женщины. И он ответил: "Я, кузнец". И он рассказал им о том, что говорил
кади, и передал, что он хочет, чтобы они явились к нему и подняли перед
ним дело и желает получить для них должное..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Восемьсот пятьдесят восьмая ночь
Когда же настала восемьсот пятьдесят восьмая ночь, она сказала: "Дош-
ло до меня, о счастливый царь, что кузнец передал Зейналь-Мавасиф слова
кади и рассказал, что он хочет, чтобы они явились к нему и подняли перед
ни": дело, и он отомстит за них их обидчику и возьмет для них должное. И
Зейн-аль-Мавасиф сказала кузнецу: "Как же мы пойдем к нему, когда ворота
заперты и у нас на ногах цепи, а ключи у еврея". - "Я сделаю к замкам
ключи и отомкну ими ворота и цепи", - ответил кузнец. И Зейн-аль-Мавасиф
сказала: "А кто покажет нам дом кади?" - "Я опишу его вам", - сказал
кузнец. "А как же мы пойдем к кади, когда мы одеты в одежды из волоса,
обкуренные серой?" - сказала Зейн-аль-Мавасиф. И кузнец ответил: "Кади
не осудит вас за то, что вы в таком виде".
И потом кузнец, в тот же час и минуту, пошел и сделал ключи для зам-
ков, а затем он отомкнул ворота и отомкнул цепи и, сняв их с ног женщин,
вывел их и показал им дорогу к дому кади. А потом невольница Хубуб сняла
со своей госпожи бывшие на ней волосяные одежды, пошла с нею в баню и
вымыла ее и одела в шелковые одежды. И вернулся к ней прежний цвет лица,
и, в довершение счастья, ее муж был на пиру у кого-то из купцов. И
Зейн-аль-Мавасиф украсилась лучшими украшениями и пошла к дому кади, и,
когда кади увидел ее, он поднялся на ноги, и девушка приветствовала его
нежной речью и сладостными словами, пуская в него стрелы взоров. "Да
продлит Аллах жизнь владыки и его кади и да укрепит им тяжущегося!" -
сказала она.
А потом она рассказала кади о делах кузнеца, который совершил с ней
поступки благородных, и о том, какие еврей причинил ей мучения, ошелом-
ляющие ум. И она рассказала кади, что усилилась над ними опасность гибе-
ли и не находят они себе освобождения. И кади спросил: "О девушка, как
твое имя?" - "Мое имя - Зейн-аль-Мавасиф, а имя этой моей невольницы -
Хубуб", - ответила девушка. И кади воскликнул: "Твое имя подходит к име-
нуемому, и его звук соответствует его смыслу!" И Зейн-аль-Мавасиф улыб-
нулась и закутала лицо, и кади сказал ей: "О Зейн-аль-Мавасиф, есть у
тебя муж или нет?" - "Нет у меня мужа", - ответила девушка. И кади спро-
сил: "А какой ты веры?" - "Моя вера - вера ислама и религия лучшего из
людей", - ответила девушка. "Поклянись божественным законом, содержащим
знаменья и назидания, что ты исповедуешь веру лучшего из людей", - ска-
зал кади. И девушка поклялась ему и произнесла исповедание.
И тогда кади спросил: "Как прошла твоя юность с этим евреем?" -
"Знай, о кади, - да продлит Аллах твои дни в удовлетворении, да приведет
тебя к желанному и да завершит твои дела благими деяниями! - сказала
Зейн-аль-Мавасиф, - что мой отец оставил мне после своей кончины пятнад-
цать тысяч динаров и вложил их в руки этого еврея, чтобы он на них тор-
говал, и прибыль должна была делиться между ним и нами, а капитал - быть
неприкосновенным по установлению божественного закона. И когда мой отец
умер, еврей пожелал меня и потребовал меня у моей матери, чтобы на мне
жениться, но моя мать сказала ему: "Как я ее выведу из ее веры и сделаю
ее еврейкой! Клянусь Аллахом, я сообщу о тебе власти!" И еврей испугался
ее слов и взял деньги и убежал в город Аден, и, когда мы услышали, что
он в городе Адене, мы приехали туда его искать. И когда мы встретились с
ним в этом городе, он сказал нам, что торгует разными товарами и покупа-
ет товар за товаром, и мы поверили. И он до тех пор нас обманывал, пока
не заточил нас и не заковал в цепи, и он нас пытал сильнейшими пытками,
а мы - чужестранки и нет нам помощника, кроме великого Аллаха и владыки
нашего, кадя".
И когда кади услышал эту историю, он спрятал невольницу Хубуб: "Это
твоя госпожа, и вы чужестранки, и у нее нет мужа?" Хубуб ответила: "Да".
И тогда кади воскликнул: "Жени меня на ней, и для меня обязательно осво-
бождение раба, пост, паломничество и подаяние, если я не получу для вас
должного от этого пса после того, как воздам ему за то, что он сделал!"
И Хубуб ответила: - "Внимание тебе и повиновение!" И кади сказал: "Иди
успокой свое сердце и сердце твоей госпожи, а завтра, если захочет вели-
кий Аллах, я пошлю за этим нечестивцем и возьму с него для вас должное,
и ты увидишь чудеса при его пытке".
И девушка пожелала ему блага и ушла от него, оставив его в горе, бе-
зумии, тоске и страсти. И когда Хубуб со своей госпожой ушли от него,
они спросили, где дом второго кади, и им показали его. И, придя ко вто-
рому кади, они сообщили ему то же самое, и третьему, и четвертому тоже,
так что Зейн-аль-Мавасиф доложила о своем деле всем четырем судьям. И
каждый из них просил ее выйти за него замуж, и она говорила: "Хорошо!" И
ни один из них не знал про другого. И каждый кади желал ее, а еврей не
знал ни о чем из этого, так как он был в доме, где шел пир.
А когда наступило утро, невольница Зейн-аль-Мавасиф поднялась и одела
ее в платье из прекраснейших одежд и вошла с нею к четырем кадиям в по-
мещение суда, и, увидев, что судьи находятся там, Зейн-аль-Мавасиф обна-
жила лицо, подняла покрывало и приветствовала их, и судьи возвратили ей
приветствие, и каждый из них узнал ее. А кто-то из судей писал, и калам
выпал у него из руки, и кто-то разговаривал, и язык его стал запле-
таться, а кто-то из них считал, и ошибся в счете. И судьи сказали девуш-
ке: "О прекрасная качествами и редкая по красоте, пусть будет твое серд-
це вполне спокойно! Мы непременно получим для тебя должное и приведем
тебя к тому, что ты хочешь". И она пожелала им блага, а потом попроща-
лась с ними и ушла..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Восемьсот пятьдесят девятая ночь
Когда же настала восемьсот пятьдесят девятая ночь, она сказала: "Дош-
ло до меня, о счастливый царь, что судьи сказали Зейналь-Мавасиф: "О
прекрасная качествами и редкая по красоте, пусть будет твое сердце впол-
не спокойным об исполнении твоей нужды и достижении желаемого". И она
пожелала им блага, а потом попрощалась с ними и ушла. А еврей при всем
этом был у своих друзей на пиру и ничего не Знал. И Зейн-аль-Мавасиф
стала взывать к вершителям законов и обладателям перьев о защите против
этого подозрительного нечестивца и освобождения от болезненных пыток и
заплакала и произнесла такие стихи:
"О глаз мой, слезы, как потоп, пролей ты -
От слез, быть может, печаль моя погаснет.
Я носила раньше прекрасный шелк, весь вышитый,
Теперь ношу одежду я монахов,
Благовоньем серы окурены мои платья все -
Оно несходно с неддом и рейханом,
И если бы, Масрур, узнал, что с нами, ты,
То срам наш и позор не допустил бы.
Хубуб в цепях железных ныне пленница
Того, что в бога-судию не верит.
А я отвергла и жизнь евреев и веру их,
И ныне верю высшею я верой.
Мусульманкою пред прощающим я простерлась ниц
И следую Мухаммеда закону
Масрур, любовь ты нашу не забудь вовек,
Храни ты клятвы верно и обеты,
Я сменила веру, любя тебя, и, поистине,
От крайней страсти любовь мою скрываю.
Спеши же к нам, коль дружбу к нам ты сохранил,
Как благородный, и в пути не медли!"
И затем она написала письмо, в котором заключалось все то, что сделал
с нею еврей, от начала до конца, и начертала в письме эти стихи, а потом
она свернула письмо и подала его своей невольнице Хубуб и сказала: "Хра-
ни это письмо у себя за пазухой, пока мы не отошлем его Масруру".
И когда это было так, вдруг вошел к ним еврей и увидал, что они раду-
ются. "Что это вы, я вижу, радуетесь? Разве пришло к вам письмо от ваше-
го друга Масрура?" - спросил он. И Зейн-аль-Мавасиф сказала ему: "У нас
нет помощника против тебя, кроме Аллаха, великого, славного, и это он
избавит нас от твоего притесненья. Если ты не воротишь нас в наши страны
и на родину, мы завтра будем судиться с тобой у правителя этого города и
его судьи". - "А кто снял цепи с ваших ног? - спросил еврей. - Я обяза-
тельно сделаю для каждой из вас цепь в десять ритлей и обойду с вами
вокруг города". - "Ты сам попадешь во все, что ты для нас задумал, если
захочет Аллах великий, - сказала Хубуб, - а также пострадаешь и за то,
что ты удалил нас от родины. Завтра мы с тобой будем стоять перед прави-
телем этого города".
И так продолжалось до утра, а потом еврей поднялся и пошел к кузнецу,
чтобы сделать для женщин цепи, и тогда Зейн-аль-Мавасиф поднялась ее
своими невольницами и пошла к дому суда и вошла в него. Она увидела ка-
диев и приветствовала их, и все кадии возвратили ей приветствие, и потом
кадий кадиев сказал тем, что были вокруг него: "Это женщина блестяще
прекрасная, и всякий, кто ее видит, в нее влюбляется и смиряется перед
ее красотой и прелестью". И потом кади послал с нею четырех посланцев и
сказал им: "Приведите ее обидчика в наихудшем состоянии".
Вот что было с нею. Что же касается еврея, то он сделал для женщин
цепи и отправился в свое жилище, но не нашел их там и растерялся. И ког-
да это было так, посланные вдруг вцепились в него и начали его бить жес-
токим боем и тащили его, волоча на лице, пока не пришли с ним к кади. И,
увидав его, кади закричал ему в лицо и сказал: "Горе тебе, о враг Алла-
ха! Разве дошло твое дело до того, что ты сделал то, что сделал, и уда-
лил этих женщин от их родины и украл их деньги и хочешь сделать их ев-
рейками. Как это ты хочешь превратить мусульман в неверных?" - "О влады-
ка, это моя жена", - сказал еврей. И когда кадии услышали от него эти
слова, они все закричали и сказали: "Киньте этого пса на землю и колоти-
те его по лицу сандалиями! Бейте его болезненным боем, ибо его грех не
прощается".
И с еврея сняли его шелковую одежду и надели на него волосяную одежду
Зейн-аль-Мавасиф, и его кинули на землю, выщипали ему бороду и больно
побили его по лицу сандалиями, а потом его посадили на осла, лицом к за-
ду, и вложили хвост осла ему в руки, и его возили вокруг города, пока не
обошли с ним весь город. А потом с ним вернулись к кади, и он был в ве-
ликом унижении, и четверо кадиев присудили его к отсечению рук и ног и
распятию. И проклятый оторопел от таких слов, и его разум исчез, и он
воскликнул: "О господа судьи, чего вы от меня хотите?" И судьи отвечали:
"Скажи: "Эта женщина - не моя жена, и деньги - ее деньги, и я совершил
над ней преступленье и разлучил ее с родиной". И еврей признал это, и об
его признанье написали свидетельство, и, отобрав от него деньги, отдали
их Зейн-аль-Мавасиф и дали ей свидетельство, и она ушла домой, и всякий,
кто видел ее красоту и прелесть, смущался умом, и каждый из кадиев ду-
мал, что ее дело приведет ее к нему.
И когда Зейн-аль-Мавасиф пришла к своему жилищу, она собрала для себя
все, что ей было нужно, и подождала, пока пришла ночь, и тогда она взяла
то, что легко нести и дорого ценою, и пошла со своими невольницами во
мраке ночи. И она шла не переставая в течение трех дней пути с их ноча-
ми, и вот то, что было с Зейн-аль-Мавасиф.
Что же касается кадиев, то после ухода Зейн-аль-Мавасиф они приказали
заточить ее мужа, еврея..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Ночь, дополняющая до восьмисот шестидесяти
Когда же настала ночь, дополняющая до восьмисот шестидесяти, она ска-
зала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что кадии приказали заточить
еврея, мужа Зейн-аль-Мавасиф, а когда наступило утро, кадии и свидетели
стали ждать, что Зейн-аль-Мавасиф к ним придет, но она не пришла ни к
одному из них.
И тогда кади, к которому она пришла сначала, сказал: "Я хочу сегодня
