не видели и не знаем, что у него есть сын". И твое имущество возьмут
власти, а твой сын будет лишен всего. И дочку я тоже хочу показать лю-
дям, - может быть, ктонибудь, ей равный, посватается к ней, и мы выдадим
ее замуж и порадуемся на нее". - "Это от страха людского глаза", - ска-
зал купец..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Девятьсот шестьдесят четвертая ночь
Когда же настала девятьсот шестьдесят четвертая ночь, она сказала:
"Дошло до меня, о счастливый царь, что когда жена купца сказала ему эти
слова, он ответил ей: "Это от страха людского глаза, так как я люблю мо-
их детей, а любящий сильно ревнив, и отличился тот, кто сказал:
Ревную тебя к себе самому, и к взорам
Моим, и к тебе, и к бегу часов, и к месту.
Когда б тебя вложил я в мои очи,
Вовек мне близость бы не надоела.
И если б каждый день мы были вместе,
До воскресенья дня, - мне было б мало".
И жена его сказала ему: "Положись на Аллаха! Не будет беды с тем, ко-
го хранит Аллах! Возьми его с собой сегодня в лавку". И она одела
мальчика в платье из роскошнейших одежд, и он стал искушением для взира-
ющих и огорчением для сердец влюбленных. И отец взял его с собой и отп-
равился с ним на рынок. И всякий, кто видел мальчика, пленялся им, и
подходил к нему, и целовал ему руку, и приветствовал его. А его отец ру-
гал людей за то, что они шли за ним следом, чтобы поглядеть на его сына.
И некоторые люди говорили: "Это" солнце взошло и засияло на рынке". А
другие говорили: "Место восхода луны - в такой-то стороне". Другие же
говорили: "Появился серп луны праздника над рабами Аллаха" [669]. И все
они намекали на мальчика словами и желали ему блага, и его отца охватил
стыд из-за слов людей, но он не мог никому из них запретить говорить и
стал ругать мать Камар-аз-Замана и проклинать ее, так как это она была
причиной выхода мальчика.
И отец Камар-аз-Замана обернулся и увидел, что люди толпятся за ним и
перед ним, когда он идет. И наконец они дошли до лавки, и Абд-ар-Рахман
отпер лавку, и сел, и посадил перед собой своего сына. И, посмотрев на
людей, он увидел, что они запрудили дорогу, и всякий, кто проходил мимо,
вперед или назад, останавливался перед лавкой, и смотрел на это красивое
лицо, и не мог от него оторваться. И все люди, мужчины и женщины, были
согласны в этом и произносили слова сказавшего:
"Ты создал красоты, чтоб нас испытать,
И нам ты сказал: "О рабы, меня бойтесь!"
Прекрасен ты сам и прекрасное любишь -
Твоим ли рабам да в меня не влюбиться?"
И когда купец Абд-ар-Рахман увидел, что люди толпятся вокруг его сы-
на, и мужчины и женщины стоят рядами, уставившись на мальчика, он сму-
тился до крайности и впал в недоумение, не зная, что делать. И не успел
он опомниться, как подошел к нему, со стороны рынка, дервиш из странни-
ков, на котором было облачение праведных рабов Аллаха, и приблизился к
мальчику и начал произносить стихи и проливать обильные слезы. И, уви-
дев, что Камар-аз-Заман сидит, подобный ветви ивы, растущей на куче шаф-
рана, он пролил слезы из глаз и произнес такие два стиха:
"Увидел я трость на куче камня.
Как месяц она, когда он блещет.
"Как имя?" - спросил. Он молвил: "Лу-лу".
Я крикнул: "Мне! Мне!" Он молвил: "Нет! Нет!" [670]
И затем дервиш стал не спеша подходить, поглаживая рукой свои седины.
И толпа расступилась из почтения к нему, и когда он увидел мальчика, его
ум и взор были ошеломлены, и к нему подошли слова сказавшего:
И вот красавец этот где то раз стоял,
В лице его светился месяц праздника,
И вдруг к нему почтенный подошел старик -
Походкою неспешной он нарочно шел,
На нем следы виднелись строгой жизни.
Прошел ночей и дней он испытанья, запретное узнал и то, что можно.
И женщин и мужчин любил он страстно,
И тонким сделался, как зубочистка
Костями стал он, что покрыты кожей.
В искусстве этом был он истым персом,
И старец юношей ему казался,
В любви же к женщинам он был узритом,
Но в отраслях обеих был он сведущ.
И Зейнаб или Зейд - не различал он.
Любил красавиц он, любил их страстно,
Рыдал в кочевье, плакал над следами,
Сочтешь его, охваченного страстью,
Ты веткой, что качается от ветра.
Ведь твердость свойственна одним лишь скалам.
В искусстве страсти опытен был старец,
Внимателен и зорок в этом деле.
И трудное и легкое прошел он,
С оленем и с газелью обнимался.
Любя седых и безбородых равно.
И дервиш подошел к мальчику и подал ему стебель базилика. И отец
мальчика положил руку в карман и, вынув несколько дирхемов, сказал:
"Возьми свою долю, о дервиш, и уходи своей дорогой".
И дервиш взял у него дирхемы, и сел на скамью в лавке, перед мальчи-
ком, и начал смотреть на него и плакать, испуская непрерывные вздохи, и
слезы его были точно полноводные ручьи, и люди смотрели на него и пори-
цали его, и одни говорили: "Все дервиши развратники". А другие говорили:
"У этого дервиша от любви к мальчику в сердце пожар".
Что же касается до его отца, то, когда он увидел эти обстоятельства,
он встал и сказал: "Выходи, о дитя мое, мы запрем лавку и уйдем домой.
Не подобает нам в сегодняшний день покупать и продавать. Аллах великий
пусть воздаст твоей матери за то, что она с нами сделала. Это она была
причиной всего этого. О дервиш, - сказал он потом, - выходи, я запру
лавку".
И дервиш вышел, и купец запер лавку, и взял своего сына, и пошел. И
дервиш следовал за ним, вместе с людьми, пока они не дошли до дому, и
мальчик вошел в дом, и купец обернулся к дервишу и спросил его: "Что ты
хочешь, о дервиш, и почему это, я вижу, ты плачешь?" -
"О господин, - сказал дервиш, - я хочу быть "твоим гостем сегодня ве-
чером. Ведь гость - гость великого Аллаха". - "Добро пожаловать гостю
Аллаха, - сказал купец, - входи, о дервиш..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Девятьсот шестьдесят пятая ночь
Когда же настала девятьсот шестьдесят пятая ночь, она сказала: "Дошло
до меня, о счастливый царь, что когда дервиш сказал купцу, отцу Ка-
мар-аз-Замана: "Я гость Аллаха", купец ответил ему: "Добро пожаловать
гостю Аллаха! Входи, о дервиш". А про себя купец сказал: "Если этот дер-
виш влюбился в мальчика и потребует от него мерзости, я обязательно убью
его сегодня ночью и скрою его могилу, а если в нем нет разврата, то
пусть гость съест свою долю".
И потом он ввел дервиша и Камар-аз-Замана в одну комнату и сказал по-
тихоньку Камар-аз-Заману: "О дитя мое, садись рядом с дервишем и подраз-
ни его и поиграй с ним, после того как я от вас выйду. И если он потре-
бует от тебя дурного, я буду смотреть на вас из окна, которое выходит в
эту комнату, и спущусь к нему и убью его".
И когда дервиш остался с мальчиком один в комнате и тот сел рядом с
дервишем, дервиш стал смотреть на него, и вздыхать, и плакать. И когда
мальчик заговаривал с ним, он отвечал ему мягко, а сам дрожал и огляды-
вался на мальчика, вздыхая и плача. И пришло время ужина, и дервиш стал
есть, и глаза его были устремлены на мальчика и не переставали плакать.
И когда прошла четверть ночи, и кончилась беседа, и пришло время спать,
отец мальчика сказал: "О дитя мое, постарайся сам служить твоему дяде
дервишу и не перечь ему", - и хотел выйти. Но дервиш сказал ему: "О гос-
подин мой, возьми своего сына с собой или спи с нами". - "Нет, - сказал
купец, - вот мой сын - он будет спать с тобой. Может быть, твоя душа че-
го-нибудь захочет, и тогда мой сын исполнит твою нужду и будет тебе слу-
жить".
И он вышел, и оставил их, и сел в другой комнате, где было окно, вы-
ходившее в комнату тех двоих, и вот что было с купцом.
Что же касается мальчика, то он подошел к дервишу и стал его распа-
лять и предлагать ему себя. И дервиш рассердился и сказал: "Что это та-
кое за слова, о дитя мое! Прибегаю к Аллаху от сатаны, битого камнями! О
боже мой, это осуждается и неугодно тебе! Удались от меня, о дитя мое!"
И дервиш поднялся со своего места и сел далеко от мальчика, но тот пос-
ледовал за ним, и бросился ему на грудь и сказал: "Почему, о дервиш, ты
лишаешь себя услады близости со мной, когда мое сердце тебя любит?" И
гнев дервиша усилился, и он воскликнул: "Если ты не отступишься от меня,
я позову твоего отца и расскажу ему о твоем деле". - "Мой отец, - сказал
мальчик, - знает, что я такой, и невозможно, чтобы он помешал мне. Зале-
чи же мое сердце! Почему ты от меня отказываешься? Разве я тебе не нрав-
люсь?" - "Клянусь Аллахом, о дитя мое, - сказал дервиш, - я не сделаю
этого, даже если буду изранен острыми мечами!"
И он произнес слова поэта:
"Мое сердце прекрасных любит, и женщин
И мужчин, и не буду я в этом медлить.
Нет, и в полдень увижу их и под утро,
Сыном Лота, иль блудником я не буду".
И он заплакал и сказал мальчику: "Встань, открой мне дверь, и я уйду
своей дорогой. Не буду я больше спать в этом месте!" И он поднялся на
ноги, но мальчик уцепился за него и стал говорить: "Посмотри, как сияет
мое лицо, как красны мои щеки и мягки мои члены и нежны мои губы".
И потом он обнажил ногу, приводящую в смущение вино и кравчего, и
посмотрел на дервиша взором, обессиливающим волшебников и колдунов, и
был он редкостно красив и мягок в своей изнеженности, как сказал о нем
кто-то из сказавших:
Мне не забыть, как он поднялся, обнажив
Нарочно ногу, блестящую, как жемчуг.
Не дивитесь же, что настал уж день воскресенья - в
В день воскресенья обнажатся ноги [671].
И потом юноша показал ему свою грудь и сказал: "Посмотри на мои соски
- они прекраснее сосков девушки, а моя слюна слаще растительного сахара.
Брось благочестие и воздержание и избавь рас от богомольности и набож-
ности! Воспользуйся моей близостью и насладись моей красотой. Не бойся
ничего совершенно - ты в безопасности от дурного. Оставь равнодушие -
скверное это свойство?"
И он стал ему показывать и открывать то, что было скрыто из его пре-
лестей, и ослаблять поводья его ума своими движениями, а дервиш отвора-
чивал лицо и говорил: "Прибегаю к Аллаху! Стыдись, о дитя мое! Это дело
запретное, и я не сделаю его даже во сне!" И мальчик стал настаивать, и
дервиш вырвался от него и, обратившись к кыбле, начал молиться; и
мальчик, увидев, что он молится, оставил его. И дервиш совершил молитву
в два раката и произнес возглас приветствия, и тогда мальчик хотел по-
дойти к нему, но дервиш начал молиться второй раз и совершил молитву в
два раката, и сделал это в третий раз, и в четвертый, и в пятый. И
мальчик сказал ему: "Что это за молитва! Разве ты хочешь взлететь к об-
лакам? Ты погубил нам веселье, простояв всю ночь в михрабе".
И затем мальчик бросился к дервишу и начал целовать его меж глаз, и
дервиш сказал ему: "О дитя мое, прогони от себя шайтана и соблюдай пови-
новение всемилостивому!" Но мальчик воскликнул: "Если ты не сделаешь то-
го, что я хочу, я позову отца и скажу ему: дервиш хочет со мной сделать
мерзость, - и он войдет к тебе и побьет тебя так, что сломает кости под
твоим мясом".
А отец его при всем этом смотрел глазами и слушал ушами, и он уверил-
ся в том, что в дервише нет разврата, и сказал себе: "Если бы этот дер-
виш был развращен, он бы не стал терпеть всей этой тяготы".
А мальчик все пробовал соблазнять дервиша, и всякий раз, как тот хо-
тел начать молитву, прерывал ее, так что дервиш рассердился на мальчика
до крайности и стал с ним груб и побил его. И мальчик заплакал, и его
отец вошел к нему, и вытер ему слезы, и, успокоив его, сказал дервишу:
"О, брат мой, раз ты такой, чего же ты плакал и горевал, когда увидел
моего сына? Есть ли для этого какая-нибудь причина?" - "Да", - сказал
дервиш. И купец молвил: "Когда я увидел, что ты плачешь при виде мальчи-
