Он молвил: "Клинки очей влюбленным назначены,
А меч предназначен тем, кто счастья в любви по знал".
И, видя его, Шарр-Кан воскликнул: "Заклинаю тебя Кораном и знаменьями
всемилостивого, кто ты, о витязь из витязей? Своими деяниями ты ублагот-
ворил воздающего владыку, которого одно дело не отвлекает от другого,
когда обратил в бегство людней неверия и беззакония". И витязь воззвал к
нему, говоря: "Ты вчера заключил со мною союз, как ты скоро забыл меня!"
И он откинул с лица покрывало, так что стала явна его скрытая красота, и
вдруг оказалось, что это Дау-аль-Макан.
И Шарр-Кан обрадовался ему, но только он побоялся, что бойцы стеснят-
ся вокруг нею и храбрецы обрушатся на него, и будет это из-за двух при-
чин: во-первых, так как он молод годами и был укрыт от дурного глаза, и,
во-вторых, потому, что его жизнь - величайшая опора царства. "О царь, -
сказал он ему, - ты подверг себя опасности. Подведи твоего коня вплотную
к моему коню. Я считаю, что враги тебе опасны, и лучше, чтобы ты не вы-
ходил из-под знамен, и мы могли бы метать во врагов твои верные стрелы".
- "Я хочу быть равен тебе в бою и не жалею себя, сражаясь перед тобой!"
- воскликнул Дау-альМакан. И затем войска ислама обрушились на неверных
и охватили их со всех сторон и бились с ними, как должно биться, и сло-
мили они мощь неверия, непокорства и нечестия. И царь Афридун опечалил-
ся, увидя, какое постигло румов дурное дело. А они повернули спины и
предались бегству, направляясь к кораблям. И вдруг с берега моря вышли
на них войска, и во главе их был везирь Дандан, повергающий храбрецов,
который разил их мечом и копьем вместе с эмиром Бахрамом - начальником
сирийских племен, предводителем двадцати тысяч львов.
И войска ислама окружили неверных и сзади и спереди. И отряд му-
сульман обратился против тех, что были на кораблях, и ввергли их в ги-
бель, так что они пробросались в море, и перебили их великое множество,
больше ста тысяч патрициев, и не спасся из их храбрецов ни малый, ни ве-
ликий. И захватили их корабли с бывшими на них деньгами, сокровищами и
грузом - все, кроме двадцати кораблей, - ив этот день мусульмане забрали
добычу, какой не захватывал никто в минувшие времена, и ничье ухо не
слышало о подобном сражении и бое. И среди захваченного было пятьдесят
тысяч коней, кроме сокровищ и прочей добычи, которую не объять ни сче-
том, ни счислением, и как нельзя сильнее обрадовались они победе и под-
держке, которую послал им Аллах.
Вот что было с ними. Что же касается беглецов, то они добрались до
аль-Кустанынии, а к обитателям ее пришла раньше весть, что это царь Аф-
ридун побеждает мусульман. И старуха Зат-ад-Давахи сказала: "Я знаю, что
мой сын, царь румов, не будет среди беглецов, и не страшится он войск
ислама и обращает жителей земли в христианскую веру". И старуха приказа-
ла великому царю Афридуну украсить город, и жители проявили радость и
пили вино и не знали они, что было суждено.
И посреди их радостей вдруг закаркал над ними ворон горя и печалей, и
приблизились двадцать бежасних кораблей, и на одном из них был царь ру-
мов. И Афридун, царь аль-Кустантынии, встретил их на берегу, и ему расс-
казали, что их постигло, и велик был их плач, и раздавались их стенания,
и радость сменилась печалью и горем.
И рассказали Афридуну, что Луку ибн Шамлута поразила превратность
судьбы и ударила его стрела гибели, бьющая без промаха. И вырос тогда
перед царем Аридуном судный день, и узнал он, что заблуждения их не исп-
равил". И поднялись среди румов причитания, и решимость их ослабела, и
заплакали плакальщики, и со всех сторон поднялись стенания и плач. И
царь румов вошел к царю Афридуну и рассказал ему об истинных обстоятель-
ствах и о том, что бегство мусульман было обманчивое и притворное, и
сказал: "Не жди, что прибудут еще войска, кроме тех, которые уже прибы-
ли". Услышав эти слова, царь Афридун упал без чувств, и нос его оказался
у него под ногами, а потом он сказал: "Быть может, мессия разгневался на
них и привел к ним мусульман".
И великий патриарх, пришел к царю, озабоченный, и тот сказал ему:
"Отец наш, на наше войско напала гибель, и мессия воздал нам". - "Не
огорчайтесь и не печальтесь, - ответил ему патриарх, - наверное, кто-ни-
будь из вас совершил проступок перед мессией и все были наказаны за его
прегрешение. По теперь мы станем читать за вас в церквах молитвы, пока
эти мухаммеданские войска не будут отброшены".
А затем после этого пришла старуха Зат-ад-Давахи и сказала: "О царь,
поистине войско мусульман многочисленно, и мы получим победу над ними
только хитростью. Я намерена устроить коварство и обман и отправлюсь к
войскам ислама. Быть может, я достигну того, чего хочу от предводителя,
и убью их витязя, как убила его отца. А если моя хитрость с ним удастся,
никто из его войска не вернется в свою сторону, - все они сильны лишь
из-за него. Но я хочу, чтобы христиане, жители Сирии, которые выходят
продавать свои товары всякий месяц и всякий год, помогли мне - через них
исполнится мое желание". - "В какое время ты хочешь, чтобы было это де-
ло?" - спросил царь. И старуха велела ему привести к ней сто человек из
Неджрана [157] сирийского. И когда их привели к царю, тот сказал им: "Не
знаете ли вы, что испытали христиане от мусульман?" - "Да, знаем", - от-
вечали они. И царь сказал: "Знайте, что эта женщина подарила себя мес-
сии, и теперь она вознамерилась отправиться с вами в обличий единобожни-
ков, чтобы устроить хитрость, польза от которой обратится на нас и поме-
шает мусульманам до нас добраться. Подарите ли вы себя мессии, а я вам
дам кантар [158] золота? Кто из вас останется цел, тому будут деньги, а
кто умрет, тому воздаст мессия". - "О царь, мы подарили себя мессии, и
мы - выкуп за тебя", - отвечали они. И тогда старуха взяла все нужные ей
зелья и положила их в воду и кипятила их на огне, пока не осело черное
вещество, и, подождав, пока зелья остынут, она прикрыла их краем длинно-
го платка. А затем она надела поверх одежды плащ, обшитый шнурком, и
взяла в руки четки, вошла к царю, и не узнал ее ни он, ни кто-либо из
сидевших с ним. И она открыла лицо, и все, находившиеся в зале, восхва-
лили ее за хитрость. И сын ее обрадовался и воскликнул: "Да не лишит нас
мессия твоего лица!" И старуха выехала с христианами, что были из Кедж-
рана сирийского, и они двинулись, направляясь к войску Багдада..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Девяносто третья ночь
Когда же настала девяносто третья ночь, она сказала: "Дошло до меня,
о счастливый царь, что, услышав эти слова, царь Афридун упал без чувств,
и его кос оказался у него под ногами.
И когда он очнулся от обморока, страх затряс мешок его желудка, и он
пожаловался старой Зат-ад-Давахи. А эта проклятая была кудесница из ку-
десниц, искусная в колдовстве и обмане, распутница, хитрица, развратница
и обманщица. У нее был зловонный рот, красные веки, желтые щеки, мрачный
облик, гнойливые глаза, паршивое тело, волосы с проседью, горбатая спина
и бледный цвет лица, и из носу у нее текло. Но она читала писания ислама
и путешествовала к священному храму Аллаха, - все для того, чтобы уразу-
меть верования Корана. И два года она исповедовала еврейство в Иерусали-
ме, чтобы усвоить коварство людей и джиннов. И она - опасность из опас-
ностей и бедствие из бедствий, нечестивая по вере, непокорная никакой
религии. И чаще всего она жила у своего сына Хардуба, царя румов, из-за
невинных девушек, так как она любила прижиматься, и если это запаздыва-
ло, она впадала в небытие. И всякую девушку, которая ей нравилась, она
обучала этой премудрости и натирала шафраном, и девушка от крайнего нас-
лаждения ненадолго лишалась чувств. И тем, кто ее слушался, она благоде-
тельствовала, и внушала своему сыну склонность к ней; тех же, кто ее не
слушался, она ухитрялась погубить. И этому она научила Марджану, Рейхану
и Утруджу, невольниц Абризы. А царица Абриза не терпела старухи и нена-
видела лежать с нею, так как у нее из подмышек шел скверный запах, а ее
ветры были зловоннее падали, и тело ее было грубее пальмового лыка. И
тех, кто лежал с нею, старуха соблазняла драгоценностями и обучением на-
уке. Абриза же отдалялась от нее, прибегая к мудрому и знающему. И Алла-
ха достоин тот, кто сказал:
О, униженно перед богатыми упадающий
И над бедными возносящий кичливо!
О, желающий, набирая деньги, уродство скрыть,
Благовоньями не покрыть ветров дурнушке!
Но вернемся к рассказу о ее кознях и хитрых проделках.
И вот она отправилась, и с нею отправились вельможа христиан и войска
их, и они двинулись к войску ислама. А после ее отъезда царь Хардуб во-
шел к царю Афридуну и сказал ему: "О царь, не нужен нам ни великий пат-
риарх, ни его молитвы! Лучше сделаем так, как придумала моя мать
Зат-ад-Давахи, и посмотрим, что она учинит с войсками мусульман при ее
беспредельной хитрости. Они со своей силой подходят к нам и скоро будут
перед нами и окружат нас".
И когда царь Афридун услышал эти слова, страх стал велик в его серд-
це, и в тот же час и минуту он написал во все христианские области, го-
воря: "Надлежит, чтобы никто из людей христианской веры и приверженцев
креста, особенно жители укреплений и крепостей, не оставался сзади; нап-
ротив, пусть придут к нам все - и пешие, и конные, и женщины, и дети.
Войско мусульман попирает нашу землю; спешите же, спешите, пока не приш-
ла беда!"
Вот что было с этими. Что же касается старухи Зат-ад-Давахи то она
выступила со своими людьми за город и "дела их как мусульманских купцов.
И она взяла с собою сотню мулов, нагруженных аптиохийскими материями,
мадипским атласом, царской парчой и другими тканями, и взяла от царя Аф-
ридуна письмо такого содержания: это купцы из сирийской земли, которые
были в наших странах. Не должно никому причинять им зла и брать с них
десятину, пока они не достигнут своей страны и безопасного места, ибо от
купцов процветают земли и они не враги и не разбойники".
А затем проклятая Зат-ад-Давахи сказала тем, кто был с нею: "Я хочу
устроить хитрость, чтобы погубить мусульман". И они ответили ей: "О ца-
рица, приказывай нам, что хочешь, мы тебе покорны, и да не сделает мес-
сия тщетными твои дела!"
И старуха надела одежду из белой мягкой шерсти и стала тереть себе
лоб, пока на нем не сделалось большое клеймо. Она намазала его жиром и
устроила так, что оно стало испускать сильный свет. А проклятая была ху-
да телом, и глаза ее провалились, и она заковала себе ноги на ступнями и
пошла, и шла до тех пор, пока не достигла войска мусульман. Тогда она
сняла с ног цепи (а они оставили следы у нее на икрах), и смазала их
драконовой кровью [159], а затем она велела своим людям покрепче побить ее
и положить в сундук, и сказала: "Кричите слова единобожия [160], вам не
будет от этого большой беды". - "Как мы побьем тебя, когда ты наша гос-
пожа Зат-ад-Давахи, мать славного царя?" - спросили ее. И она отвечала:
"Осуждения не найдет тот, кто в нужник пойдет, когда необходимо, - зап-
ретное допустимо! А после того, как положите меня в сундук, возьмите
его, среди прочих товаров, нагрузите на мулов и везите все это через му-
сульманское войско, не боясь ничего дурного. А если вам: преградит доро-
гу кто-нибудь из мусульман, отдайте ему мулов с товарами и идите к их
царю Дау-аль-Макану. Попросите у него помощи и скажите: "Мы были в стра-
не неверных, и они ничего не взяли от пас, - наоборот, они написали пос-
тановление, чтобы никто не препятствовал нам, - так как же вы отбираете
от нас товары? И вот письмо царя румов, где сказано, чтобы никто не де-
лал нам дурного". И если он спросит: "А что вы нажили в стране румов на
ваш товар?" - скажите ему: "Мы нажили освобождение одного подвижника,
