меня. Быть может, Аллах свершит после одних дел другие". - "О госпожа
красавиц, - отвечал Хасан, - я пришел только для того, чтобы освободить
тебя этой палочкой и этим колпаком".
И затем он начал ей рассказывать историю с теми двумя детьми. И когда
он говорил, вдруг вошла к ним царица и услышала их разговор. И, увидав
царицу, Хасан надел колпак, а царица спросила свою сестру: "О развратни-
ца, с кем ты говорила?" - "А кто может со мной говорить, кроме этих де-
тей?" - ответила жена Хасана. И царица взяла бич и начала бить ее (а Ха-
сан стоял и смотрел) и била ее до тех пор, пока она не лишилась чувств.
И затем царица приказала перенести ее из этого помещения в другое место,
и ее развязали и вынесли в другое место, и Хасан вышел с ними туда, куда
ее принесли. И потом ее бросили, покрытую беспамятством, и стояли, смот-
ря на нее. И Манар-ас-Сана, очнувшись от обморока, произнесла такие сти-
хи:
"Я не мало плакал, когда случилось расстаться нам,
И пролили веки потоки слез от горя.
И поклялся я, что, когда бы время свело нас вновь,
О разлуке вновь поминать не стал бы устами.
Я завистникам говорю: "Умрите от горя вы!
Клянусь Аллахом, мечты осуществились!"
Был я полон счастья, и полон так, что оно меня,
Обрадовав, заставило заплакать.
О глаз, стал плач теперь твоей привычкою,
От радости ты плачешь и от горя".
И когда она кончила свои стихи, невольницы вышли от нее, и Хасан снял
колпак, и его жена сказала ему: "Смотри, о человек, что меня постигло!
Все это потому, что я тебя не послушалась, не исполнила твоего приказа-
ния и вышла без твоего позволения. Заклинаю тебя Аллахом, о человек, не
взыщи с меня за мой грех, и знай, что женщина не ведает, какова цена
мужчине, пока не расстанется с ним. И я согрешила и ошиблась, но прошу у
великого Аллаха прощения за то, что из-за меня случилось. И если Аллах
соединит нас, я никогда не ослушаюсь твоего приказа после этого..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Восемьсот двадцать четвертая ночь
Когда же настала восемьсот двадцать четвертая ночь, она сказала:
"Дошло до меня, о счастливый царь, что жена Хасана извинилась перед ним
и сказала ему: "Не взыщи с меня за мой грех, и я прошу у великого Аллаха
прощения". И Хасан отвечал ей (а сердце его из-за нее болело): "Ты не
ошиблась, ошибся только я, так как я уехал и оставил тебя с теми, кто не
знал твоей цены и достоинства, и Знай, о любимая сердца, плод моей души
и свет моего глаза, что Аллах - хвала ему! - дал мне власть тебя освобо-
дить. Любо ли тебе, чтобы я доставил тебя в страну твоего отца, и тогда
ты получишь подле него сполна то, что определил тебе Аллах, или ты скоро
поедешь в нашу страну, раз досталось тебе облегчение?" - "А кто может
меня освободить, кроме господа небес? - отвечала его жена. - Уезжай в
свою страну и оставь надежду, ты не Знаешь опасностей этих земель, и ес-
ли ты меня не послушаешься, то увидишь". И потом она произнесла такие
стихи:
"Ко мне! У меня все то, что хочешь ты, ты найдешь!
Чего же ты сердишься, зачем отвернулся ты?
А то, что случилось... Пусть не будет минувшая
Забыта любовь, и дружба пусть не окончится.
Доносчик все время подле нас был, и, увидав,
Что ты отвернулся, он ко мне подошел тотчас,
Но я в твоих добрых мыслях твердо уверена,
Хотя и не знал доносчик гнусный и подстрекал.
Так будем хранить мы тайну нашу, беречь ее,
Хотя бы упреков меч и был обнажен на нас.
Теперь провожу я день в тоске и волнении:
Быть может, придет гонец с прощеньем от тебя".
И потом они с детьми заплакали, и невольницы услышали их плач и вошли
и увидели плачущую царевну
Манар-ас-Сана и ее детей, но не увидели с ними Хасана, и заплакали из
жалости к ним и стали проклинать царицу Нур-аль-Худа.
А Хасан подождал, пока пришла ночь, и сторожа, приставленные к ним,
ушли к месту сна, и поднялся и, затянув пояс, подошел к своей жене и
развязал ее и поцеловал в голову и прижал к своей груди и поцеловал меж-
ду глаз и воскликнул: "Как долго мы тоскуем по нашей родине и по сближе-
нию там! А это наше сближение - во сне или наяву?" И затем он понес сво-
его старшего сына, а жена его понесла младшего сына, и они вышли из
дворца - Аллах опустил на них свой покров, - и они пошли.
И они достигли выхода из дворца и остановились у ворот, которые запи-
рались перед дворцом царицы, и, оказавшись там, увидели, что ворота за-
перты. И Хасан воскликнул: "Нет мощи и силы, кроме как у Аллаха, высоко-
го, великого! Поистине, мы принадлежим Аллаху и к нему возвращаемся!" И
они потеряли надежду спастись. И Хасан воскликнул: "О облегчающий горес-
ти! - и ударил рукою об руку и сказал: - Я все рассчитал и обдумал пос-
ледствия всего, кроме этого. Когда взойдет над нами день - нас схватят!
Какова же будет хитрость в этом деле?" И потом Хасан произнес такие два
стиха:
"Доволен ты днями был, пока хорошо жилось,
И зла не боялся ты, судьбой приносимого,
Храним ты ночами был и дал обмануть себя,
Но часто, коль ночь ясна, приходит смущенье".
Потом Хасан заплакал, и его жена заплакала из-за его плача и унижения
и тягот судьбы, ею переносимых, и Хасан обернулся к своей жене и произ-
нес такие два стиха:
"Противится мне судьба, как будто я враг ее,
И горестью каждый день встречает меня она.
Задумаю я добро, - противное рок несет,
И если один день чист, то смутен всегда другой".
И еще он произнес такие два стиха:
"Враждебна ко мне судьба: не знает она, что я
Превыше напастей всех, а беды - ничтожны.
Показывает судьба беду и вражду ее,
Я ж - стойкость ей показал, какою бывает".
И жена его сказала ему: "Клянусь Аллахом, нет нам освобождения, если
мы не убьем себя, и тогда мы отдохнем от этой великой тяготы, а иначе
нам придется испытать болезненные мучения". И когда они разговаривали,
вдруг сказал из-за ворот говорящий: "Клянусь Аллахом, я не открою тебе,
о госпожа моя Манар-ас-Сана, и твоему мужу Хасану, если вы меня не пос-
лушаетесь в том, что я вам скажу!" И, услышав эти слова, оба умолкли и
хотели вернуться в то место, где были, и вдруг сказал говорящий: "Что
это вы замолчали и не даете мне ответа?"
И тогда они узнали, кто говорит, а это была старуха Шавахи Зат-ад-Да-
вахи. И они сказали ей: "Что ты нам ни прикажешь, мы сделаем, но открой
сначала ворота, - теперешнее время - не время для разговоров". И старуха
воскликнула: "Клянусь Аллахом, я не открою вам, пока вы мне не покляне-
тесь, что возьмете меня с собою и не оставите меня у этой распутницы.
Что постигнет вас, постигнет и меня, и если вы уцелеете, и я уцелею, а
если вы погибнете, я погибну - эта трущаяся развратница унижает меня и
ежечасно меня мучает из-за вас, а ты, о дочка, знаешь мой сан".
И, узнав старуху, они доверились ей и поклялись ей клятвами, которым
она верила, и когда они поклялись ей тем, чему она верила, Шавахи откры-
ла им ворота, и они вышли. И, выйдя, они увидели, что она сидит на ру-
мийском кувшине из красной глины, а вокруг горлышка кувшина обвита ве-
ревка из пальмового лыка, и кувшин вертится под нею и бежит бегом, более
сильным, чем бог недждийского жеребца. И старуха пошла впереди них и
сказала: "Следуйте за мной и не бойтесь ничего: я помню сорок способов
колдовства, и самым маленьким из этих способов я сделаю этот город реву-
щим морем, где бьются волны, и заколдую в нем всякую девушку, так что
она превратится в рыбу, и все это я сделаю раньше утра. Но я ничего не
могла сделать из этого зла, так как боялась даря, ее отца, и уважала ее
сестер, которые получают помощь от множества джиннов, племен и слуг. Но
я покажу чудеса моего колдовства. Идите же, с благословения Аллаха вели-
кого и с его помощью". И тут Хасан с женой обрадовались и убедились в
спасении..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Восемьсот двадцать пятая ночь
Когда же настала восемьсот двадцать пятая ночь, она сказала: "Дошло
до меня, о счастливый царь, что когда Хасан с женой и старухой Шавахи
вышли из дворца, они убедились в спасении. И они вышли за город, и Хасан
взял в руку палочку и ударил ею об землю и, укрепив свою душу, сказал:
"О слуги этих имен, явитесь ко мне и осведомьте меня о ваших обстоя-
тельствах!"
И вдруг земля раздалась, и вышли оттуда семь ифритов, и у каждого из
них ноги были в нижних пределах земли, а голова - в облаках. И они поце-
ловали землю меж рук Хасана три раза и сказали все одним языком: "Мы
здесь, о господин наш и правитель над нами. Что ты нам прикажешь? Мы ве-
лению твоему послушны и покорны. Если хочешь, мы высушим для тебя моря и
перенесем горы с их места". И Хасан обрадовался их словам и быстроте их
ответа и, ободрив свое сердце и укрепив свою душу и решимость, сказал
им: "Кто вы, как ваше имя, к какому племени вы относитесь, из какого вы
рода, какого племени и какой семьи?" И ифриты вторично поцеловали землю
и сказали одним языком: "Мы - семь царей, и каждый царь из нас правит
семью племенами джиннов, шайтанов и маридов, и мы, семеро царей, правим
сорока девятью племенами из всевозможных племен джиннов, шайтанов, мари-
дов, отрядов и духов, летающих и ныряющих, в горах, пустынях и степях
обитающих и моря населяющих. Приказывай же нам, что хочешь: мы тебе слу-
ги и рабы, и всякий, кто владеет этой палочкой, владеет шеями нас всех,
и мы становимся ему покорны".
И, услышав их слова, Хасан обрадовался великой радостью, и его жена и
старуха также, и потом Хасан сказал джиннам: "Я хочу, чтобы вы показали
мне ваше племя, войско и помощников". - "О господин наш, - отвечали
джинны, - если мы тебе покажем наше племя, то будем бояться за тебя и за
тех, кто с тобою, ибо это войска многочисленные, и разнообразен их об-
лик, вид, цвет, и лица, и тела. Среди нас есть головы без тел и тела без
голов, и иные из нас имеют вид зверей, а другие - вид львов. Но если ты
этого желаешь, мы непременно должны показать тебе сначала тех, у кого
облик зверей. Чего же, о господин, хочешь ты от нас теперь?" - "Я хочу,
чтобы вы снесли меня и мою жену и эту праведную женщину сию же минуту в
город Багдад", - сказал Хасан.
И, услышав его слова, ифриты опустили головы. "Отчего вы не отвечае-
те?" - спросил их Хасан, и они сказали единым языком: "О господин наш,
правящий над нами, мы существуем со времен господина нашего Сулеймана,
сына Дауда, - мир с ними обоими! - и он взял с нас клятву, что мы не бу-
дем носить никого из сыновей Адама на наших спинах. И с тех пор мы не
носили никого из сыновей Адама - ни на спинах, ни на плечах. Но мы сей-
час оседлаем тебе коней джиннов, которые доставят в твой город тебя и
тех, кто с тобой". - "А какое расстояние между нами и Багдадом?" - спро-
сил Хасан. И ифриты сказали: "Расстояние в семь лет для спешащего всад-
ника".
И Хасан удивился тогда и спросил джиннов: "А как же я пришел сюда
меньше, чем в год?" И ифриты ответили: "Аллах вложил сочувствие к тебе в
сердца своих праведных рабов. И если бы не это, ты не достиг бы этих
стран и городов и никогда не увидел бы их глазом, так как шейх
Абд-аль-Каддус, который посадил тебя на слона и посадил тебя на счастли-
вого коня, прошел с тобою в три дня расстояние в три года пути для спе-
шащего в беге всадника. А что до шейха Абу-р-Рувейша, который дал тебя
Дахнашу, то он прошел с тобой за день и за ночь расстояние в три года. И
было это по благословению Аллаха великого, так как шейх Абу-р-Рувейш -
из потомков Асафа ибн Барахии, и он держит в памяти величайшее имя Алла-
ха. А от Багдада до дворца девушек один год; вот и все семь лет".
И, услышав их слова, Хасан удивился великим удивлением и воскликнул:
"Хвала Аллаху, который облегчает трудное и скрепляет сломанное, прибли-
