это купец или кто иной, расскажи мне о нем; я знаю всех, кто там есть, и
купцов и других. А если хочешь послать письмо, я ему доставлю его". -
"Клянусь Аллахом, у меня там нет знакомых, ни купцов, ни других, я знаю
только царя Омара ибн ан-Нумана, владыку Багдада", - отвечала девушка.
И, услышав ее слова, купец засмеялся и очень обрадовался и воскликнул
про себя: "Клянусь Аллахом, я достиг того, чего желаю! А тебя раньше
предлагали ему?" - спросил он. "Нет, но я воспитывалась вместе с до-
черью, - отвечала девушка. - Я была ему дорога, и он оказывал мне
большое уважение. И если ты желаешь, чтобы царь Омар ибн ан-Нуман напи-
сал тебе то, что ты хочешь, принеси мне чернильницу и перо, и я напишу
для тебя письмо, а ты, как войдешь в город Багдад, вручи это письмо из
рук в руки царю Омару ибн ан-Нуману и скажи ему: "Твою невольницу, Нуз-
хат-аз-Заман, попирали превратности дней и ночей, так что она продава-
лась из места в место. Она передает тебе привет". А если он спросит тебя
обо мне, скажи ему, что я у наместника Дамаска".
И купец удивился ее красноречию, и его любовь к ней увеличилась. "Я
думаю, - сказал он, - что люди обманули твой ум и продали тебя за
деньги. Хранишь ли ты в памяти Коран?" - "Да, - отвечала девушка, - и я
знаю философию и врачеванье и введение в науку и "Изъяснение" врача Га-
лена [119] на "Афоризмы" Гиппократа, и я его тоже толковала. Я читала
"Тезкире", изъясняла "Бурхан", читала "Трактат о простых лекарствах" ибн
аль-Байтара [120], рассуждала о "Мекканском Каноне" ибн Сины, разгадывала
загадки, чертила фигуры, рассуждала о геометрии и хорошо усвоила анато-
мию. Я читала книги шафиитов [121], предания и грамматику, вела прения с
учеными и рассуждала обо всех науках, и я сильна в логике, красноречии,
счете и составлении календарей, знаю духовные науки и время молитвы, и
уразумела все эти науки".
Потом Нузхат-аз-Заман сказала купцу: "Принеси мне чернильницу и бума-
гу! Я напишу письмо, которое поможет тебе в твоем путешествии и избавит
тебя от нужды в подорожных". И, услышав эти слова, купец закричал:
"Прекрасно, прекрасно! О, счастье того, в чьем дворце ты будешь!" А по-
том он взял чернильницу, бумагу и медный калам и принес ей все это, по-
целовав землю из уважения к ней. И Нузхат-аз-Заман взяла свиток и калам
и написала такие стихи:
"Я вижу, что сон бежит, летя от очей моих;
Не ты ли бессоннице глаза научил мои?
Зачем, коль тебя я вспомню, в сердце огонь горит?
Всегда ли влюбленный так любовь вспоминал свою?
Аллах наши дни вспои, что сладостны были так!
Ушли! Но их сладостью не сыто желание.
Я ветер с мольбой прошу, ведь ветер песет всегда
От страсти безумному из стран ваших новости,
Вам любящий сетует, лишенный защитника!
Разлука вершит дела, и камень дробящие".
А потом, кончив писать эти стихи, она написала такие слова:
"Говорит та, которую уничтожили думы и истощила бессонница, в чьем
мраке не найти огня, и не отличает она ночи ото дня, ворочаясь на ложе
разлуки и насурьмянясь иглой бессонницы. И наблюдает она звезды и прон-
зает взором мрак, и растаяла она от дум и от истощения, и долог рассказ
о ее положении, и нет ей помощника, кроме слез".
И она написала такие стихи:
"Если заворкует голубь утром в ветвях густых,
Шевелится уж во сне убийца - тоска моя.
И только вздохнет, тоскуя, страстно стремящийся
К любимым, уже сильней становится грусть моя"
На страсть я тем сетую, в ком нет ко мне милости.
Как часто душа и плоть любовью разлучены!"
А затем глаза ее пролили слезы, и она написала такое двустишие:
"Любовь извела тоской в разлуки день тело мне:
Когда разлучились мы - расстался мой глаз со сном.
Я телом так худ, что хоть и муж я, но видеть ты
Едва ли могла б меня, не слыша речей моих".
И она пролила из глаз слезы и затем написала внизу квитка: "Это
письмо от той, кто вдали от близких и родных, от опечаленной сердцем и
душой Нузхат-аз-Заман. А потом она свернула свиток и подала его купцу, и
тот взял его и поцеловал, и, узнав, что в нем написано, он обрадовался и
воскликнул: "Да будет превознесен тот, кто придал тебе образ..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Пятьдесят девятая
Когда же настала пятьдесят девятая ночь, она сказала: "Дошло до меня,
о счастливый царь, что Нузхат-аз-Заман написала письмо и подала его куп-
цу, а тот взял его и прочел и, узнав его содержание, воскликнул: "Да бу-
дет превознесен тот, кто придаст тебе образ!"
И он стал оказывать ей еще большее уважение и целый день был с нею
ласков; когда же приблизилась ночь, он пошел на рынок, принес кое-чего и
накормил девушку, а потом он пошел с нею в баню и, приведя к ней банщи-
цу, сказал: "Когда кончишь мыть ей голову, одень ее в одежды и пришли
сказать мне об этом". И банщица отвечала:
"Слушаю и повинуюсь!" А купец принес девушке кушаний и плодов и све-
чей и поставил все эта на скамейку в бане, и, когда банщица кончила мыть
девушку, она надела на нее одежду, и Нузхат-аз-Заман вышла из бани и се-
ла на скамейку в предбаннике, а банщица послала уведомить ее. И Нуз-
хат-аз-Заман выйдя, увидала, что столик с едой уже подан, и они с банщи-
цей поели плодов и кушаний, а остаток отдали рабочему в бане и сторожу.
Потом девушка проспала до утра, а купец переночевал в стороне от нее, в
другом месте. А проснувшись, он разбудил Нузхат-аз-Заман и принес ей
тонкую рубашку. И он взял головной платок в тысячу динаров и вышитое
платье из турецких одежд, и сапожки, расшитые червонным золотом и уни-
занные жемчугом и драгоценными камнями, а в уши девушки он вдел золотые
кольца в тысячу динаров, украшенные жемчугом. Он надел ей на шею, между
грудями, золотое ожерелье, и цепь из амбры, спускающуюся ниже груди, до
пупка, а на этой цепи было десять шариков и девять полумесяцев, и посре-
дине каждого полумесяца был оправленный рубин. И эта цепь стоила три ты-
сячи динаров, а каждый шар - двадцать тысяч дирхемов, и вся одежда, в
которую купец облачил девушку, обошлась в большие деньги.
И, одев ее, купец приказал ей украситься, и она убралась в лучшие ук-
рашения, и опустила на глаза покрывало, и пошла, а купец пошел впереди
нее, и когда люди увидали ее, они были ошеломлены ее красотой и говори-
ли: "Благословен Аллах, лучший из творцов! Счастье тому, у кого эта де-
вушка". И купец шел, а Нузхат-аз-Заман шла сзади, пока он не вошел к
султану Шарр-Кану, а войдя к нему, он поцеловал землю меж его рук и ска-
зал: "О счастливый царь, я привел тебе в подарок девушку, диковинную по
качествам, которой нет равных в наше время; она обладает и прелестью и
милостью!" - "Дай мне увидеть ее воочию", - сказал царь. И купец вышел и
привел девушку, и она шла за ним, пока он не поставил ее перед царем
Шарр-Каном.
И когда тот увидел ее, кровь устремилась к родной крови, хотя Нуз-
хат-аз-Заман покинула его, когда была маленькой и он не видал ее; только
через некоторое время после ее рождения он услышал, что у него есть
сестра, по имени Нузхат-аз-Заман, и брат, по имени Дау-аль-Макан, и воз-
ненавидел их обоих, боясь, что они отнимут у него царство. Вот почему он
мало знал о них. А купец, подведя к нему девушку, сказал: "О царь време-
ни, она чудо красоты и прелести, так что нет ей соперниц в ее время, и
при этом она знает все пауки, и светские, и гражданские, и точные". -
"Возьми за нее столько, за сколько ты ее купил, и оставь ее, и иди своей
дорогой", - сказал царь купцу. И тот ответил: "Слушаю и повинуюсь, но
напиши указ, чтобы мне никогда не платить десятины с моих товаров". - "Я
сделаю это прежде всего, - молвил царь, - но скажи мне, сколько ты отве-
сил в уплату за нее?" - "Я отвесил за нее сто тысяч динаров и надел на
нее одежд на сто тысяч динаров", - ответил купец. И, услышав это, царь
сказал: "Я дам тебе за нее больше этого""
И затем он позвал своего казначея и сказал ему: "Дай этому купцу
триста двадцать тысяч динаров, - пусть ему будет сто двадцать тысяч ди-
наров прибыли". А потом султан Шарр-Кан призвал четырех судей и вручил
купцу деньги в их присутствии, а судьям он сказал: "Беру вас в свидете-
ли, что я освободил эту невольницу и желаю взять ее в жены". И судьи
составили свидетельство об ее освобождении, а потом они написали ее
брачную запись, и царь бросал на головы присутствующих золото во мно-
жестве, и слуги и евнухи подбирали деньги, которые царь кидал им.
А после этого царь Шарр-Кан велел написать купцу указ, вручив ему
сначала деньги, и написал постановление на вечные времена, чтобы ему ни-
когда не платить со своей торговли ни десятины, ни пошлины, и чтобы ник-
то во всем царстве не причинил ему зла. И затем он велел дать ему вели-
колепную одежду..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Ночь, дополняющая до шестидесяти
Когда же настала ночь, дополняющая до шестидесяти, она сказала: "Дош-
ло до меня, о счастливый царь, что царь Шарр-Кан приказал написать купцу
указ, вручив ему сначала деньги, и написал постановление на вечные вре-
мена, чтобы ему не платить со своей торговли десятины и чтобы никто в
царстве не причинил ему зла, и велел дать ему великолепную одежду. И все
ушли, и у него остались только судьи и купец. И Шарр-Кан сказал судьям:
"Я хочу, чтобы вы послушали речи этой девушки, указывающие на ее образо-
ванность и знания и осведомленность во всем, о чем говорил этот купец, и
проверили истинность его слов". - "Это не плохо", - ответили судьи. И
царь велел опустить занавес, чтобы закрыть себя и тех, кто был с ним, от
девушки и сопровождающих, и все женщины, бывшие с девушкой за занавесом,
начали поздравлять ее и целовать ей руки и ноги, узнав, что она стала
женой царя, а затем они принялись ходить вокруг нее и сняли с нее
платье, облегчив ее от тяжести одежд, и смотрели на ее красоту и пре-
лесть. И жены эмиров и везирей прослышали, что царь ШаррКан купил не-
вольницу, которой нет равной по красоте, знанию и мудрости и искусству
считать и что она объяла все пауки, и царь отвесил в уплату за нее трис-
та двадцать тысяч динаров.
И он освободил ее и написал свой брачный договор с ней, и призвал че-
тырех судей для испытания девушки, чтобы она им ответила на то, о чем ее
спросят, вступив с всю в диспут.
И женщины отпросились у своих мужей и пошли во дворец, где была Нуз-
хат-аз-Заман и, войдя к ней, они увидели, что евнухи стоят перед нею. И
когда Нузхат-азЗаман увидела жен эмиров, везирей и вельмож, которые вхо-
дили к ней, она поднялась на ноги и пошла им навстречу, а невольницы
встали сзади нее, и она встретила женщин словами: "Добро пожаловать!" -
и улыбнулась им в лицо, пленив их сердца, а затем она обещала им великие
блага, и рассадила их по местам, словно она воспитывалась вместе с ними.
И они удивились, как она умна и образованна при своей прелести и красо-
те, и говорили одна другой: "Это не невольница! Нет, это царевна, дочь
царя!"
И они сидели, возвеличивая ее сан, и говорили ей:
"О госпожа, наш город озарен тобою, и ты оказала почет нашей местнос-
ти и стране и родине и царству. И это горство - твое царство, и дворец -
твой дворец, и мы все - твои невольницы. Ради Аллаха, не лишай нас твоих
милостей и лицезрения твоей красоты!" И девушка поблагодарила их за это.
И при всем том занавеска была опущена, отделяя ее и женщин, бывших с
нею, от царя Шарр-Кана, четырех судей и купца, которые сидели рядом с
царем. И царь Шарр-Кан позвал ее и сказал: "О царица, великая в свое
гремя, этот купец приписывает тебе знания и образованность и утверждает,
что ты сведуща во всех науках, даже и щуке о звездах. Дай нам услышать
что-нибудь из того, о чем ты упоминала этому купцу, и изложи из этого
