хи, которая молится за тебя. За что мусульмане уже не устоят после
Шарр-Кана". - "Завтра, - сказал Афридун, - будет конец, когда я выйду на
бой и вызову Дау-аль-Макана и убью его. Их войска повернут тогда спину и
обратятся в бегство".
Вот что было с неверными. Что же до войск ислама, то когда
Дау-аль-Макан вернулся в палатки, то ему не было не до кого дела, кроме
своего брата. И, войдя к нему, он нашел его в наихудшем положении и в
ужаснейшей беде, и позвал везиря Дандана, Рустума и Бахрама, чтобы посо-
ветоваться. И они пришли к нему и выразили мнение, что следует призвать
врачей, чтобы лечить Шарр-Кана, и сказали: "Время не подарит такого, как
он!"
И они просидели у него всю ночь без сна, а к конце ночи к ним пришел
плачущий подвижник, и, увидя его, Дау-аль-Макан поднялся к нему навстре-
чу, а подвижник погладил рукою рану его брата и прочитал кое-что из Ко-
рана, заклиная рапу знамениями всемилостивого. И он неотступно был подло
него до утра, бодрствуя, и тогда Шарр-Кан очнулся, открыл глаза, повер-
нул язык во рту и заговорил.
И султан Дау-аль-Макан обрадовался и воскликнул: "Ему досталось бла-
гословение через подвижника!" А Шарр-Кан произнес: "Слава Аллаху за выз-
доровление! Я сейчас во здравии, а этот проклятый сделал со мной хит-
рость, и если бы я не склонился быстрее молнии, копье наверное пронзило
бы мне грудь. Слава же Аллаху, который спас меня. А каково положение му-
сульман?" - "Они плачут по тебе", - отвечал Дау-аль-Макан. "Я в добром
Здоровье, - сказал Шарр-Кан, - но где же подвижник?" А подвижник сидел у
его изголовья и сказал: "У тебя в головах". И Шарр-Кан обернулся к нему
и поцеловал ему руки. И подвижник сказал ему: "О дитя мое, соблюдай
прекрасную стойкость, и Аллах увеличит воздаяние тебе, ибо воздается по
мере трудности". И ШаррКан сказал: "Помолись за меня". И подвижник стал
за него молиться.
А когда наступило утро и появилась заря и заблистала, мусульмане выш-
ли на поде битвы, а неверные приготовились рубить и разить. И войска ис-
лама выступили, ища боя и сражения, обнажив оружие. И царь Дау-аль-Макан
с Афридуном хотели кинуться друг на друга, по когда Дау-аль-Макан выехал
на поле, с ним выехали везирь Дандан и царедворец с Бахрамом и сказали
ему: "Мы - выкуп за тебя!" И он воскликнул: "Клянусь священным храмом и
Земземом и Местом Ибрахима [167], я не откажусь выйти к этим мужланам!" И,
оказавшись на поле, он заиграл мечом и копьем так, что ошеломил витязей
и изумил оба войска. Он понесся на правое крыло и убил там двух патрици-
ев. И на левом крыле он тоже убил двух патрициев, и, встав посреди поля,
крикнул: "Где Афридун? Я заставлю его вкусить унизительную пытку!" И
проклятый хотел повернуть назад, подавленный. Царь Хардуб увидал его в
таком состоянии и стал заклинать его не выезжать и сказал: "О царь, вче-
ра был твой бой, а сегодня мой бой, - я не посмотрю на его доблесть". И
он выехал с острым мечом в руке, и под ним был конь, подобный Абджару,
что принадлежал Антару [168], и это был конь вороной, горячий, как сказал
поэт:
Вот кровный конь - со взором он гоняется,
Как будто бы судьбу догнать стремится он.
И масть его нам черной, мрачной кажется,
Как ночь черна, когда сгустится мрак ночной.
Своим он ржаньем всех волнует слышащих;
Как гром оно гремит, когда в высотах буря.
Гоняясь с ветром, первым он примчался бы
И блеску молний обогнать невмочь его.
Потом каждый из них кинулся на противника, укрываясь от его ударов, и
выказал чудеса, которые он таил себе. И они наступали и отступали, пока
не стеснились груди и не истощилось терпение судьбы. И тогда Дау-альМа-
кан вскрикнул и ринулся на царя армян Хардуба и ударил его ударом, ски-
нувшим ему голову и прервавшим его дыхание. И неверные, увидев это,
вместе понеслись на него, и все направились к нему, и Дау-аль-Макан
встретил их на поле в жарком бою, и сеча и удары продолжались до тех
пор, пока кровь не полилась потоками. И мусульмане закричали: "Аллах ве-
лик! Нет бога, кроме Аллаха, молитва да будет над благовестителем и уве-
щалем!" И сражались жестоким боем, и Аллах ниспослал победы правоверным
и посрамление неверным. И везирь Ашдан закричал: "Отомстите за царя Ома-
ра ибн ан-Нумана и за сына его Шарр-Кана!" И обнажил голову и крикнул
туркам - а подле него было больше десяти тысяч всадников, - и они понес-
лись за ним, все как один, и неверные не нашли для себя ничего кроме
бегства, и повернули спины, и заработал среди них остро рубящий меч. И
убили из них около пятидесяти тысяч всадников, а в плен взяли больше
этого, и множество народу было убито в жестокой давке при входе в воро-
та. А затем румы заперли ворота и взобрались на стены, боясь пытки, а
отряды мусульман вернулись, поддержанные Аллахом, победоносные, и они
пришли к шатрам, и царь Дау-альМакан вошел к своему брату и нашел его в
наилучшем состоянии и пал ниц, благодаря преславного всевышнего. И,
приблизившись к своему брату, он поздравил его со спасением. А Шарр-Кан
сказал ему: "Мы все под благословением этого подвижника, обращающегося к
Аллаху. И вы победили только благодаря его принятой молитве, ибо он се-
годня все время сидел и молился за победу мусульман..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Сто четвертая ночь
Когда же настала сто четвертая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о
счастливый царь, что Дау-аль-Макан, войдя к своему брату Шарр-Кану, на-
шел его сидящим, и богомолец был подле него. И он обрадовался и, обра-
тившись к брату, поздравил его со спасением. А ШаррКан сказал: "Мы все
под благословением этого подвижника, и вы победили благодаря молитве за
вас: он сегодня не двинулся с места, молясь за мусульман. А я нашел в
душе силу, когда услышал ваше славословие, и понял, что вы победили вра-
гов. Расскажи же мне, о брат мой, что выпало тебе на долю". И
Дау-аль-Макан рассказал ему, что у него произошло с проклятым Хардубом,
и поведал, что убил его и он отправился к проклятию Аллаха. И Шарр-Кан
восхвалил его и превознес его рвение.
И когда Зат-ад-Давахи, бывшая в обличье подвижника, услышала об убие-
нии ее сына, царя Хардуба, цвет о лица переменился на желтый, и закапали
из глаз ее сильные слезы. Но, однако, она скрыла это и показала му-
сульманам, что она рада и плачет от сильной радости, потом она сказала
себе: "Клянусь мессией, от моей жизни не будет больше проку, если я не
сожгу его сердца за его брата Шарр-Кана, как он сжег мое сердце из-за
поры христианской веры и приверженцев Христа - царя Хардуба". Но она
скрыла свои мысли.
А везирь Дандан, царь Дау-аль Макан и царедворец остались сидеть у
Шарр-Кана, приготовляя ему пластыри и мази и давая ему лекарство, и здо-
ровье направилось к ему, и все очень обрадовались и сообщили об этом
войскам, и мусульмане возликовали и говорили: "Завтра он сядет с нами на
коня и примет участие в осаде". А потом Шарр-Кан сказал сидевшим подле
нею: "Вы сегодня сражались и устали от боя, вам следует пойти к себе и
поспать". И они ответили согласием, и каждый из них ушел к себе в шатер.
Возле Шарр-Кана остались лишь немногие слуги и старуха Зат-ад-Давахи. И
Шарр-Кан поговорил с нею, а затем он прилег уснуть, и слуги также, и сон
одолел их, и они заснули, как мертвые.
Вот что было с Шарр-Каном и его слугами. Что же касается старухи
Зат-ад-Давахи, то после того, как они заснули, она одна осталась
бодрствовать в палате. И она посмотрела на Шарр-Кана и увидела, что он
погружен в сон, и, вскочив на ноги, она вынула отравленный кинжал, та-
кой, что, будь он положен на камень, он наверное расплавил бы его, и,
вытащив его из ножен, подошла к изголовью Шарр-Кана, провела кинжалом по
его шее и зарезала его, отделив ему голову от тела.
А затем она вскочила на ноги и, подойдя к спящим слугам, отрезала им
головы, чтобы они не проснулись. И после того вышла из палатки и пошла к
шатру султана. Но, увидев, что сторожа не спят, она направилась шатру
везиря Дандана и нашла его читающим Коран. И когда взор везиря встретил-
ся с ее взором, он сказал: "Добро пожаловать богомольцу-подвижнику!" И,
услышав от везиря, она почувствовала в сердце тревогу и сказала: "Я поэ-
тому пришел сюда в это время, что услышал голос одного из друзей Аллаха,
и я ухожу к нему". И она повернулась, уходя, а везирь Дандан воскликнул
про себя: "Клянусь Аллахом, я последую за подвижником сегодня ночью!" И
он поднялся и пошел за нею, и, когда проклятая услышала его шаг, она по-
няла, что он идет сзади, и испугалась, что опозорится. Если я не обману
ею хитростью, я буду опозорена", - подумала она, и обратилась к нему из-
дали и сказала. "О, везирь, я иду за этим другом Аллаха, чтобы узнать
его, и когда я его узнаю, я спрошу для тебя позволения подойти к нему, и
приду и скажу тебе. Я боюсь, что если ты пойдешь со мной, не спросивши
его позволения, он почувствует ко мне неприязнь, увидав тебя со мною". И
везирь, услышав ее слова, постыдился ответить ей и оставил ее и вернулся
к себе в палатку. Он хотел заснуть, но сон не был ему приятен и мир едва
не рушился на него. И тогда он вышел из палатки и сказал про себя: "Пой-
ду к Шарр-Кану и поговорю с ним до утра". И он пошел и, войдя к Шарр-Ка-
ну, увидел, что кровь течет, как из трубы, и слуги зарезаны. И везирь
издал крик, который встревожил спящих, и люди поспешили к нему и, увидев
лившуюся кровь, подняли плач и стенания. И тогда султан Дау-аль-Макан
проснулся и спросил, что случилось, и ему сказали: "Твой брат Шарр-Кан и
слуги убиты". И он поспешно поднялся и, войдя в палатку, увидел кричаще-
го везиря Дандана и нашел тело своею брата без головы - и исчез из мира.
И тогда все воины закричали и заплакали и стали ходить вокруг Дау-альМа-
кана, и он очнулся и, посмотрев на Шарр-Кана, заплакал громким плачем, и
то же сделали везирь и Рустум и Бахрам. А что до царедворца, то он кри-
чал и очень много плакал, а потом пожелал уехать, так как испытывал
ужас. "Не знаете вы, кто сделал это с моим братом и почему я не вяжу
подвижника, удалившегося от дел мира?" - спросил Дау-аль-Макан. И везирь
воскликну: "А кто навлек такие печали, как не этот сатана-подвижник!
Клянусь Аллахом, мое сердце бежало от него, так как я знаю, что всякий,
кто далеко заходит в благочестии, - человек скверный и коварный". И он
повторил царю свою повесть и рассказал, что хотел последовать за подвиж-
ником, но тот ему не дал этого сделать.
И люди подняли плач и стенания и умоляли близкого, внимающего, чтобы
он отдал им в руки этого подвижника, не признающего знамений Аллаха, и
они обрядили Шарр-Кана и закопали его на упомянутой горе, печалясь об
его славных достоинствах..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Сто пятая ночь
Когда же настала сто пятая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о
счастливый царь, что они обрядили ШаррКана и закопали его на упомянутой
горе, печалясь о его славных достоинствах. А затем они стали ждать, что-
бы открылись ворота города, но их не открывали, и на стенах не было вид-
но ничьего следа. И они удивились до крайности, и царь Дау-аль-Макан
воскликнул: "Клянусь Аллахом, я не двинусь, пока не отомщу за моего бра-
та Шарр-Кана и не разрушу аль-Кустантынию и не перебью христианских ца-
рей, даже если настигнет меня гибель и я отдохну от этой низкой жизни!"
Потом он велел принести богатства, захваченные в пустыни Матруханны,
собрал войска и разделил деньги, не оставив никого, кому бы не дал дос-
таточно денег. А затем он призвал из каждого отряда по триста всадников
и сказал им: "Пошлите жалованье домой, так как я останусь здесь у этого
города, пока не отомщу за моего брата Шарр-Кана, хотя бы я умер в этом
месте".
И, услышав от него эти слова, воины взяли деньги, которые он дал им,
