один из эмиров предложил ему чистокровных коней и прекрасных невольниц,
которых бессилен описать язык. И одна из этих невольниц понравилась сул-
тану, и он уединился с нею и вошел к ней в эту ночь, и она тотчас же по-
несла от него.
А через некоторое время везирь Дандан воротился из путешествия и
рассказал Дау-аль-Макану про его брата Шарр-Кана, что тот идет к нему.
"Тебе следует выйти и встретить его", - сказал он султану. И Дау-аль-Ма-
кан отвечал: "Слушаю и повинуюсь". И он выступил со своими приближенными
из Багдада и продвинулся на один день пути и разбил свои палатки, ожидая
брата, а к утру царь Шарр-Кан прибыл с войском Дамаска, где были неуст-
рашимые витязи и свирепые львы и разящие храбрецы.
И когда подошли конные отряды и налетели облачка пыли и приблизились
полки и затрепетали торжественные стяги, Шарр-Кан со своей свитой вышел
навстречу Дауаль-Макану, и тот, увидев своего брата, хотел спешиться, но
Шарр-Кан стал его заклинать не делать этого. И он сам спешился и прошел
несколько шагов, и когда он оказался перед Дау-аль-Маканом, тот бросился
к нему, и Шарр-Кан прижал его к груди. И они громко заплакали и стали
утешать друг друга, а потом оба сели на коней и ехали вместе с войском,
пока не приблизились к Багдаду. И они спешились, и Дау-аль-Макан со сво-
им братом Шарр-Каном, вошли в царский дворец и провели там ночь, а наут-
ро Дау-аль-Макан вышел и приказал собирать войска со всех сторон и
объявить поход и священную войну [150].
И затем стали ждать, пока прибудут войска со всех земель, и всякому,
кто являлся, оказывали почет и обещали хорошее, пока не прошел таким об-
разом целый месяц, а люди все шли непрерывными толпами.
И потом Шарр-Кан сказал своему брату: "О брат мой, расскажи мне свою
повесть". И Дау-аль-Макан осведомит его обо всем, что ему выпало, с на-
чала до конца, и о том, такую милость оказал ему истопник. "Вознаградил
ли ты его за его милость?" - спросил Шарр-Кан. И Дау-аль-Макан ответил:
"О брат мой, я не вознаградил его до сего времени, но я его награжу с
волею Аллаха великого, когда вернусь из похода..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Восемьдесят восьмая ночь
Когда же настала восемьдесят восьмая ночь, она сказала: "Дошло до ме-
ня, о счастливый царь, что ШаррКан спросил своего брата Дау-аль-Макана:
"Вознаградил ли ты истопника за его милость?" И ют отвечал: "О брат мой,
я не вознаградил его до сего времени, но я его награжу, если захочет Ал-
лах великий, когда вернусь из похода и освобожусь".
И Шарр-Кан узнал, что его сестра, царевна Нузхатаз-Заман была правди-
ва во всем, что она рассказала. И он скрыл свое дело с нею и послал ей
привет с царедворцем, и она тоже послала с ним привет, пожелала ему
счастья и осведомилась о своей дочке, Кудыя-Факап. И Шарр-Кан сообщил
ей, что девочка в безопасности и в полнейшем здравии и благополучии, и
Нузхат-аз-Заман восхвалила и поблагодарила Аллаха великого. А Шарр-Кан
обратился к своему брату за советом, выступать ли им, но Дау-аль-Макан
отвечал: "О брат мой, когда войска соберутся полностью и придут отовсюду
кочевники". И затем он велел заготовить припасы и доставить военное сна-
ряжение.
А потом Дау-аль-Макан вошел к своей жене, которая носила уже пять ме-
сяцев, и отдал ее под начало ученых и счетчиков, назначив им жалование и
выдачи. А на третий месяц по прибытии сирийских войск он двинулся и
путь, когда явились кочевые арабы, и все войска отовсюду, и войска, и
отряды отправились, и полки потянулись непрерывно, и имя главы войска
дейлемитов было Рустум, а главу турецкого войска звали Бахрам.
И Дау-аль-Макан поехал посреди войска, и справа от него был его брат,
Шарр-Кан, а слева - царедворец, его зять. Они ехали в течение целого ме-
сяца и каждую неделю делали привал в каком-нибудь месте и отдыхали там
три дня, так как людей было много. И они ехали таким образом, пока не
достигли земель румов. И жители селений и деревень и нищие убежали и
устремились в альКустантынию.
И когда Афридун, их царь, прослышал о случившемся, он поднялся и нап-
равился к Зат-ад-Давахи, а это она измыслила хитрость и, отправившись в
Багдад, убила царя Омара ибн ан-Нумана и потом взяла своих девушек и ца-
ревну Сусрию и вернулась с ними всеми в свою страну. Когда же она верну-
лась к своему сыну, царю румов, и почувствовала себя в безопасности, она
сказала ему "Прохлади твои глаза! Я отомстила за твою дочь, царевну Иб-
ризу, убила царя Омара ибн ан-Нумана и привезла Сутю. Поднимайся теперь,
поезжай к царю аль-Кустантылии и возврати ему Суфию, его дочь. Осведоми
его о том, что случилось, чтобы мы все были настороже и приготовили бы
военное снаряжение. Я поеду вместе с тобою к фридуну, царю аль-Кустанты-
нии. Мне думается, что мусульмане не устоят в бою с нами". - "Дай срок,
пока они приблизятся к нашим землям, а мы приготовимся", - отвечал царь
румов, а затем они стали собирать людей и снаряжаться. И когда пришла к
ним весть о мусульманах, они были уже готовы и собрали людей, и в пере-
довых отрядах отправилась Зат-ад-Давахи.
И когда они достигли аль-Кустантынии, ее величайший царь, царь Афри-
дун, прослышал о прибытии Хардуба, царя румов, и вышел к нему навстречу.
И, встретившись с царем румов, Афридун спросил его, как он поживает и
почему он явился. Хардуб осведомил его, какие хитрости предлагала его
мать Зат-ад-Давахи, которая убила царя мусульман и отняла у него царевну
Суфию, и сказал: "Мусульмане собрали войска и пришли, и мы хотим быть
все, как одна рука, и встретить их". И царь Афридун обрадовался прибытию
своей дочери и убийству Омара ибн анНумана. Он послал во все области,
требуя подкрепления, и сообщил всем, почему был убит Омар ибн ан-Нуман.
И войска христиан устремились к нему, и не прошло трех месяцев, как пол-
ностью собралось войско румов, а потом подошли и франки из разных краев:
французы, немцы, дубровничане, жители Зары, венецианцы, генуэзцы и про-
чие войска желтолицых [151].
И когда войска собрались и на земле стало тесно от их множества, ве-
личайший царь Афридун приказал им выступать из аль-Кустантынии, и они
отправились, и, выступая, войска их следовали через город десять дней. И
они шли, пока не остановились в просторной долине ан-Нумана (а эта доли-
на была вблизи от соленого моря), и стояли три дня, а на четвертый день
они хотели трогаться. Но к ним пришли вести о приближении войск ислама,
защитников народа лучшего из людей [152]. И они пробыли в долине еще три
дня, а на четвертый день увидали взлетевшую пыль, которая застилала края
неба. И не прошло часа дневного времени, как эта пыль рассеялась и ра-
зорвалась в воздухе на клочки и улетела, и мрак ее разогнали звезды зуб-
цов копий и молнии белых клинков, и из-за нее показались исламские зна-
мена и мухаммеданские стяги, и приблизились витязи, подобные разлившему-
ся морю и одетые в кольчуги, которые ты сочтешь за облака, покрывающие
луну.
И тогда войска встали друг против друга, и оба моря столкнулись, и
глаза встретились с глазами, и первый, кто выступил на бой, был везирь
Дандан с войсками Сирии (а их было тридцать тысяч всадников). И с вези-
рем были предводитель дейлемитов Рустум и глава турок Бахрам с двадцатью
тысячами. И сзади них шли люди, пришедшие с соленого моря, одетые в тя-
желые кольчуги и подобные открытой луне в темную ночь. И христиане при-
нялись кричать: "О Иса, о Мариам, о крест" (будь он проклят!), и обруши-
лись на везиря Дандана и на бывшие с ним сирийские войска.
А все это случилось по измышлению Зат-ад-Давахи, ибо царь обратился к
ней перед тем, как выступить, и спросил: "Как поступить и что придумать?
Ведь ты виновница этого тяжелого дела". И она сказала ему: "Знай, о ве-
ликий царь и грозный волхв, я укажу тебе дело, которое не в силах измыс-
лить Иблис [153], даже если он призовет на помощь свои поверженные ра-
ти..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Восемьдесят девятая ночь
Когда же настала восемьдесят девятая ночь, она сказала: "Дошло до ме-
ня, о счастливый царь, что все это было по измышлению старухи, ибо царь
обратился к ней перед тем, как выступить, и спросил ее: "Как поступить и
что придумать? Ведь ты виновница этого тяжелого дела". И она сказала
ему: "Знай, о великий царь и грозный волхв, я укажу тебе дело, которое
бессилен придумать Иблис, даже если он призовет на помощь свои повержен-
ные рати. Пошли пятьдесят тысяч человек, и пусть они сядут на корабли и
едут по морю, до самой Дымовой горы, и остаются там, не трогаясь с мес-
та, пока не придут к вам знамена ислама, и тогда расправляйтесь с ними.
А потом выйдут на них войска с моря и будут сзади них, а мы встретим их
с суши, и никто из них не спасется, и прекратится наша забота и будет
нам вечный мир".
И царь Афридун одобрил план старухи и воскликнул: "Твой план - прек-
расный план, о госпожа хитроумных стариц и прибежище волхвов, когда по-
дымаются смуты!"
И когда войско ислама налетело на них в этой долине, они не успели
опомниться, как уже огонь пылал в шатрах и мечи работали среди тел; а
потом подошли войска Багдада и Хорасана, - сто двадцать тысяч всадников,
- ив передовых отрядах был Дау-аль-Макан.
И, увидя их, войска неверных, бывшие в море, вышли к ним из воды и
последовали за ними. И Дау-аль-Макан, увидав их, воскликнул: "Обратитесь
на неверных, о племя избранного пророка, и сразитесь с людьми нечестия и
вражды, повинуясь милостивому, милосердному!"
А тут подошел Шарр-Кан с другими отрядами мусульманских войск, числом
около ста двадцати тысяч, а войск неверных было около тысячи тысяч и
шестисот тысяч. И когда мусульмане соединились друг с другом, их сердца
укрепились, и они закричали: "Поистине, Аллах обещал нам поддержку и
пригрозил неверным покинуть их!" А затем столкнулись мечи и зубцы, и
Шарр-Кан прорвал ряды и ворвался в гущу тысяч, и бился боем, от которого
поседеют дети. И он гарцевал среди неверных и работал острорежущим ме-
чом, возглашая: "Аллах велик!", пока не прогнал врагов обратно к берегу
моря.
И тела их утомились, и Аллах дал победу вере ислама, и люди сража-
лись, без вина пьяные. В этой стычке было убито сорок пять тысяч невер-
ных, а мусульман погибло три тысячи пятьсот. И лев веры, царь Шарр-Кан,
не спал в эту ночь, ни он, ни его брат, Дау-аль-Макан, - напротив, они
подбодряли людей и обходили раненых, поздравляя их с победой и наградой
по воскресений. Вот что было с мусульманами.
Что же касается царя Афридуна, царя аль-Кустантынии, и царя румов с
его матерью, старухой Зат-ад-Давахи, то они собрали эмиров войска и го-
ворили между собой: "Мы бы достигли цели и излечили бы нашу душу, по
обольщение нашей многочисленностью - вот что нас предало".
И Зат-ад-Давахи сказала им: "Вам будет польза лишь в том, чтобы ис-
кать благоволения мессии и придерживаться правой веры. Клянусь мессией,
войску мусульман придал силу лишь этот сатана, царь Шарр-Кан!" - "Я на-
мерен, - сказал царь Афридун, - выстроить завтра против них войска и вы-
пустить на них знаменитого витязя, Луку ибн Шамлута, ибо он, если высту-
пит против царя Шарр-Кана, убьет его и убьет других витязей, так что из
них не останется ни одною. А сегодня вечером я хочу окурить вас святей-
шим ладаном".
И, услышав его слова, начальники облобызали землю. А ладан, который
он разумел, был кал великого патриарха отрицающего, отвергающего. И они
соперничали за обладание им и одобрили его мерзкие свойства, и патриархи
румов посылали его во все области своих земель в шелковых лоскутках, и
смешивали его с мускусом и благовониями, и когда слух об этом доходил до
царей, они брали кал по тысяче динаров за каждую драхму, и цари даже по-
сылали его разыскивать, чтобы окуривать им невест. И патриархи смешивали
