ком виде?"
И я рассказал ему, что со мной случилось, и заплакал, и раздались ры-
данья невольницы из-за занавески, и хашимит со своими братьями горько
заплакал от жалости ко мне, а потом он сказал: "Клянусь Аллахом, я не
приближался к этой невольнице и не сходился с ней и не слышал ее пения
до сегодняшнего дня. Я человек, которому Аллах расширил его надел, и я
прибыл в Багдад лишь для того, чтобы послушать пение и испросить мое жа-
лованье от повелителя правоверных, и сделал оба дела, и когда я захотел
вернуться на родину, я сказал себе: "Послушаю багдадское пение!" - и ку-
пил эту невольницу. Я не знал, что вы оба в таком состоянии. Призываю
Аллаха в свидетели: когда эта девушка достигнет Басры, я ее отпущу на
волю и женю тебя на ней и буду выдавать вам столько, что вам хватит, и
больше, но с условием, что когда мне захочется послушать пение, перед
девушкой будут вешать занавеску, и она будет петь из-за занавески. А ты
стал одним из моих братьев и сотрапезников".
И затем хашимит сунул голову за занавеску и спросил девушку: "Соглас-
на ли ты на это?" И девушка принялась его благословлять и благодарить. И
потом он позвал одного из слуг и сказал ему: "Возьми этого юношу за ру-
ку, сними с него его одежду, одень его в роскошные платья, окури его
благовониями и приведи к нам".
И слуга взял меня, и сделал со мною то, что велел его господин, и
привел меня к нему, и хашимит поставил передо мной вино, как он поставил
его перед другими, и невольница начала петь на прекраснейший напев, про-
износя такие стихи:
"Порицали за то меня, что рыдала,
Когда милый пришел ко мне для прощанья.
Не вкушали они разлуки, не знают,
Как сжигает печаль тоски мои ребра.
Право, знает любовь и страсть лишь печальный,
Потерявший в кочевье их свое сердце".
И все пришли в великий восторг, и усилилась радость юноши, - и я взял
у невольницы лютню, - говорил он, - и ударил по ней, извлекая прекрас-
нейшие звуки, и произнес такие стихи:
"Проси дара, коль просишь ты благородных,
Всегда знавших богатство и изобилье,
Ибо просьба ко щедрому возвышает,
Обращенье же к низкому лишь позорит.
Если ж будет унизиться неизбежно,
Униженье, прося великих, отбрось ты.
Возвеличить достойного - не унизит,
Униженье - коль низких ты возвышаешь".
И люди обрадовались мне, и радость их усилилась, и они пребывали в
радости и веселье, и то я пел немного, то невольница пела немного, пока
мы не пристали где-то к берегу. Корабль стал на якорь, и все вышли, и я
тоже вышел. А я был пьян и сел помочиться, и одолел меня сон, и я зас-
нул, а путники вернулись на корабль, и он поплыл с ними вниз по реке, и
они не знали о моем отсутствии, так как были пьяны. Я отдал деньги не-
вольнице, и у меня ничего не осталось, и они уже достигли Басры, а я
проснулся только от солнечного зноя. И я поднялся в том месте и осмот-
релся, но не увидел никого, а я забыл спросить хашимита, как его зовут,
где его дом в Басре и как о нем узнать. И я впал в смущенье, и оказа-
лось, что моя былая радость о встрече с невольницей - сон. И я не знал,
что делать, и прошел мимо меня большой корабль, и я вошел на этот ко-
рабль и приплыл в Басру, и я не знал там никого и не знал, где дом хаши-
мита. И я зашел к одному зеленщику и взял у него чернильницу и бума-
гу..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Восемьсот девяносто девятая ночь
Когда же настала восемьсот девяносто девятая ночь, она сказала: "Дош-
ло до меня, о счастливый царь, что багдадец, хозяин невольницы, когда
приплыл в Басру, впал ночь в смущение, и он не знал, где дом хашимита.
"И я зашел к одному зеленщику, - говорил он, - и, взяв чернильницу и
бумажку, сел и начал писать, и зеленщику понравился мой почерк. И он
увидел, что на мне грязная одежда, и спросил меня о моем деле, и я расс-
казал ему, что я чужеземец, бедняк, и зеленщик сказал: "Не останешься ли
ты у меня? Тебе будет каждый день полдирхема, пища и одежда, и ты будешь
вести счета в моей лавке". И я сказал ему: "Хорошо". И остался у него, и
привел в порядок его дела, и упорядочил его доход и расход, и когда про-
шел месяц, зеленщик увидел, что его доход увеличивается, а расход
уменьшается, и поблагодарил меня за это. И он назначил мне за каждый
день дирхем, и так шло, пока не кончился год, и тогда зеленщик предложил
мне жениться на его дочери и стать его товарищем по владению лавкой, и я
согласился на это. И я вошел к своей жене и стал сидеть в лавке с сокру-
шенным сердцем и умом, проявляя печаль, а зеленщик пил и звал меня к то-
му же, но я отказывался пить от горя. И я провел таким образом два года,
и однажды, сидя в лавке, я вдруг увидел толпу людей, несших кушанья и
напитки. Я спросил зеленщика в чем дело, и он сказал: "Сегодня день лю-
дей состоятельных, когда выходят музыканты и юноши из людей богатых на
берег реки, чтобы поесть и попить среди деревьев, на канале Оболле" [643].
И душа призвала меня посмотреть на гулянье, в я сказал про себя: "Может
быть, если я увижу этих людей, я встречусь с той, кого люблю". И я ска-
зал зеленщику: "Я тоже хочу этого". И зеленщик сказал: "Если желаешь,
пойди с ними".
И он приготовил мне кушанья и напитки, и я пошел, но когда я достиг
канала Оболлы, я увидел, что люди уходят. И я хотел уходить с ними и
вдруг вижу - капитан того самого корабля, на котором был хашимит С де-
вушкой, плывет по каналу Оболле. И я закричал, и капитан и те, кто был с
ним, узнали меня, и взяли к себе, и сказали: "Разве ты жив?" - и обняли
меня, и спросили, что со мной было, и я рассказал им. "Мы думали, что
тебя одолело опьянение и ты утонул в воде", - сказали они, а я спросил
их, в каком состоянии невольница, и они сказали: "Когда она узнала, что
ты пропал, она разорвала на себе одежду и сожгла лютню и принялась бить
себя по щекам и рыдать, и когда мы вернулись с хашимитом в Басру, мы
сказали ей: "Оставь этот плач и печаль". И она ответила: "Я надену чер-
ное и устрою в этом доме могилу, и буду сидеть у могилы, и откажусь от
пения". И мы позволили ей, и она пребывает в таком состоянии до сих
пор".
И они взяли меня с собой, и я пришел в их дом и увидел невольницу в
таком состоянии, и она, увидав меня, испустила великий крик, так что я
подумал, что она умерла, и обняла меня долгим объятием. И хашимит сказал
мне: "Возьми ее". И я отвечал: "Хорошо, но только освободи ее, как ты
мне обещал, и жени меня на ней". И хашимит освободил ее и дал нам доро-
гие вещи, и много одежды, и ковры, и пятьсот динаров и сказал: "Вот
сколько я хотел вам выдавать каждый месяц, но с условием, что я буду
пить с тобой и слушать невольницу".
И затем он освободил для нас дом и велел перенести туда все, что было
нам нужно, и я отправился в этот дом и увидел, что он завален коврами и
материями, и перевел туда девушку. И потом я пошел к зеленщику и расска-
зал ему обо всем, что со мной случилось, и попросил его освободить меня
от ответственности за развод с его дочерью и не считать это грехом. И я
дал ей приданое и то, что было обязательно. И я провел с хашимитом таким
образом два года и стал обладателем большого богатства, и вернулась ко
мне та жизнь, какою я жил с невольницей в Багдаде, и Аллах великодушный
облегчил наше горе, и осыпал нас обильными благами, и сделал исходом на-
шей стойкости достижение желаемого, и ему да будет хвала в этой и в бу-
дущей жизни, и Аллах лучше знает истину".
Сказка о Джиллиаде и Шимасе
Рассказывают также, что был в древние времена и минувшие века и годы
один царь в странах Индии, и был этот царь великий, высокий ростом, кра-
сивый обликом, прекрасный нравом, с благородными свойствами. И он благо-
детельствовал бедным и любил своих подданных и всех людей своего
царства. И было имя его Джиллиад [644], и находились под властью его, в
его царстве, семьдесят два правителя, в странах его было триста пятьде-
сят кадиев, и было у него семьдесят везирей, и над каждым десятком своих
воинов он поставил предводителя, и наибольшим его везирем был человек по
имени Шимас, и было ему жизни двадцать два года. И он был прекрасен ви-
дом и естеством, тонок в речах, сообразителен при ответе и ловок во всех
своих делах - мудрец, правитель и начальник, несмотря на юность лет, - и
он знал всякую мудрость и вежество. И царь любил его великой любовью и
питал к нему склонность из-за его знаний в красноречии и умении изъяс-
няться в делах управления, а также потому, что даровал ему Аллах мило-
сердие и кротость к подданным. И был этот царь справедлив в своем
царстве, оберегал подданных и одарял малого и большого милостями и подо-
бающей заботой и дарами, охраняя спокойствие и безопасность и облегчая
подать всем подданным. И он любил их, и великих и малых, и поступал с
ними милостиво, и заботился о них.
Но при всем этом не наделил царя Аллах великий сыном, и было это тя-
жело ему и жителям его царства. И случилось, что царь лежал в одну ночь
из ночей, занятый размышлениями об исходе дел своего царства, а потом
его одолел сон, и он увидел во сне, что льет воду у подножия дерева..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Ночь, дополняющая до девятисот
Когда же настала ночь, дополняющая до девятисот, она сказала: "Дошло
до меня, о счастливый царь, что царь увидел во сне, что он льет воду у
подножия дерева (а вокруг этого дерева много деревьев), и вдруг вышел из
этого дерева огонь и сжег все деревья, бывшие вокруг него.
И тут царь пробудился от сна, устрашенный и испуганный, и, призвав
одного из своих слуг, сказал ему: "Ступай живей и приведи мне скорее Ши-
маса, везиря!" И слуга пошел к Шимасу и сказал ему: "Царь требует тебя
сию же минуту - он пробудился от сна испуганный и послал меня за тобой,
чтобы ты скорее к нему пришел".
И Шимас, услышав слова слуги, в тот же час и минуту поднялся, и отп-
равился к царю, и вошел к нему. И он увидел царя сидящим на постели, и
пал перед ним ниц, желая ему вечной славы и счастья, и воскликнул: "Да
не опечалит тебя Аллах, о царь! Что тебя встревожило сегодня ночью, и
почему ты поспешно потребовал меня?"
И царь позволил Шимасу сесть, и тот сел, и царь начал ему рассказы-
вать, что он видел, и сказал: "Сегодня ночью я видел сон, который ужас-
нул меня. Мне снилось, что я лил воду у подножия дерева, и когда я это
делал, вдруг вышел из подножия дерева огонь и сжег все деревья, что были
вокруг него. И я испугался, и взял меня страх, и я проснулся и послал
тебя позвать из-за твоих великих знаний и умения толковать сны, так как
мне известна твоя обширная ученость и великая смышленость".
И Шимас опустил голову на некоторое время, а потом улыбнулся, и царь
спросил его; "Что ты подумал, о Шимас? Скажи мне правду и не скрывай от
меня ничего". И Шимас, в ответ ему, молвил: "О царь, Аллах великий ока-
зал тебе милость и прохладил твое око, и этот сон приведет к полному
благу. А именно, Аллах великий наделит тебя ребенком мужеского пола, ко-
торый унаследует от тебя царство после твоей долгой жизни, но только бу-
дет в нем нечто, чего я не хотел бы изъяснять в теперешнее время, ибо не
подходит оно для изъяснения этого". И царь обрадовался великой радостью,
и усилилось его веселье, и ушел от него испуг, и успокоилась душа его.
"Если так прекрасно обстоит дело с толкованием этого сна, - сказал он, -
то заверши мне его толкование, когда придет подходящее время для завер-
шения толкования его. То, что не подобает изъяснять теперь, надлежит те-
бе изъяснить мне, когда придет тому время, чтобы полною стала моя ра-
дость, ибо я не желаю этим ничего, кроме благоволения Аллаха, слава и
величие ему!"
И когда Шимас увидел, что царь настаивает на завершении толкования
