надцать тысяч всадников с эмиром Теркашем, кроме взятых в плен, так что
мусульман осталось лишь немного. Нужно, чтобы вы вышли на них со всем
вашим войском в течение оставшегося дня и налетели на них в их палатах.
Но только выходите обязательно вместе и перебейте их до последнего. По-
истине, мессия обратил на вас свой взор и дева смягчилась к вам, и я на-
деюсь, что мессия не забудет деяний, которые я совершила".
И когда письмо ее дошло до царя Афридуна, он сильно обрадовался и
сейчас же послал привести царя румов, сына Зат-ад-Давахи, и прочитал ему
письмо, и тот обрадовался и воскликнул: "Посмотри, каковы козни моей ма-
тери: они избавляют нас от ужаса страшного дня". - "Да не лишит нас мес-
сия вида твоей матери!" - воскликнул царь Афридун и велел патрициям кри-
чать о выезде. Весть об этом распространилась в аль-Кустантынии, и войс-
ка христиан и приверженцев креста выступили, обнажив мечи, и прокричали
слова неверия и ереси, не признавая господа рабов. И, увидав это, царед-
ворец воскликнул: "Румы приблизились к нам, и они знают, что наш султан
отсутствует! Быть может, они бросятся на нас, а большинство наших войск
отправилось к царю Дау-аль-Макану!"
И царедворец разгневался и вскричал: "О войска мусульман и защитники
твердой веры, если вы побежите, то погибнете, а будете стойки - победи-
те. Знайте, доблесть в том, чтобы устоять, а Аллах пошлет облегчение. Да
благословит нас Аллах и да посмотрит на вас оком милости!"
И тогда мусульмане закричали: "Аллах велик!" И единобожники издали
вопль, и жернова войны завертелись, рубя и разя, и заработали мечи и
копья, и наполнились кровью долины и равнины, и священники и монахи ста-
ли служить обедни, затянули пояса и подняли кресты. А мусульмане громко
превозносили владыку воздающего и кричали, читая Коран. И племя милосер-
дого сшиблось с племенем сатаны, и головы полетели с плеч, и прекрасные
ангелы окружили народ избранного пророка, и мечи не переставали рабо-
тать, пока не ушел день и не пришла ночь с ее мраком. И неверные окружи-
ли мусульман и решили, что избежали унизительной пытки. Многобожники
жадно взирали на правоверных, пока не взошла и не стала видна заря. И
тогда царедворец с войсками сел на коней, надеясь, что Аллах поможет
ему, и народ смешался с народом, и война поднялась на ноги, и полетели
головы, и доблестный был стоек и шел вперед, а трус, повернув спину бе-
жал, и судья смерти судил и решал, пока храбрецов не повыбивали из седел
и не наполнились мертвыми луга.
И мусульмане отошли со своего места, и румы овладели частью их пала-
ток и жилищ, и правоверные решили отступить, повернуть и бежать. И в это
время вдруг прибыл Шарр-Кан с войсками мусульман и заменами единобожни-
ков, и, приблизившись к ним, Шарр-Кан понесся на неверных, и за ним пос-
ледовал Дау-аль-Макан, а вслед за ними помчались везирь Дандан, эмир
дейлемитов Рустум, Бахрам и брат его Теркаш. И когда неверные увидали
это, их умы улетели и разум их исчез, только пыль взвилась, наполнив все
концы, и лучшие из мусульман соединились с их пречистыми товарищами. И
Шарр-Кан свиделся с царедворцем, восхвалил его за стойкость и поздравил
его с вышней поддержкой и победой. И обрадовались мусульмане, и сердца
их укрепились, и они понеслись на врагов. преданные Аллаху в бою. И,
когда неверные увидали мухаммеданские знамена, на которых написаны слова
о предании себя исламу, они закричали: "О бедствие! о гибель! - и стали
взывать к патриархам в монастырях, призывая Юханну и Мариам и крест, -
будь он проклят! - и руки их не поднимались на бой. И царь Афридун
подъехал к парю румов, и один из них встал справа, а другой слева, и
подле них был знаменитый витязь по имени Лявия, который встал посредине,
и они выстроились для схватки, хотя были испуганы и потрясены. И мусуль-
мане построили свои войска, и Шарр-Кан обратился к своему брату
Дау-аль-Макану и сказал ему: "О царь времени, они несомненно хотят пое-
динка, а это предел наших желаний. Ио я хотел бы поставить вперед тех из
войска, у кого твердая решимость, ибо разумный замысел - половина жиз-
ни". - "Что же ты хочешь, о обладатель верного мнения?" - спросил сул-
тан. И Шарр-Кан сказал: "Я хочу быть в середине войска неверных так,
чтобы везирь Дандан был слева, ты - справа, а эмир Бахрам на левом кры-
ле. Ты же, о великий царь, будешь под знаменами и стягами, так как ты
паша опора, и на тебя, после Аллаха, мы полагаемся. И все мы выкупим те-
бя от колкого злого дела". И Дау-аль-Макан поблагодарил его за это, и
поднялись крики, и воины обнажили мечи, и когда это было так, вдруг поя-
вился из войска румов витязь и приблизился, и воины увидали, что он си-
дит верхом на мелко шагающем муле, уносящем всадника из-под ударов ме-
чей, и чепрак его был из белого шелка, и на кем был молитвенный коврик
кашмирской работы. А на спине мула сидел старец, прекрасный своей седи-
ной и величественный видом, и одет он был во власяницу из белой шерсти.
И он ускорял ход и погонял мула, пока не приблизился к войску мусульман,
и тогда он сказал: "Я посланец к вам всем, а на посланце лежит лишь опо-
вещение. Дайте же мне безопасность, и я передам вам послание". - "Ты в
безопасности, не страшись же рубящего меча и разящего копья", - отвечал
Шарр-Кан, и тогда старец спешился и, сняв с шеи крест перед султаном,
поклонился ему поклоном ожидающего милости и сказал: "Я посланец царя
Афридуна. Я увещевал его воздержаться и не губить образы человеческие м
храмы всемилостивого, и разъяснил ему, что правильнее не проливать крови
и ограничиться поединком двух витязей, и он согласился на это и говорит
вам: "Я выкуплю мое войско собственной душой, пусть царь мусульман сде-
лает, как я, и выкупит свое войско жизнью. Если он убьет меня, не оста-
нется у войск неверных твердости, а если я убью его, не останется твер-
дости у войска ислама".
Услышав эти слова, Шарр-Кан воскликнул: "О монах, мы согласны на это,
ибо это и есть справедливость, которой не должно противоречить. Вот я
выступлю против него и понесусь на него, ибо я витязь мусульман, а он
витязь неверных. Если он убьет меня, то получит победу, и войскам му-
сульман останется только бегство. Возвращайся же к нему, о монах, и ска-
жи ему: "Поединок будет завтра, так как мы пришли сегодня усталые от пу-
ти, а после отдыха не будет ни упрека, ни порицания". И монах вернулся,
радостный, и, прибыв к царю Афрудуну и царю румов, рассказал им об этом.
И царь Афридун до крайности обрадовался, и прошли его горести и печали.
"Нет сомнения, - сказал он про себя, - что этот ШаррКан лучше их всех
рубит мечом и разит копьем, и если я убью его, их решимость сломится и
сила их ослабнет". А 3ат-ад-Давахи писала об этом царю Афридуну и гово-
рила: "Шарр-Кан - витязь среди доблестных и доблестный среди витязей". И
она предостерегала Афридуна от ШаррКана. А Афридун был великий витязь,
так как он сражался разными способами: метал камни и стрелы и бил желез-
ным столбом и не боялся великой беды, и, услышав от монаха, что Шарр-Кан
согласен на поединок с ним, он едва не взлетел от сильной радости, так
как он верил в себя и знал, что никому его не осилить. И неверные прове-
ли эту ночь в радости и восторге и пили вино, а когда встало утро, приб-
лизились всадники с серыми копьями и белыми клинками. И вдруг видят они
- выступает на поле витязь верхом на коне из чистокровных коней в боевой
сбруе и с сильными ногами. На витязе была железная кольчуга, припасенная
для великой беды, а на груди его было зеркало из драгоценных камней, а в
руке меч и кленовое копье из диковинных изделий франков. И витязь открыл
лицо и сказал: "Кто знает меня, тому досталось от меня довольно, а кто
меня не знает, увидит, кто я. О, Афридун, осененный благословением
Зат-ад-Давахи".
И не окончил он еще своих речей, как выступил перед лицо его витязь
мусульман Шарр-Кан, верхом на рыжем коне, стоящем тысячу червонным золо-
том. И на нем были доспехи, украшенные жемчугом и драгоценностями, и
опоясан он был индийским мечом с драгоценными камнями, рассекающим шеи и
облегчающим трудные дела. И он погнал своего коня меж рядами, а витязи
взирали на его очами, и воззвал он к Афридуну, говоря: "Горе тебе, прок-
лятый! Или ты считаешь меня таким, как те витязи, которыми ты встретил-
ся, не устоявшие против тебя на поле в жарком бою?" И затем каждый из
них понесся на другого, и оба были подобны столкнувшимся горам или сшиб-
шимся морям. Они приближались и отдалялись, сходились вплотную и расхо-
дились, и в шутку, и не в шутку, вступали и отступали, рубя и разя. И
войска глядели на них, одни говорили, что победит Шарр-Кан, а другие го-
ворили, что победит Афридун. И витязи сражались до тех пор, пока не
прекратились слова и речи. И когда поднялась пыль и день ушел и солнце
стало желтеть, тогда царь Афридун крикнул Шарр-Кану: "Клянусь мессией и
истинной верой, ты витязь упорный и храбрец воинственный, но только ты
обманщик, и твой нрав не таков, как нрав лучших людей. Я вижу, что дела
твои не похвальны и бой твой - не бой вождя, и твои люди возводят твой
род к рабам. Вот тебе вывели другого коня, и ты снова ринешься в бой. А
я, клянусь моей верой, измучился, сражаясь с тобою. Если ты хочешь сра-
жаться со мною в сегодняшний вечер, не меняй ни доспехов, ни коня, -
пусть витязям станет явно твое благородство и уменье биться".
И, услышав эти речи, Шарр-Кан разгневался из-за слов своих товарищей,
которые возводили его род к рабам, и, обернувшись к ним, хотел дать им
знак и приказать, чтобы они не меняли ему коня и доспехи, как вдруг Аф-
ридун взмахнул копьем и пустил им в Шарр-Кана. А тот обернулся назад и
никого не увидел, и понял, что это была хитрость проклятого, и он быстро
повернул лицо, а копье настигло его, но он уклонился от него, опустив
голову на уровень луки седла, так что копье попало ему в грудь. А грудь
у Шарр-Кана была высокая, и копье ободрало кожу на его груди, и он издал
единый вопль и исчез из мира.
И обрадовался проклятый Афридун и понял, что он убил его, и закричал
неверным с радостью, и заволновались люди беззакония, и заплакали люди
правок веры, и когда Дау-аль-Макан увидел, что его брат склоняется на
копе и едва не падает, он послал к нему витязей, и храбрецы вперегонку
помчались к нему и привели его к Дауаль-Макану. И неверные понеслись на
мусульман, и оба войска встретились, и ряды смешались, и заработали ост-
рые йеменские клинки, и быстрее всех был подле Шарр-Кана везирь Дан-
дан..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Сто третья ночь
Когда же настала сто третья ночь, она сказала: "Дошло до меня, о сча-
стливый царь, что царь Дау-аль-Макан, увидав, как проклятый ударил его
брата Шарр-Кана копьем, решил, что от умер, и послал к нему витязей, и
быстрее всех был возле Шарр-Кана везирь Дандан, эмир турок Бахрам и эмир
дейлемитов. Они настигли его, когда он наклонился, покидая с коня, и
поддержали его и возвратились с ним к его брату Дау-аль-Макану, а потом
они поручили его слугам и вернулись разить и рубить.
И сильнее стал бой, и поломались концы копий, и превратились речи и
разговоры, видна была только льющаяся кровь и сброшенные с плеч головы,
и меч непрестанно работал на головах. И распря все усиливалась, пока не
прошла большая часть ночи, и оба отряда устали сражаться, и раздался
клич: "Расходись!" И всякий отряд вернулся к себе в палатки, и все не-
верные отправились к воему царю Афридуну и поцеловали перед ним землю, и
священники и монахи поздравили его с победою над ШаррКаном. А потом царь
Афридун вступил в аль-Кустантытию и сел на престол своего царства, и
царь Хардуб пришел к нему и сказал: "Да укрепят мессия твою руку и да не
перестанет помогать тебе, и да возьмет он праведной матери Зат-ад-Дава-
