Худеет тело, кончилось терпенье.
Твой взор сердца, как чарами, пленяет -
Мой ум далеко, а тоска так близко.
И если землю войском ты наполнишь,
Я все равно желанного достигну".
И когда Абриза услышала его слова, она заплакала сильным плачем и
воскликнула: "Горе тебе, о Гадбан! Разве до того дошла твоя сила, что ты
обращаешь ко мне такие речи! О дитя прелюбодеянья, о питомец непот-
ребства! Или ты считаешь, что люди все равны?" И, услышав он нее все
это, скверный раб разгневался, и глаза его покраснели, и, подойдя к ней,
он ударил ее мечом по шее и убил ее, и погнал ее коня, взяв сначала
деньги, и спас свою душу в горах. Вот что было с аль-Гадбаном.
Что же касается до царевны Абризы, то она родила дитя мужского пола,
подобное месяцу, и Марджана взяла ею, прибрала и положила рядом с ма-
терью, и дитя схватило ее соски, когда она была мертвая. И Марджана зак-
ричала великим криком, разорвала на себе одежды и посыпала прахом свою
голову и била себя по щекам, пока ид лице ее не выступила кровь, и она
кричала: "Увы, моя госпожа! О мое горе! Ты пала от руки черного раба,
который ничего не стоит, и при твоей то доблести!"
И она плакала, не переставая, и вдруг поднялась пыль и застлала края
неба, и эта пыль рассеялась, и из-за нее показалось большое войско. А
это войско было войском царя Хардуба, отца царевны Абризы. А причиною
этого Было то, что когда он услышал, что его дочь со своими девушками
убежала в Багдад и находится у царя Омара ибн ан-Нумана, он выступил со
своими людьми, чтобы разузнать о дочери у проезжих путешественников, ес-
ли от ее видели у царя Омара ибн ан-Нумана. И когда он выступил и уда-
лился от своего города на один день пути, он увидел вдали трех всадников
и направился к ним, что бы спросить их, откуда они едут, и узнать веет о
своей дочери (а он увидел вдали тех троих - свою дочь, ее невольницу и
раба аль-Гадбана, и направился к ним, чтобы расспросить их). И когда он
к ним направился, раб испугался за себя и убил Абризу и обратился в
бегство. А ее отец, приблизившись, увидел, что она убита и ее невольница
плачет над нею. И он бросился со своего коня и упал на землю, лишившись
сознания, и все бывшие с ним витязи, эмиры и везири спешились и тот час
же разбили шатры в горах и поставили царю Хардубу круглый шатер со сво-
дом, и вельможи царства встали снаружи этого шатра. А когда Марджана
увидела своего господина, она у знала его, и ее плач усилился, а царь,
очнувшись от обморока, спросил ее, как было дело. И она рассказала ему
всю историю.
"Тот, кто убил твою дочь, - черный раб из рабов Омара ибн ан-Нумана",
- сказала она и рассказала, что сделал царь Омар ибн ан-Нуман с его до-
черью.
И когда царь Хардуб услышал это, мир стал черен перед лицом ею, и он
горько заплакал, а потом он велел подать носилки и понес на них свою
дочь и отправился в Кайсарию, и ее внесли во дворец.
А затем царь Хардуб вошел к своей матери Зат-ад-Давахи и сказал ей:
"Так-то поступают мусульмане с моей дочерью! Царь Омар ибн ан-Нуман бе-
рет ее невинность силой, а после того ее убивает черный раб из его ра-
бов! Клянусь мессией, мы непременно должны отомстить ему за мою дочь, и
я сниму позор с моей чести, а не то я убью себя своей рукой".
И он горько заплакал, а его мать Зат-ад-Давахи сказала ему: "Никто не
убил твою дочь, кроме Марджаны. Она втайне ее ненавидела. Не печалься о
том, чтобы нам отомстить за нее. Клянусь мессией, я не отступлюсь от ца-
ря Омара ибн ан-Нумана, прежде чем не убью его и его детой. И поистине,
я сделаю с ним дело, на которое бессильны хитрецы и храбрые. О нем будут
рассказывать рассказчики во всех концах и во всех местах! Но тебе должно
следовать моему приказу во всем, что я тебе скажу, ибо тот, кто твердо
решился, достигнет того, чего хочет". И царь ответил: "Клянусь мессией,
я никогда не буду перечить тебе в том, что ты скажешь!" И она сказала:
"Приведи ко мне невольниц высокогрудых, невинных и приведи мне мудрецов
нашего времени! И пусть они учат их мудрости и вежеству с царями и
уменью вести беседу стихами, и говорят с ними о премудростях и наставле-
ниях. И мудрецы должны быть мусульманами, чтобы передать им рассказы о
древних арабах и истории халифов и повести о прежних владыках ислама. И
если мы проведем за этим четыре года, мы наверное достигнем желаемого.
Продли же терпенье и подожди, - ведь говорит кто-то из арабов: "Отомс-
тить спустя сорок лет - не долго". А мы, когда обучим этих девушек, дос-
тигнем от нашего врага чего захотим, ибо он предается любви, и невольниц
у него триста шестьдесят шесть, к которым прибавилась сотня твоих лучших
девушек, что были с покойницей, твоей дочерью. И когда невольницы обу-
чатся тому, о чем я тебе говорила, я возьму их с собой и уеду с ними".
И царь Хардуб, услышав слова своей матери Зат-адДавахи, обрадовался,
встал и поцеловал ее в голову, а потом он в ту же минуту послал путе-
шественников и посланцев в отдаленные страны, чтобы привести к нему му-
сульманских мудрецов. И они последовали его приказу и приехали в далекие
страны, и привезли ему мудрецов и ученых, которых он требовал. И когда
мудрецы предстали перед Хардубом, он оказал им крайнее уважение и одарил
их почетными платьями и назначил им выдачи и жалованье и обещал им
большие деньги, когда они обучат девушек. И затем он привел к ним деву-
шек..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Пятьдесят третья ночь
Когда же настала пятьдесят третья ночь, она сказала: "Дошло до меня,
о счастливый царь, что когда ученые и мудрецы явились к царю Хардубу, он
оказал им великий почет и, приведя к ним девушек, приказал обучить их
мудрости и вежеству и они последовали его приказу.
Бот что было с царем Хардубом. Что же касается царя Омара ибн ан-Ну-
мана, то, вернувшись с охоты и ловли и войдя во дворец, он стал искать
царевну Абризу, но не нашел ее, и никто не рассказал ему о ней и не ос-
ведомил его о том, что было. И ему стало от этого тяжело, и он восклик-
нул: "Как может быть, чтобы девушка вышла из дворца и никто о ней не
знал бы! Если таковы дела в моем царстве, то пользы от него нет, и нет в
нем устроителя. И я не выйду снова на охоту и ловлю, пока не пошлю людей
к воротам, чтобы охранять их!" И его печаль усилилась, и грудь у него
стеснилась из-за разлуки с царевной Абризой.
И пока все это было с ним, сын его Шарр-Кан прибыл из путешествия, и
отец осведомил его о случившемся и рассказал ему, что Абриза убежала,
когда он был на охоте и ловле. И Шарр-Кан огорчился великим огорчением.
А затем царь стал каждый день наведываться к своим детям и оказывать им
благоволение. И призвал мудрецов и ученых, чтобы они обучали его детей,
и назначил им выдачи. И когда Шарр-Кан увидел это, он пришел в великий
гнев и позавидовал брату и сестре, так что следы гнева показались на ли-
це его, и он непрестанно болел из-за этого. И в один день из дней отец
сказал ему: "Что это, я вижу, ты становишься все слабее телом и желтее
лицом?" И Шарр-Кан отвечал ему: "О батюшка, всякий раз, как я вижу, что
ты приближаешь к себе моего брата и сестру и оказываешь им милости, меня
охватывает зависть, и я боюсь, что зависть моя увеличится и я убью их, а
ты убьешь меня, когда я убью их. И болезнь моего тела и изменение цвета
лица из-за этого. Я хочу от твоей милости, чтобы ты дал мне крепость
вдали от других крепостей, где я и провел бы остаток моей жизни. Ведь
говорит сказавший поговорку: "Быть вдали от любимого лучше мне и прек-
раснее; не видит око - не грустит сердце". И он опустил голову к земле.
Когда царь Омар ибн ан-Нуман услышал его речи и понял причину его не-
мощи, он стал его уговаривать и сказал: "О сын мои, я согласен на это. В
моем царстве нет крепости больше Дамаска, и я отдаю ее тебе во власть от
сего часа".
И он призвал писцов в тот же час и минуту и приказал написать указ о
назначении своего сына Шарр-Кана правителем Дамаска Сирийского, и они
записали это, И Шарр-Кана снарядили, и он взял с собою везиря Дандана, и
отец его велел везирю управлять владениями Шарр-Кана и поручил ему вести
все его дела и пребывать подле него. А затем отец простился с ним, и
простились эмиры и вельможи царства, и Шарр-Кан двинулся со своим войс-
ком и прибыл в Дамаск. И когда он достиг города, жители забили в литавры
и затрубили в трубы, и город окрасили и встретили Шарр-Кана большим
шествием, где вельможи правой стороны шли справа, а вельможи левой сто-
роны - слева.
Вот что было с Шарр-Каном. Что же касается до его родителя, Одыра ибн
ан-Нумана, то после отбытия его сына и Шарр-Кана мудрецы пришли к нему и
сказали: "О властитель наш, твои дети изучили науку и в совершенстве ос-
воили мудрость, вежество и правила обхождения". Царь возрадовался вели-
кой радостью и пожаловал мудрецов. И он увидел, что Дау-аль-Макан вырос
и стал большой, и садился на коня и достиг возраста четырнадцати лет. Он
рос, занятый делами веры и благочестия, и любил бедняков и людей науки и
знатоков Корана. И жители Багдада полюбили его, мужчины и женщины. И вот
однажды через Багдад проходил иракский караван с носилками [109], чтобы
совершить паломничество и посетить могилу пророка, - да благословит его
Аллах и да приветствует! И когда Дау-аль-Макан увидел шествие, сопровож-
давшее носилки, ему захотелось совершить паломничество. И он вошел к
своему отцу и сказал: "Я пришел к тебе, чтобы попросить разрешения отп-
равиться в паломничество". Но отец запретил ему это и сказал: "Подожди
до следующего года, мы отправимся с тобою".
И, убедившись, что это дело затягивается, Дау-аль-Макан вошел к своей
сестре Нузхаг-аз-Заман и увидел ее стоящей на молитве, и, когда она со-
вершила молитву, он сказал ей: "Меня убивает желание отправиться в па-
ломничество к священному дому Аллаха и посетить могилу пророка, - молит-
ва над ним и привет! Я спросил у отца позволения, но он запретил мне
это, и я намерен взять немного денег и уйти в паломничество тайно, не
осведомляя об этом отца". - "Заклинаю тебя Аллахом, - вое кликнула его
сестра, - возьми меня с собою! Не лишай меня посещения могилы пророка -
да благословит его Аллах и да приветствует!" И Дау-аль-Макан сказал ей:
"Когда спустится мрак, выходи отсюда и не говори об этом никому".
И когда наступила полночь, Нузхат-аз-Заман встала, взяла немного де-
нег и, надев мужскою одежду (а она достигла того же возраста, что и
Дау-аль-Макан), прошла, не останавливаясь, до ворот дворца и увидала,
что ее брат Дау-аль-Макан уже снарядил верблюдов, и он сел и посадил ее,
и они поехали ночью и смешались с караваном и ехали до тех пор, пока не
оказались посреди иракского каравана. И они непрерывно двигались (а Ал-
лах начертал им благополучие), пока не вступили в Мекку Почи таемую и
остановились на горе Арафат [110], и совершили обряды паломничества, и за-
тем пошли посетить могилу пророка [111], - да благословит его Аллах и да
привествует, - и посетили ее.
А после этого они хотели возвратиться с паломниками в свою страну, и
Дау-аль Макан сказал сестре: "Сестрица, мне хочется посетить Иерусалим и
друга Аллаха, Ибрахима [112], да будет с ним мир!" - "И мне также", - от-
вечала она, и они согласились на этом.
И Дау-аль Макан вышел и нанял себе и ей верблюдов в караване иеруса-
лимлян, и они снарядились и отправились с караваном. И в ту же ночь на
сестру его напала горячка с ознобом, и она захворала, а потом поправи-
лась, и он тоже захворал. И Нузхат-аз-Заман ухаживала за ним во время
его болезни. И они шли непрерывно, пока не вступили в Иерусалим, и бо-
лезнь Дау-аль-Макана усилилась, и слабость его увеличилась. И они оста-
новились там в хане и наняли себе помещение, где и расположились, а не-
дуг Дау-аль-Макана становился все сильнее, так что истомил его, и он ис-
