господин Сиддхартха?
- Да, боюсь. Потому что это безрассудно. Как там в вашей песне: "Мы
ждем, мы ждем, чтобы подняться снова"? Вы говорите, что будете ждать, пока
океаны высохнут, и горы обвалятся, и луны исчезнут с неба - а ты не можешь
подождать, пока я назову время и место битвы. Я знаю этих богов куда
лучше, чем ты, потому что когда-то сам был одним из них. Не делай сейчас
этого необдуманного шага. Если хочешь услужить мне, избавь меня от этой
встречи.
- Прекрасно. Я выслушал тебя, Сиддхартха. Твои слова тронули меня,
Сам. Но я должен испытать их силу. Я вышлю против них несколько ракшасов.
А мы с тобой уйдем далеко вниз, к корням мира. Там мы будем ждать рапорта
о победе. Если же ракшасы каким-то образом проиграют стычку, тогда я унесу
тебя далеко отсюда и верну тебе твое тело. Я хочу побыть в нем еще
несколько часов, чтобы вкусить твои страсти в этой битве.
Сам наклонил голову.
- Аминь, - сказал он и по ощущению звона и бульканья понял, что его
подняли с пола и понесли по обширным пещерам, которых никому из людей
видеть не доводилось.
Пока они проносились из одной пещеры в другую, минуя туннели, пещеры
и стены, лабиринты, гроты и каменные коридоры, Сам пустил свое "эго" по
течению, назад, по путям памяти. Он думал о временах своего недавнего
мытарства, когда он пытался привить учение Гаутамы к стволу религии,
которая правила миром. Он думал о странном человеке, Сугате, руки которого
несли и смерть, и благословение. Через много лет их имена всплывут снова,
и дела их, вероятно, смешаются. Он жил достаточно долго и знал, как время
перемешивает в котле легенды.
Теперь Сам знал, что Сугата был настоящим Буддой. Учение, которое
Сам, пусть и незаконно присвоил, привлекло этого истинно верующего
человека, который каким-то образом добился просветления, запал в сердца
людей своей святостью, а затем добровольно погиб в руках самой Смерти.
Татхагата и Сугата будут частью одной легенды, и Татхагата будет сиять в
свете, исходящем от его ученика. Только дхарма проживет века. Затем мысли
Сама переключились на битву в Зале Кармы и к машинам, все еще хранившимся
в том месте. Он думал о бесчисленных переселениях души, которым он
подвергался до сих пор, о битвах, в которых он участвовал, о женщинах,
которых он любил за прошедшие века, он думал о мире, каким он должен был
быть, и почему. И его снова охватила ярость против богов. Он думал о тех
днях, когда горсточка их сражалась с ракшасами, нагами, Морским народом, с
демонами Катапутны и Матерями Страшного Жара, и победила, вырвав мир из
хаоса, и построила Первый человеческий город. Он видел, как этот город
прошел все стадии развития, пока не оказался населенным существами,
способными превратиться в богов. Они могли принимать на себя Аспекты,
укрепляющие их тела и дотягивающие силу их желаний до Атрибутов, падающих,
как магическая сила, на тех, против кого эти Атрибуты повернуты. Он думал
об этом городе и этих богах, и он знал их красоту и справедливость, их
уродство и самодурство. Он думал об их пышности и красочности,
контрастирующих с остальным миром, и плакал от ярости, ибо знал, что
никогда не почувствует ни настоящей правоты, ни настоящей ошибочности в
противостоянии всему этому.
Вот почему он ждал так долго и ничего не предпринимал. А теперь,
победит он или проиграет, будет ли ему сопутствовать удача или невезение,
будет ли мечта о городе мимолетной или вечной - все равно тяжесть вины
останется с ним.
Они ждали в темноте.
Они долго молча ждали. Время ползло, как старик, взбирающийся на
холм.
Они стояли на выступе около черной дыры колодца и ждали.
- А мы услышим?
- Может быть. А может быть и нет.
- Что мы будем делать?
- Что ты имеешь в виду?
- А если они вообще не придут? Долго мы будем их здесь ждать?
- Они придут с пением.
- Надеюсь.
Но не было ни песен, ни движения. Вокруг них безмолвствовало
застывшее время, ему здесь некуда было идти.
- Сколько времени мы ждем?
- Не знаю. Долго.
- Чувствую, что дела плохи.
- Может, ты и прав. Не подняться ли нам на несколько уровней и
проверить? Или мне сразу же выпустить тебя на свободу?
- Давай подождем еще?
- Давай.
И снова тишина.
- Что это?
- Что?
- Звук.
- Я ничего не слышу, хотя у нас одни уши.
- Не телесными ушами... Вот опять.
- Я ничего не слышу, Тарака.
- Звук не затихает. Похож на визг, но он не прерывается.
- Далеко?
- Да, порядочно. Послушаем моим способом?
- Да, я уверен, что это скипетр Кали. Значит сражение продолжается.
- Так долго? Значит, боги сильнее, чем я предполагал.
- Нет. Это ракшасы сильнее, чем я предполагал.
- Выиграем мы или проиграем, Сиддхартха, боги некоторое время будут
заняты. Может, их корабль не охраняется, может, мы сможем пройти мимо них
не замеченными и... Ты хотел бы этого?
- Украсть громовую колесницу. Это мысль... Она ведь не только
транспорт, но и мощное оружие. Каковы наши шансы?
- Я уверен, что ракшасы могут задержать их на необходимое время, но
подниматься из Адского Колодца долго. По тропе не пойдем: я очень устал,
но все же смогу удержать нас в воздухе.
- Давай поднимемся на несколько уровней и посмотрим.
Они покинули выступ у черной дыры колодца, и, когда взлетели, время
снова начало свой бег.
Пока они набирали высоту, навстречу им вылетел шар света. Он
опустился на пол пещеры и вырос в дерево зеленого света.
- Как идет сражение? - спросил Тарака.
- Мы удерживаем их на месте, - ответил огонь, - но не можем подойти
близко.
- Почему?
- Что-то отталкивает нас. Я не знаю, что это, как это назвать, но мы
не в состоянии подойти к ним близко.
- Тогда как же вы сражаетесь?
- Вокруг них бушует каменный шторм, мы пустили в ход огонь, воду и
смерчи.
- Как они отвечают на это?
- Трезубец Шивы прорезает тропу сквозь все. Но как бы много он ни
разрушал, мы поднимаем против него еще больше. Так что он стоит, как
статуя, уничтожая штормы, которым мы не даем затихнуть. Время от времени
он отвлекается, чтобы убивать, тогда нападение сдерживает Бог Огня.
Скипетр богини замедляет действия атакующих. А замешкавшийся встречает
трезубец, руку, или глаза Смерти.
- И вам не удалось им навредить?
- Нет.
- Где они стоят?
- Они медленно спускаются по стене Колодца. Они еще недалеко от
вершины.
- Значит, это было ошибкой - прекратить наше ожидание ради битвы.
Цена высока, а выигрыша никакого. Сам, так ты хочешь попытаться завладеть
колесницей?
- Стоило бы рискнуть... Да, давай попробуем.
- Пошли.
Тарака обернулся к качающемуся перед ним ракшасу:
- Иди, а мы будем медленно подниматься. Мы поднимемся по
противоположной стороне колодца. Когда начнем подъем, удвойте натиск.
Займите их полностью, пока мы будем проходить мимо них. Удерживайте их
подольше, чтобы мы успели захватить колесницу в долине. Когда это будет
