И Нур-ад-дин с девушкой провели ночь до утра в наслаждении и радос-
ти..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Восемьсот семьдесят пятая ночь
Когда же настала восемьсот семьдесят пятая ночь, она сказала: "Дошло
до меня, о счастливый царь, что Нур-ад-дин с девушкой провели ночь до
утра в наслаждении и радости, одетые в одежды объятий с крепкими застеж-
ками, в безопасности от бедствий ночи и дня, и спали они в наилучшем
состоянии, не боясь при сближении долгих толков и разговоров, как сказал
о них поэт превосходный:
Посещай любимых, и пусть бранят завистники -
Ведь против страсти помочь не может завистливый.
И Аллах не создал прекраснее в мире зрелища,
Чем влюбленные, что в одной постели лежат вдвоем.
Обнялись они, и покров согласья объемлет их,
А подушку им заменяют плечи и кисти рук.
И когда сердца заключат с любовью союз навек,
По холодному люди бьют железу, узнай, тогда.
О хулящие за любовь влюбленных, возможно ли
Поправленье тех, у кого душа испорчена?
И когда дружит хоть один с тобой - он прекрасный друг.
Проводи же жизнь ты с подобным другом и счастлив будь!
А когда наступило утро и засияло светом и заблистало, Нур-ад-дин про-
будился от сна и увидел, что девушка уже принесла воду. И они с девушкой
умылись, и Нур-ад-дин совершил надлежащие молитвы своему господу, и за-
тем девушка принесла ему то, что было под рукой из съестного и напитков,
и Нур-ад-дин поел и попил. А после этого невольница сунула руку под по-
душку и вытащила зуннар, который она сделала ночью, и подала его
Нур-ад-дину, и сказала: "О господин, возьми этот зуннар". - "Откуда этот
зуннар? - спросил Нур-аддин. И девушка сказала: "О господин, это тот
шелк, который ты купил вчера за двадцать дирхемов. Поднимайся, иди на
рынок персиян и отдай его посреднику, чтобы он покричал о нем, и не про-
давай его меньше, чем за двадцать динаров чистыми деньгами на руки". -
"О владычица красавиц, - сказал Нур-ад-дин, - разве вещь в двадцать дир-
хемов, которая продается за двадцать динаров, делают в одну ночь?" - "О
господин, - ответила девушка, - ты не знаешь цены этого эуннара. Но пой-
ди на рынок и отдай его посреднику, и, когда посредник покричит о нем,
его цена станет тебе ясной".
И тогда Нур-ад-дин взял у невольницы зуннар и пошел с ним на рынок
персиян. Он отдал зуннар посреднику и велел ему кричать о нем, а сам
присел на скамью перед одной из лавок, и посредник скрылся на некоторое
время, а потом пришел к нему и сказал: "О господин, вставай, получи цену
твоего зуннара. Она достигла двадцати динаров чистыми деньгами на руки".
И Нур-ад-дин, услышав слова посредника, до крайности удивился, и затряс-
ся от восторга, и поднялся, чтобы получить свои двадцать динаров, а сам
и верил и не верил. Получив их, он тотчас же пошел и купил на все деньги
разноцветного шелку, чтобы невольница сделала из него всего зуннары.
И затем он вернулся домой, и отдал девушке шелк, и сказал ей: "Сделай
из него всего зуннары и научи меня также, чтобы я работал вместе с то-
бой. Я никогда в жизни не видел ни одного ремесла лучше и больше по за-
работку, чем это ремесло. Клянусь Аллахом, оно лучше торговли в тысячу
раз!" И девушка засмеялась его словам и сказала: "О господин мой
Нур-ад-дин, пойди к твоему приятелю москательщику и займи у него трид-
цать дирхемов, а завтра отдай их из платы за зуннар вместе с пятьюде-
сятью дирхемами, которые ты занял у него раньше".
И Нур-ад-дин поднялся, и пришел к своему приятелю москательщику, и
сказал ему: "О дядюшка, одолжи мне тридцать дирхемов, а завтра, если за-
хочет Аллах, я принесу тебе все восемьдесят дирхемов разом". И старик
москательщик отвесил ему тридцать дирхемов, и Нур-аддин взял их, и пошел
на рынок, и купил на них мяса, хлеба, сухих и свежих плодов и цветов,
как сделал накануне, и принес все это девушке; а имя ее было Мариамку-
шачница. И, взяв мясо, она в тот же час и минуту поднялась и приготовила
роскошное кушанье и поставила его перед своим господином Нур-ад-дином, и
потом она приготовила скатерть с вином и начала пить вместе с юношей. И
она стала наливать и поить его, и Нур-аддин наливал и поил ее. И когда
вино заиграло в их уме, девушке понравилась прекрасная тонкость
Нур-ад-дина и нежность его свойств, и она произнесла такое двустишие:
"Спросила стройного, как поднял чашу,
Что пахнет мускусом его дыханья:
"Из щек ли выжали твоих ту влагу?"
Ответил: "Нет, вино из розы жмут ли?"
И девушка беседовала с Нур-ад-дином, и он беседовал с нею, и Мариам
подавала ему кубок и чашу и требовала, чтобы он ей налил и напоил ее
тем, от чего приятно дыханье, а когда он касался ее рукой, она не дава-
лась из кокетства. И опьянение увеличило ее красоту и прелесть, и
Нур-ад-дин произнес такие два стиха:
"Вот стройная - любит пить и милому говорит
В покоях веселья - он страшится наскучить ей.
"Не пустишь коль чашу вкруг и не напоишь меня,
Один будешь ночью спать". И в страхе он налил ей".
И они продолжали пить, пока Нур-ад-дина не одолело опьянение и он не
заснул, и тогда Мариам в тот же час и минуту поднялась и начала работать
над зуннаром, следуя своему обычаю, а окончив, она почистила зуннар и
завернула его в бумагу и, сняв с себя одежду, проспала подле Нурад-дина
до утра..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Восемьсот семьдесят шестая ночь
Когда же настала восемьсот семьдесят шестая ночь, она сказала: "Дошло
до меня, о счастливый царь, что Мариам-кушачница, окончив делать зуннар,
почистила его и завернула в бумагу и, сняв с себя одежду, проспала подле
Нур-ад-дина до утра, и было между ними из близости то, что было. А потом
Нурад-дин поднялся и исполнил свои дела, и Мариам подала ему зуннар и
сказала: "Снеси его на рынок и продай за двадцать динаров, как ты продал
такой же вчера". И Нурад-дин взял зуннар, и отнес его на рынок, и продал
за двадцать динаров, а потом он пошел к москательщику и отдал ему во-
семьдесят дирхемов, и поблагодарил его за милость, и пожелал ему блага.
"О дитя мое, продал ты невольницу?" - спросил москательщик. И Нур-ад-дин
воскликнул: "Ты призываешь на меня зло! Как могу я предать дух из моего
тела?"
И он рассказал ему всю историю, с начала до конца, и сообщил ему обо
всем, что с ним случилось, и старик москательщик обрадовался сильной ра-
достью, больше которой нет, и воскликнул: "Клянусь Аллахом, о дитя мое,
ты меня обрадовал, и если захочет Аллах, тебе всегда будет благо! Я хо-
тел бы для тебя блага из любви к твоему отцу, и чтобы наша дружба с ним
сохранилась!"
И затем Нур-ад-дин расстался со старым москательщиком, и в тот же час
и минуту пошел на рынок и, купив, как обычно, мясо, плоды и все необхо-
димое, принес это девушке.
И Нур-ад-дин с девушкой ели, пили, играли, веселились, и дружили, и
развлекались за трапезой целый год. И каждую ночь девушка делала зуннар,
а утром Нур-аддин продавал его за двадцать динаров и расходовал часть их
на то, что ему было нужно, а остальное отдавал девушке, и та прятала
деньги у себя до времени нужды.
А через год девушка сказала: "О господин мой Нурад-дин, когда ты
завтра продашь зуннар, возьми мне на часть денег цветного шелку шести
цветов; мне пришло на ум сделать тебе платок, который ты положишь себе
на плечо. Не радовались еще такому платку ни сыновья купцов, ни сыновья
царей". И тогда Нур-ад-дин пошел на рынок, и продал зуннар, и купил
цветного шелку, как говорила ему невольница, и принес его ей, и Мариам-
кушачница сидела и работала, вышивая платок, целую неделю (а каждую
ночь, окончив зуннар, она работала немного над платком), и наконец окон-
чила его. И она подала платок Нур-ад-дину, и тот положил его на плечо и
стал ходить по рынку, и купцы, люди и вельможи города останавливались
возле него рядами и смотрели на его красоту и на этот платок, так хорошо
сделанный.
И случилось, что Нур-ад-дин спал в одну ночь из ночей и пробудился от
сна и увидел, что его невольница плачет сильным плачем и произносит та-
кие стихи?
"Близка уж разлука с милым, близко она!
Увы мне, придет разлука скоро, увы!
Растерзано мое сердце, горестно мне
Прошедшие вспомнить ночи, радости их!
Завистники непременно взглянут на пас
Злым оком, и все достигнут цели своей.
Вреднее всего нам будет зависть других,
Доносчиков скверных очи, сплетников всех".
И Нур-ад-дин спросил ее: "О госпожа моя Мариам, что ты плачешь?" И
девушка сказала: "Я плачу от страданий разлуки - мое сердце почуяло ее".
- "О владычица красавиц, а кто разлучит нас, когда я теперь тебе милей
всех людей и сильнее всех в тебя влюблен?" - спросил Нур-ад-дин. И де-
вушка ответила: "У меня любви во много раз больше, чем у тебя, но дове-
рие к ночам ввергает людей в печаль, и отличился поэт, сказавший:
Доволен ты днями был, пока хорошо жилось,
И зла не боялся ты, судьбой приносимого.
Ты в мире с ночами был и дал обмануть себя,
Но в ясную ночь порой случается смутное.
Узнай - в небесах светил так много, что счесть нельзя,
Но солнце и месяц лишь из них затмеваются.
А сколько растений есть зеленых и высохших,
Но камни кидаем мы лишь в те, что плоды несут.
Но видишь ли - в море труп плывет на поверхности,
А в дальних глубинах дна таятся жемчужины?"
"О господин мой Нур-ад-дин, - сказала она потом, - если ты желаешь,
чтобы не было разлуки, остерегайся человека из франков, кривого на пра-
вый глаз и хромого на левую ногу (это старик с пепельным лицом и густой
бородой). Он-то и будет причиной нашей разлуки. Я видела, что он пришел
в наш город, и думаю, он явился только ища меня". - "О владычица краса-
виц, - сказал Нур-ад-дин, - если мой взгляд упадет на него, я его убью и
изувечу!" И Мариам воскликнула: "О господин мой, не убивай его, не гово-
ри с ним, не продавай ему и не покупай у него. Не вступай с ним в сдел-
ку, не сиди с ним, не ходи с ним, не беседуй с ним и не давай ему никог-
да ответа законного. Молю Аллаха, чтобы он избавил нас от его зла и ко-
варства!"
И когда наступило утро. Нур-ад-дин взял зуннар и пошел с ним на ры-
нок. Он присел на скамью перед одной из лавок и начал разговаривать с
сыновьями купцов, и взяла его сонная дремота, и он заснул на скамье пе-
ред лавкой. И когда он спал, вдруг прошел по рынку в это самое время тот
франк, и с ним еще семь франков, и увидел Нур-ад-дина, который спал на
скамье перед лавкой, закутав лицо платком и держа его конец в руке. И
франк сел подле Нур-ад-дина и, взяв конец платка, стал его вертеть в ру-
ке, и вертел его некоторое время. И Нур-ад-дин почувствовал это, и про-
будился от сна, и увидел, что тот самый франк, которого описала ему де-
вушка, сидит подле него. И Нур-ад-дин закричал на франка громким криком,
который испугал его, и франк спросил: "Почему ты на нас кричишь? Разве
мы у тебя что-нибудь взяли?" - "Клянусь Аллахом, о проклятый, - ответил
Нур-ад-дин, - если бы ты у меня что-нибудь взял, я бы, наверное, отвел
тебя к вали!" И тогда франк сказал ему: "О мусульманин, заклинаю тебя
твоей верой и тем, что ты исповедуешь, расскажи мне, откуда у тебя этот
платок". - "Это работа моей матушки", - ответил Нур-ад-дин..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Восемьсот семьдесят седьмая ночь
Когда же настала восемьсот семьдесят седьмая ночь, она сказала: "Дош-
ло до меня, о счастливый царь, что когда франк спросил Нур-ад-дина о
том, кто сделал платок, Нур-ад-дин ответил: "Этот платок - работа моей
матушки, она сделала его для меня своей рукой". - "Продашь ли ты мне его
и возьмешь ли от меня его цену?" - спросил франк. И Нур-ад-дин восклик-
нул: "Клянусь Аллахом, о проклятый, я не продам его ни тебе, ни комуни-
