силки подобны горнице среди горниц, и владелица их была точно гурия из
прекрасных гурий, а купол над ними напоминал светлицу из райских свет-
лиц. И сокровища и богатства увязали, и они были нагружены на мулов и
верблюдов. И царь Захршах проехал с отъезжающими расстояние в три фарса-
ха, а потом он простился с везирем и с теми, кто был с ним, и вернулся в
родной город, радостный и спокойный. А везирь поехал с царской дочерью и
непрестанно проезжал остановки и пустыни..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Сто девятая ночь
Когда же настала сто девятая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о
счастливый царь, что везирь отправился с дочерью царя и поехал, непрес-
танно проезжая остановки и пустыни и ускоряя ход и ночью и днем, пока
между ним и его страною не осталось три дня пути. И тогда он послал че-
ловека, чтобы известить царя Сулейман-шаха о прибытии невесты. И гонец
поспешно поехал и, прибывши к царю, сообщил ему, что невеста прибыла. И
царь обрадовался и наградил посланца и велел войскам выходить в велико-
лепном шествии навстречу невесте и тем, кто с нею, в знак уважения, и
чтобы они были в лучших одеяниях и развернули бы над головам знамена.
И войска исполнили его приказание. И глашатай закричал, чтобы в горо-
де не оставалось ни девушки-затворницы, ни почитаемой госпожи, ни разби-
той старухи, которая бы не вышла встречать невесту. И они все вышли
навстречу ей, и знатные среди них старались ей услужить. Они сговорились
отвести ее к ночи в царский дворец, а вельможи царства решили украсить
дорогу и стояли, пока невеста не проследовала мимо, в предшествии евну-
хов, и невольницы шли перед нею. И одета она была в платье, которое дал
ей отец. Когда она приблизилась, войска окружили ее, справа и слева, и
носилки с нею двигались до тех пор, пока не достигли дворца. И никого не
осталось, кто бы не вышел посмотреть на нее, и начали бить в барабаны,
играть копьями и трубить и трубы. И вокруг веял аромат благовоний, и
трепетали знамена, и кони неслись вперегонку, пока шествие не прибыло к
воротам дворца.
И слуги поднесли носилки к потайной двери, и местность осветилась
блеском царевны, и во все стороны засияли драгоценности, украшавшие ее.
А когда подошла ночь, евнухи открыли вход в палатку и встали вокруг вхо-
да, а потом пришла невеста, и она, среди рабынь, была как месяц среди
звезд, или бесподобная жемчужина между нанизанным жемчугом.
И она вошла внутрь шатра, где ей поставили мраморное ложе, украшенное
жемчугом и драгоценными камнями, и села на это ложе, и тогда вошел к ней
царь (а Аллах заронил в его сердце любовь к девушке) и уничтожил ее
девственность, и прошло тогда его волнение и угнетенность.
И он пробыл подле нее около месяца, и она понесла от него в первую же
ночь, а когда месяц окончился, царь вышел и сел на престол своего
царства и справедливо судил своих подданных, пока не исполнились ее ме-
сяцы.
А в конце последней ночи девятого месяца, на заре, пришли к ней поту-
ги, и она села на кресло разрешения. И Аллах облегчил ей роды, и она ро-
дила мальчика, на котором блестели признаки счастья. И когда царь услы-
шал о сыне, он обрадовался великой радостью и подарил возвестившему об
этом большие деньги и, счастливый, отправился к мальчику и поцеловал его
меж глаз, радуясь его чудной красоте. И на нем оправдались слова поэта:
Крепостям величия послал Аллах в этом юноше
Льва сурового, и звезду послал небесам властей.
Его видеть рад и престол царя, и копья зубец,
И толпа людей, и войска в рядах, и лань быстрая.
Не сажай его на грудь женщины - ведь поистине
Он найдет потом спину лошади более легкою.
Отлучи его от груди ее - он найдет потом
Кровь врагов своих самым сладостным из напитков всех.
И затем няньки взяли этого младенца, обрезали ему пуповину, насурьми-
ли ему глаза и назвали его Тадж-альМулук-Харан [175]. И был он вскормлен
сосцом изнеженности и воспитан в лоне счастья.
И дни беспрестанно бежали, и годы шли, пока не стало ему семь лет, и
тогда царь Сулейман-шах призвал ученых и мудрецов и повелел им обучать
своего сына чистописанию, мудрости и вежеству. И они провели за этим
несколько лет, пока мальчик не научился тому, что было нужно. И когда он
узнал все, что требовал царь, тот взял его от законоведов и учителей и
привел ему наставника, чтобы тот научил его ездить на коне. И наставник
обучал его этому, пока ему не стало четырнадцать лет. И когда юноша вы-
езжал за каким-нибудь делом, все, кто его видели, были очарованы..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Сто десятая ночь
Когда же настала сто десятая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о
счастливый царь, что Тадж-аль-Мулук-Харан, сын царя Сулейман-шаха, стал
искусен в езде на коне и превзошел людей своего времени крайней пре-
лестью, и он был так прекрасен, что когда он выезжал по какому-нибудь
делу, все, кто его видели, очаровывались им. И о нем слагали стихи и
благородные люди позорились, влюбляясь в него, такою он отличался сияю-
щей красотой, и сказал о нем поэт:
Обнялись мы с ним, и упился я его запахом:
Он - младая ветвь, что напоена ветром веющим.
Точно пьяный он, что вина не выпил, а только лишь
От пьянящей влаги слюны его охмелел он вдруг.
Оказалась прелесть, вся полностью, им плененною,
И поэтому все сердца пленил этот юноша.
Я клянусь Аллахом, забвение не придет на ум,
Пока жизни цепь тяготит меня, да и позже нет.
Если жив я буду-то буду жив, лишь любя его,
А умру - так смерть от любви придет, - как прекрасна смерть!
А когда ему стало восемнадцать лет, зеленый пушок пополз по родинке
на его румяной щеке и украсило ее родимое пятно, подобное точке амбры, и
юноша похищал умы и взгляды, как сказал о нем поэт:
Он преемником по красе своей стал Иосифу
И влюбленных всех устрашает он, появившиеся.
О, постой со мной и взгляни, - быть может, увидишь ты
На щеке его халифата знак - знамя черное [176],
Или, как сказал другой:
Не увидят очи прекраснее твои зрелища,
Среди всех вещей, что увидеть могут люди,
Чем то пятнышко, еще юное, на щеке его
Разрумяненной, ниже глаз его столь черных.
Или, как сказал другой:
Дивлюсь я на роднику - огню она молится.
Как маг, во щеки не жжет, в неверье упорная.
Еще удивительней посланник в глазах его,
Что знаменья подтвердит, хоть, право, волшебник он.
Но вовсе не свежим пухом блещет щека его,
А желчью из лопнувших с тоски по нем печеней.
Или, как сказал другой:
Я дивлюсь вопросам людей разумных, в какой земле
Вода жизни пьется и где течет поток ее.
Ее вижу я: на устах газели изнеженной,
Чьи так сладки губы и свеж пушок, на них выросший.
И дивлюся я, если б встретил Муса на месте том,
Этих струй поток он не вытерпел бы наверное.
И когда он сделался таким и достиг возраста мужей, его красота еще
увеличилась. А затем у Тадж-аль-МулукаХарана появились любимцы и друзья,
и всякий, кто стремился к нему приблизиться, надеялся, что юноша станет
султаном после смерти отца, а он будет у него эмиром.
Тадж-аль-Мулук привязался к охоте и ловле и не прекращал ее ни на
один час. И его отец Сулейман-шах запрещал ему это, боясь бедствий пус-
тыни и диких зверей, но юноша не слушался его. И случилось, что он ска-
зал своим слугам: "Возьмите корму на десять дней", - и они последовали
его приказанию.
Повесть о любящем и любимом
Однажды Тадж-аль-Мулук поехал со свитой на охоту и ловлю. И они ехали
пустыней и непрестанно подвигались четыре дня, пока не приблизились к
земле, покрытой зеленью, и увидели они там резвящихся зверей, деревья со
спелыми плодами и полноводные ручьи. И Тадж-аль-Мулук сказал своим приб-
лиженным: "Поставьте здесь сети и растяните их широким кругом, а встреча
будет у начала круга, в таком-то месте". И его приказанию последовали и,
расставив сети, растянули их широким кругом, и в круг собралось множест-
во разных зверей и газелей, и звери кричали, ревели и бегали перед коня-
ми.
И тогда на них пустили собак, барсов и соколов. И стали бить зверей
стрелами, попадая в смертельные места. И еще не дошли до конца загона,
как было захвачено много зверей, а остальные убежали.
А после этого Тадж-аль-Мулук спешился у воды и приказал принести дичь
и разделил ее, отобрав для своего отца Сулейман-шаха наилучших зверей,
отослал их ему, а часть он раздал своим вельможам.
И он провел ночь в этом месте, а когда наступило утро, к ним подошел
большой караван, где были рабы и слуги и купцы. И этот караван остано-
вился у воды и зелени. И, увидев путников, Тадж-аль-Мулук сказал одному
из своих приближенных: "Принеси мне сведения об этих людях и спроси их,
почему они остановились в этом месте". И гонец отправился к ним и ска-
зал: "Расскажите нам, кто вы, и поторопитесь дать ответ". И они отвеча-
ли: "Мы купцы и остановились здесь для отдыха, так как место нашего при-
вала далеко от нас, и мы расположились Здесь, доверяя царю Сулейман-шаху
и его сыну. Мы знаем, что всякий, кто остановился близ его владений, в
безопасности и может не опасаться. С нами дорогие материи, которые мы
привезли для его сына Тадж-альМулука".
И посланный вернулся к царевичу и осведомил его, в чем дело, и пере-
дал ему то, что слышал от купцов. А царевич сказал ему: "Если с ними
есть что-нибудь, что они привезли для меня, то я не вступлю в город и не
двинусь отсюда, пока не осмотрю этого!"
И он сел на коня и поехал, и невольники его поехали за ним, и когда
он приблизился к каравану, купцы поднялись перед ним и пожелали ему по-
беды и успеха я вечной славы и превосходства. А ему уже разбили палатку
из красного атласа, расшитую жемчугом и драгоценными камнями. И постави-
ли ему царское сиденье на шелковом ковре, вышитом посредине изумрудами.
И Тадж-аль-Мулук сел, а рабы встали перед ним. И он послал к купцам и
велел им принести все, что у них есть, и они пришли со своими товарами.
Тадж-аль-Мулук осмотрел все, и выбрал то, что ему подходило, и заплатил
им деньги сполна. А затем он сел на коня и хотел уехать, но его взор
упал на караван, и он увидел юношу, прекрасного молодостью, в чистых
одеждах, с изящными чертами, и у него был блестящий лоб и лицо, как ме-
сяц, но только красота этого юноши поблекла и его лицо покрыла бледность
из-за разлуки с любимыми..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Сто одиннадцатая ночь
Когда же настала сто одиннадцатая ночь, она сказала: "Дошло до меня,
о счастливый царь, что взор Тадж-альМулука упал на караван. И он увидел
юношу, прекрасного молодостью, в чистых одеждах, с изящными чертами, но
только красота этого юноши поблекла, и лицо его покрыла бледность из-за
разлуки с любимыми, и умножились его стоны и рыдания, и из глаз его тек-
ли слезы, и он говорил такие стихи:
"В разлуке давно уж мы, и длятся тоска и страх,
И слезы из глаз моих, о друг мой, струей текут.
И с сердцем простился я, когда мы расстались с ней,
И вот я один теперь, - надежд нет и сердца нет.
О други, постойте же и дайте проститься с той,
Чья речь исцеляет вмиг болезни и недуги".
И когда юноша окончил свои стихи, он еще немного поплакал и лишился
чувств; и Тадж-аль-Мулук смотрел на него, изумляясь этому. А придя в се-
бя, юноша бросил бесстрашный взор и произнес такие стихи:
"Страшитесь очей ее - волшебна ведь сила их,
И тем не спастись уже, кто стрелами глаз сражен.
Поистине, черный глаз, хоть смотрит и томно он,
Мечи рубит белые, хоть остры их лезвия.
Не будьте обмануты речей ее нежностью -
Поистине, пылкость их умы опьяняет нам.
О нежная членами! Коснись ее тела шелк,
Он кровью покрылся бы, как можешь ты видеть сам,
