них занавеску. И когда оманец поднял занавеску перед портиком, его ум
был ошеломлен обилием денег. "О Абу-ль-Хасан, - спросил халиф, - какие
деньги больше - эти или те, которые тебя миновали за кружок с заклинани-
ями?" - "Нет, эти, о повелитель правоверных, больше во много раз", -
сказал оманец, и ар-Рашид молвил: "Засвидетельствуйте, о присутствующие,
что я подарил эти деньги юноше".
И оманец поцеловал землю меж рук ар-Рашида, и устыдился, и заплакал
от сильной радости, и когда он заплакал, слезы потекли из его глаз по
щекам, и кровь возвратилась на свое место, и стало его лицо, как луна в
ночь ее полноты. И халиф воскликнул: "Нет бога, кроме Аллаха! Хвала то-
му, кто изменяет одно положение на другое, а сам вечен и не изменяется!"
И затем он велел принести зеркало и показал оманцу его лицо. И, увидев
свое лицо, оманец пал ниц, благодаря Аллаха великого. А потом халиф при-
казал отнести к нему эти деньги и попросил оманца не порывать с ним бли-
зости для застольной беседы, и оманец посещал его, пока халиф не был
взят к милости Аллаха великого. Да будет же хвала тому, кто не умирает,
властителю видимого и невидимого царства!
Рассказ о Ибрахиме и Джамиле
Рассказывают также, о счастливый царь, что у аль-Хасыба, правителя
Египта, рос сын, лучше которого не бывало, и от страха за него аль-Хасыб
позволял ему выходить только на пятничную молитву. И он проезжал, после
окончания пятничной молитвы, мимо одного старого человека, у которого
было много книг. И, сойдя со своего коня, мальчик сел подле старца, и
стал ворочать книги и разглядывать их, и увидел в одной из них изображе-
ние женщины, лучше которой не было видано на лице земли и которое только
лишь не говорило. И эта женщина похитила разум мальчика и ошеломила его
ум, и он сказал старцу: "О старец, продай мне это изображение!" И старец
поцеловал перед ним землю и сказал: "О господин мой - бесплатно". И юно-
ша дал ему сто динаров и взял книгу, в которой бло это изображение. И он
стал смотреть на него, и плакал ночью и днем, и отказался от еды, питья
и сна, и говорил в душе: "О, если бы я спросил книжника про творца этого
изображения - кто он такой? Он, может быть, рассказал мне, и если бы об-
ладательница этого облика была в живых, я бы добрался до нее. А если это
простая картинка, я бы оставил увлечение ею и не мучил бы себя вещью, у
которой нет истинной сущности..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Девятьсот пятьдесят третья ночь
Когда же настала девятьсот пятьдесят третья ночь, она сказала: "Дошло
до меня, о счастливый царь, что юноша говорил в душе: "Если бы я спросил
книжника, кто творец этого изображения, он, может быть, мне рассказал, и
если это простая картинка, я бы оставил увлечение ею и не мучил бы себя
вещью, у которой нет истинной сущности".
И когда настал день пятницы, юноша прошел мимо книжника, и тот под-
нялся перед ним на ноги, и юноша сказал: "О дядюшка, расскажи мне, кто
сделал это изображение?" И книжник ответил: "О господин мой, его сделал
человек из жителей Багдада по имени Абу-льКасим ас-Сандалани, живущий в
квартале, называемом аль-Карх, и я не знаю, чье это изображение".
И юноша ушел от него и не осведомил о своем положении никого из жите-
лей царства, и не совершил пятничную молитву и вернулся домой, а потом
он взял мешок и наполнил его драгоценными камнями и золотом (а цена кам-
ней была тридцать тысяч динаров) и, дождавшись утра, вышел, не уведомляя
никого. И он настиг караван, и увидел одного бедуина, и сказал ему: "О
дядюшка, сколько между мной и Багдадом?" И бедуин ответил: "О дитя мое,
где ты, а где Багдад? Между тобой и Багдадом два месяца пути". - "О дя-
дюшка, - сказал мальчик, - если ты доставишь меня в Багдад, я дам тебе
сто динаров и коня, который подо мной, и ему цена тысяча динаров". -
"Аллах в том, что мы говорим, поручитель! - воскликнул бедуин, - и ты
остановишься этой ночью только у меня!"
И юноша согласился с его словами и переночевал у него, а когда заб-
листала заря, бедуин взял его и быстро поехал с ним по ближней дороге,
желая получить коня, которого обещал ему юноша. И они шли до тех пор,
пока не достигли стен Багдада.
"Хвала Аллаху за благополучие, о господин мой, вот Багдад", - сказал
бедуин. И юноша обрадовался сильной радостью, и, сойдя с коня, отдал его
бедуину, вместе с сотней динаров, а затем он взял мешок и пошел, спраши-
вая, где квартал аль-Карх и где место купцов. И судьба привела его к
улице, где было десять домиков - пять напротив пяти, и в начале улицы
были ворота с двумя створами и с серебряным кольцом, а в воротах стояли
две мраморные скамьи, устланные наилучшими коврами, и на одной из них
сидел человек, почтенный и прекрасный видом и одетый в роскошные одежды,
и перед ним стояли пять невольников, подобные луне. И когда юноша увидел
это, он узнал приметы, о которых упоминал ему книжник, и приветствовал
этого человека, и тот возвратил ему приветствие и сказал: "Добро пожало-
вать!" И посадил его, и стал спрашивать, каковы его обстоятельства. И
юноша сказал: "Я человек иноземный и хочу, чтобы ты по своей милости
присмотрел мне на этой улице дом, и я бы жил в нем".
И человек закричал и сказал: "Эй, Газала!" И к нему вышла невольница
и сказала: "Я здесь, о господин!" И человек молвил: "Возьми с собой нес-
колько слуг и ступай в такой-то дом. Почистите его и устелите коврами и
поставьте туда все, что нужно из посуды и прочего для этого юноши, кра-
сивого видом".
И девушка вышла и сделала так, как ей приказал этот человек, а старец
взял юношу и показал ему дом, и юноша сказал: "О господин, какова плата
за этот дом?" - "О ясноликий, - ответил старец, - я не возьму с тебя
платы, пока ты будешь в нем". И юноша поблагодарил его за это.
А затем старец позвал другую невольницу, и вышла девушка, и старец
сказал ей: "Подай шахматы". И девушка принесла их, и старец сказал юно-
ше: "Сыграешь ты со мной?" - "Хорошо", - сказал юноша. И старик сыграл с
ним несколько раз, и юноша его обыгрывал. "Ты отличился, о юноша, - ска-
зал старец, - и твои свойства совершенны. Клянусь Аллахом, нет в Багдаде
того, кто меня обыгрывает, а ты меня обыграл".
А затем, после того как приготовили дом и положили в нем ковры и все,
что нужно, старец отдал юноше ключи и сказал: "О господин, не войдешь ли
ты в мой дом и не поешь ля моего хлеба? Ты окажешь нам почет". И юноша
согласился на это и пошел со старцем, и когда они достигли дома, юноша
увидел красивый и прекрасный дом, украшенный золотом, и там были всякие
изображения, и были в этом доме разные ковры и вещи, для описания кото-
рых слаб язык. И старец пожелал юноше долгой жизни и велел принести еду,
и принесли столик, сделанный в Сана йеменской, и поставили его, и потом
принесли кушанье - дико" винные блюда, роскошнее и слаще которых не най-
ти.
И юноша ел, пока не насытился, и затем он вымыл руки и стал разгляды-
вать дом и ковры, а потом он обернулся, ища мешок, который был с ним, и
не увидел его и ввскликнул: "Нет мощи и силы, кроме как у Аллаха высоко-
го, великого!" Я съел кусочек, стоящий дирхем или два дирхема, и пропал
у меня мешок, в котором было тридцать тысяч динаров! Но я прошу помощи у
Аллаха". И потом он умолк и не мог говорить..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Девятьсот пятьдесят четвертая ночь
Когда же настала девятьсот пятьдесят четвертая ночь, она сказала:
"Дошло до меня, о счастливый царь, что когда юноша увидал, что мешок
пропал, его охватила великая забота, и он умолк и не мог говорить. И
старец придвинул шахматы и спросил юношу: "Сыграешь ли ты со мной?" И
тот сказал: "Да". И стал играть, и старец обыграл его. "Ты отличился", -
сказал юноша и бросил играть и встал, и старец спросил его: "Что с то-
бой, о юноша?" И юноша оказал: "Я хочу мешок". И тогда старец поднялся,
и вынул мешок, и сказал: "Вот он, о господин мой! Не вернешься ли ты к
игре со мной?" - "Хорошо", - сказал юноша.
И старец стал с ним играть, и юноша обыграл его, и тогда этот человек
воскликнул: "Когда твои мысли были заняты мешком, я тебя обыграл, но
когда я принес его тебе, ты обыграл меня. О дитя мое, - сказал он ему
потом, - расскажи мне, из какой ты страны". - "Из Египта", - ответил
юноша. И старец спросил: "А какова причина твоего прибытия в Багдад?"
И юноша вынул изображение и сказал: "Знай, о дядюшка, что я сын
аль-Хасыба, правителя Египта, и я увидел это изображение у одного книж-
ника, и оно похитило мой разум. И я спросил, кто его сделал, и мне ска-
зали: "Его сделал человек в квартале аль-Карх по имени Абу-ль-Касим
ас-Сандалани на улице, называемой улица Шафрана". И я взял с собой нем-
ного денег и пришел один, и никто не знает о моем состоянии. И я хочу,
чтобы, в довершение твоей милости, ты указал мне на него, и я бы спросил
его, почему он нарисовал этот образ и чей это образ. И чего бы он ни за-
хотел от меня, я ему дам". - "Клянусь Аллахом, о сын мой, - сказал ста-
рец, - это я Абу-ль-Касим ас-Сандалани. И это удивительное дело, как
судьбы привели тебя ко мне!"
И юноша, услышав слова Абу-ль-Касима, поднялся, и обнял его, и поце-
ловал ему голову и руки, и воскликнул: "Заклинаю тебя Аллахом, расскажи
мне, чей это образ!" И старец ответил: "Слушаю и повинуюсь!" И затем он
поднялся, и, открыв чулан, вынул оттуда множество книг, в которых он на-
рисовал этот образ, и сказал: "Знай, о дитя мое, что обладательница это-
го образа - дочь моего дяди. Она находится в Басре, и се отец - прави-
тель Басры, по имени Абу-ль-Лейс, а ее зовут Джамила, и нет на лице зем-
ли прекраснее ее. Но она не охоча до мужчин и не может слышать упомина-
ния о мужчине в своих покоях. Я пошел к моему дяде, чтобы он женил меня
на ней, и не пожалел для него денег, но он не согласился на это. И когда
его дочь об этом узнала, она разгневалась и послала мне разные слова и,
между прочим, сказала: "Если у тебя есть разум, не оставайся в этом го-
роде, а иначе ты погибнешь, и грех будет на твоей же шее". Она - жесто-
косердая из жестокосердых. И я вышел из Басры с разбитым сердцем, и сде-
лал это изображение в книгах, и рассеял их по разным странам, надеясь,
что, может быть, изображение попадет в руки юноши, прекрасного лицом,
как ты, и он ухитрится проникнуть к ней, и, может быть, она его полюбит.
А я возьму с него обещание, что, когда он ею овладеет, он покажет мне ее
- хотя бы на один взгляд издали".
И когда Ибрахим ибн аль-Хасыб услышал слова старца, он опустил на не-
которое время голову, размышляя, и ас-Сандалани сказал ему: "О дитя мое,
я не видел в Багдаде никого лучше тебя и думаю, что, когда девушка тебя
увидит, она тебя полюбит. Можешь ли ты, когда ты встретишься с нею и
захватишь ее, показать ее мне хотя бы на один взгляд издали?" - "Да", -
сказал юноша. И Абуль-Касим молвил: "Если дело обстоит так, оставайся у
меня, пока не уедешь". - "Я не могу оставаться на месте, - сказал юноша,
- в моем сердце от любви к ней великий огонь". - "Потерпи, - сказал
ас-Сандалани. - Я снаряжу тебе в три дня корабль, и ты поедешь на нем в
Басру".
И юноша подождал, пока Абу-ль-Касим снарядил ему корабль, и положил
на него все, что было нужно из еды, питья и прочего. И через три дня он
сказал юноше: "Снаряжайся в путь, я приготовил тебе корабль, в котором
все, что тебе нужно, и корабль принадлежит мне, а матросы - мои слуги, и
на корабле всего столько, что тебе хватит, пока ты не вернешься. И я
приказал матросам прислуживать тебе, пока ты благополучно не воро-
тишься".
И юноша поднялся, и пошел на корабль, и, простившись с Абу-ль-Каси-
мом, ехал, пока не достиг Басры.
И тогда он вынул сто динаров для матросов, но они сказали ему: "Мы
