И повелитель правоверных воскликнул: "О Мариам, сохрани Аллах, чтобы
я когда-нибудь это сделал! Как возвращу я женщину-мусульманку, объявляю-
щую единым Аллаха и посланника его, к тому, что запретил Аллах и его
посланник?" И Мариам воскликнула: "Свидетельствую, что нет бога, кроме
Аллаха, и свидетельствую, что Мухаммед - посол Аллаха!" И повелитель
правоверных молвил: "О Мариам, да благословит тебя Аллах и да умножит
руководство тобой на пути к исламу! Раз ты стала мусульманкой, объявляю-
щей Аллаха единым, - у нас появился перед тобой обязательный долг, и
заключается он в том, что я не допущу с тобою никогда крайности, хотя бы
мне дали за тебя полную землю драгоценностей и золота. Успокойся же ду-
шою и прохлади глаза, и пусть твоя грудь расправится и твое сердце будет
спокойно. Согласна ли ты, чтобы этот юноша, Али-каирец, был тебе мужем,
а ты ему женой?" - "О повелитель правоверных, - сказала Мариам, - как
мне не согласиться, чтобы он был мне мужем, когда он купил меня своими
деньгами и был милостив ко мне крайней милостью? И в довершение милости
ко мне, он из-за меня подвергал свою душу опасности много раз".
И выдал тогда Мариам замуж за Нур-ад-дина владыка наш, повелитель
правоверных, и сделал ей приданое, и призвал кади, и свидетелей, и
вельмож правления к присутствию в день замужества и при писании записи,
и был это день многолюдный.
А затем после этого повелитель правоверных в тот же час и минуту об-
ратился к везирю царя румов, который в это время был тут, и спросил его:
"Слышал ли ты ее слова? Как я отошлю ее к ее нечестивому отцу, когда она
- мусульманка, единобожница? Ведь, может быть, он причинит ей зло и бу-
дет груб с нею, тем более что она убила его сыновей, и я понесу ее грех
в день воскресения. А сказал ведь Аллах великий: "И не установил Аллах
нечестивым против мусульман пути". Возвращайся же к твоему царю и скажи
ему: "Отступись от этого дела".
А этот везирь был глупый, и он сказал халифу: "О повелитель правовер-
ных, клянусь Мессией и истинной верой, мне невозможно возвратиться без
Мариам, хотя бы и была она мусульманкой, так как если я вернусь к ее от-
цу без нее, он убьет меня". И халиф воскликнул: "Возьмите этого прокля-
того и убейте его!" И он произнес такой стих:
"Награда вот перечащим,
Тем, кто выше их, непокорным мне!"
И потом он велел отрубить проклятому везирю голову и сжечь его, и
Ситт-Мариам сказала: "О повелитель правоверных, не марай твоего меча
кровью этого проклятого!" И она обнажила меч и, ударив им везиря, отмах-
нула ему голову от тела, и пошел он в обитель гибели, и приют ему - ге-
енна. (А скверное это обиталище!) И халиф удивился твердости руки Мариам
и силе ее духа, и он наградил Нур-ад-дина роскошной одеждой, и отвел Ма-
риам с Нур-ад-дином помещение во дворце, и назначил им выдачи, и жало-
ванье, и кормовые, и велел отнести к ним все, что было нужно из одежд,
ковров и дорогой посуды.
И они провели в Багдаде некоторое время, живя сладостной и приятней-
шей жизнью, а потом Нур-ад-дин затосковал по отцу и матери и рассказал
об этом халифу и попросил у него позволения отправиться в свою страну и
посетить близких. И он позвал Мариам и привел ее пред лицо халифа, и тот
разрешил ему поехать и наделил его дарами и дорогими редкостями. И он
поручил Мариам и Нур-ад-дина друг другу и велел написать эмирам Каира
Охраняемого и тамошним ученым и вельможам, чтобы они заботились о
Нур-ад-дине, его родителях и невольнице и оказывали им крайнее уважение.
И когда дошли вести об этом до Каира, купец Таджад-дин обрадовался
возвращению своего сына Нур-ад-дина, и его мать тоже обрадовалась этому
до крайности. И вышли ему навстречу знатные люди, эмиры и вельможи прав-
ления, вследствие наказа халифа, и они встретили Нур-ад-дина. И был это
день многолюдный, прекрасный и дивный, когда встретился любящий с люби-
мым и соединился ищущий с искомым, и начались пиршества - каждый день у
одного из эмиров. И все обрадовались их прибытию великой радостью и ока-
зывали им уважение, все возвышающееся, и когда встретился Нур-ад-дин со
своим отцом и матерью, они обрадовались друг другу до крайней степени, и
прошли их заботы и огорчения.
И так же обрадовались они Ситт-Мариам и оказали ей крайнее уважение,
и стали прибывать к ним подарки и редкости от всех эмиров и больших куп-
цов, и испытывали они каждый день новое наслаждение и радость большую,
чем радость в праздник.
И они прожили в постоянной радости, наслаждении и обильном и веселя-
щем благоденствии за едой, питьем, развлечениями и увеселениями некото-
рое время, пока не пришла к ним Разрушительница наслаждений и Разлучи-
тельница собраний, опустошающая дома и дворцы и населяющая утробы могил.
И были они перенесены из дольней жизни к смерти и оказались в числе
умерших. Да будет же слава живому, который не умирает и в чьей руке клю-
чи видимого и невидимого царства!"
Сказка о саидийце и франской женщине
Рассказывают также, что эмир Шуджа-ад-дин Мухаммед, правитель Каира,
говорил: "Мы проводили ночь у одного человека из стран асСаида [634], и он
угощал нас и оказывал нам уважение. А это был престарелый старец, чело-
век со смуглой, очень смуглой кожей, и у него были маленькие дети, бело-
лицые, и белизна их была напоена румянцем. И мы спросили его: "О та-
кой-то, что это твои дети белые, а ты такой смуглый?" И старик сказал:
"Эти дети - от матери афранджийки [635], которую я взял, и у меня с нею
была удивительная история". - "Одари нас ею", - сказали мы. И саидиец
молвил: "Хорошо!"
"Знайте, - начал он, - что я как-то посеял в этом городе лен и выдер-
гал его, и вычистил, и истратил на него пятьсот динаров. А потом я захо-
тел его продать, но не приходило мне за него никаких денег. И мне сказа-
ли: "Отвези лен в Акку [636] - может быть, там ты получишь за него большую
прибыль". (А Акка была в то время в руках франков.) И я отвез лен в Акку
и продал часть его с отсрочкой уплаты на шесть месяцев. И когда я его
продавал, вдруг прошла мимо меня женщина, афранджийка, - а у франкских
женщин обычай ходить по рынку без покрывала, - и она подошла ко мне,
чтобы купить льна, и я увидел красоту, ослепившую мой разум. Я продал ей
немного льна и был уступчив в цене. И женщина взяла его и ушла, а потом,
через несколько дней, она пришла снова, и я продал ей немного льна и был
еще более уступчив, чем в первый раз. И женщина еще раз приходила ко мне
и узнала, что я ее люблю, а она обычно ходила с какой-то старухой, и я
сказал старухе, что была с нею: "Я охвачен любовью к ней; схитришь ли
ты, чтобы мне с ней сойтись?" - "Я ухитрюсь в этом для тебя, - сказала
старуха, - но пусть эта тайна не уходит от нас троих - меня, тебя и ее,
и вместе с тем тебе неизбежно потратить деньги". - "Если пропадет моя
душа за близость с нею, - это немного!" - воскликнул я..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Восемьсот девяносто пятая ночь
Когда же настала восемьсот девяносто пятая ночь, она сказала: "Дошло
до меня, о счастливый царь, что старуха, ответив этому человеку согласи-
ем, сказала: "Но пусть эта тайна не уходит от нас троих - меня, тебя и
ее, и тебе неизбежно потратить деньги". И он воскликнул: "Если пропадет
моя душа за близость с нею, - это немного!"
И они сошлись на том, что он даст женщине пятьдесят динаров и она
придет к нему, и купец приготовил пятьдесят динаров и вручил их старухе,
и та взяла эти пятьдесят динаров и сказала: "Приготовь для нее место в
твоем доме, она придет к тебе сегодня вечером". "И я пошел, - рассказы-
вал купец, - и приготовил сколько мог еды, питья, свечей и сладостей, а
мой дом стоял над морем, и дело было летом, поэтому я постелил на крыше.
И пришла афранджийка, и мы поели и попили, и спустилась ночь, и мы легли
под небом (а луна светила на нас) и стали смотреть на отражение звезд в
море. И я сказал про себя: "Не стыдно тебе Аллаха великого, славного!
Ты, чужеземец, лежишь под небом и над морем и нарушаешь волю Аллаха с
христианкой! Ты заслуживаешь наказания огнем! Боже мой, призываю тебя в
свидетели, что я воздержался от этой христианки сегодня ночью, стыдясь
тебя и страшась твоего наказания".
И я проспал до утра, а женщина поднялась на заре, сердитая, и ушла к
себе, и я прошел в свою лавку и сел там. И вдруг та женщина прошла мимо
меня со старухой, сердитая, и она была подобна месяцу, и тогда я погиб и
сказал про себя: "Кто ты такой, чтобы бросать такую девушку? Разве ты
Сирри ас-Сакати, или Бишр-Босоногий, или Джуней Багдадский, или Фудейль
ибн Ийяд?" [637]
И я догнал старуху и сказал ей: "Приведи ее ко мне снова!" И старуха
сказала: "Клянусь Мессией, она теперь не вернется к тебе иначе как за
сто динаров!" - "Я дам тебе сто динаров", - сказал я и дал старухе сто
динаров. И женщина пришла ко мне второй раз. И когда она оказалась у ме-
ня, ко мне вернулась та же мысль, и я воздержался и оставил женщину ради
великого Аллаха, а потом я вышел и пошел в свое помещение. И прошла мимо
меня та старуха, сердитая, и я сказал ей: "Вернись с ней ко мне". И ста-
руха воскликнула: "Клянусь Мессией, ты больше не порадуешься ей у себя
иначе как за пятьсот динаров и умрешь в тоске!"
И я задрожал, услышав это, и решил, что потеряю все деньги, выручен-
ные за лен, и выкуплю этим свою душу, и не успел я опомниться, как слы-
шу, глашатай кричит и говорит: "О собрание мусульман, перемирие между
нами и вами окончилось, и мы даем тем, кто еще здесь остался, отсрочку
на неделю - пусть кончают дела и уходят в свои страны!"
И женщина перестала ходить ко мне, а я принялся собирать плату за
лен, который люди купили у меня с отсрочкой, и выменивать то, что оста-
лось. И, взяв с собою хороших товаров, я вышел из Акки, и было у меня в
сердце то, что было от сильной любви и страсти к афранджийке, так как
она взяла мое сердце и мои деньги. И я вышел, и пошел, и достиг города
Дамаска, и продал товары, которые взял в Акке, за высшую цену, так как
они больше не поступали из-за окончания срока перемирия, и послал мне
Аллах (слава ему и величие!) отличную прибыль.
И я начал торговать пленными девушками, чтобы ушло то, что было у ме-
ня в сердце из-за афранджийки, и не прекращал торговли ими, и прошло на-
до мною три года, а я все был в таком же положении.
И произошло у аль-Малик-ан-Насира с франками [638] то, что произошло из
битв, и дал ему Аллах над ними победу, и он взял в плен всех их царей и
завоевал прибрежные города, по изволению великого Аллаха. И случилось,
что пришел ко мне один человек, требуя невольницу для аль-Малик-ан-Наси-
ра. А у меня была красивая невольница, и я предложил ее этому человеку,
и он купил ее у меня для ан-Насира за сто динаров и доставил мне девя-
носто динаров, и мне оставалось получить еще десять динаров, но их не
нашлось в тот день в казне, так как царь израсходовал все деньги на вой-
ну с франками. И аль-Малику сообщили об этом, и он сказал: "Пойдите с
ним в помещение, где находятся пленные, и дайте ему выбрать когонибудь
из дочерей франков, чтобы он взял одну из них за те десять динаров..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Восемьсот девяносто шестая ночь
Когда же настала восемьсот девяносто шестая ночь, она сказала: "Дошло
до меня, о счастливый царь, что аль-Малик-ан-Насир сказал: "Дайте ему
выбрать одну из них, чтобы он взял ее за те десять динаров, которые ему
причитаются".
"И меня взяли, - говорил купец, - и пошли со мной в помещение плен-
ных, и я посмотрел на тех, кто там был, и всмотрелся во всех пленных, и
увидел ту франкскую женщину, к которой я привязался, и узнал ее как
нельзя лучше. А это была жена одного рыцаря из рыцарей франков. И я ска-
зал: "Дайте мне вот эту!" И взял ее, и пошел в свою палатку, и спросил
