в железные цепи и побила ее болезненным боем, так что растерзала ей те-
ло, и привязала ее за волосы к крестовине и посадила ее в тюрьму.
И она написала письмо своему отцу, царю величайшему, чтобы осведомить
его об этом деле, и писала ему: "В нашей стране появился мужчина из лю-
дей, и моя сестра Манар-ас-Сана утверждает, что она вышла за него Замуж
по закону и принесла от него двух детей, но скрыла их от нас и от тебя и
не объявляла о себе ничего, пока не пришел к нам этот мужчина, который
из людей, а зовут его Хасан. И он рассказал нам, что женился на ней и
что она прожила с ним долгий срок времени, а потом взяла своих детей и
ушла без его ведома. И она осведомила, уходя, его мать и сказала ей:
"Скажи твоему сыну, если охватит его тоска, пусть приходит ко мне на
острова Вак". И мы задержали этого человека у нас, и я послала к ней
старуху Шавахи, чтобы она привела ее к нам, вместе с ее детьми, и она
собралась и приехала. А я приказала старухе Шавахи принести мне ее детей
раньше и прийти ко мне с ними, прежде чем она явится, и старуха принесла
детей раньше, чем пришла их мать. И я послала за человеком, который ут-
верждал, что она его жена, и, войдя ко мне и увидев детей, он узнал их,
и они его узнали, и я удостоверилась, что эти дети - его дети, и что она
- его жена, и узнала, что слова этого человека правильны и что на нем
нет позора и дурного, и увидела, что мерзость и позор - на моей сестре.
И я испугалась, что наша честь будет посрамлена перед жителями наших
островов, и когда эта распутная обманщица вошла ко мне, я на нее разгне-
валась и побила ее болезненным боем и привязала ее к кресту за волосы.
Вот я осведомила тебя об ее истории и приказ - твой приказ - что ты нам
прикажешь, мы сделаем. Ты знаешь, что в этом деле для нас срам, и позор
нам и тебе, и, может быть, услышат об этом жители островов, и станем мы
между ними притчей, и надлежит тебе дать нам быстрый ответ".
И потом она отдала письмо посланцу, и тот пошел с ним к царю. И когда
царь величайший прочитал его, он разгневался великим гневом на свою дочь
Манар-ас-Сана и написал своей дочери Нур-аль-Худа письмо, в котором го-
ворил: "Я вручаю ее дело тебе и назначаю тебя судьей над ее кровью. Если
дело таково, как ты говоришь, убей ее и не советуйся о ней со мною".
И когда письмо ее отца дошло до царицы, она прочитала его и послала
за Манар-ас-Сана и призвала ее к себе, а Манар-ас-Сана утопала в крови,
была связана своими волосами и закована в тяжелые железные цепи, и была
на ней волосяная одежда. И ее поставили перед царицей, и она стояла,
униженная и презренная, и, увидев себя в столь большом позоре и великом
унижении, она вспомнила о своем бывшем величии и заплакала сильным пла-
чем и произнесла такие два стиха:
"Владыка, мои враги хотят погубить меня,
Они говорят, что мне не будет спасенья
Надеюсь, что все дела врагов уничтожишь ты,
Господь мой, защита тех, кто просит в испуге".
И затем она заплакала сильным плачем и упала, покрытая беспамятством,
а очнувшись, она произнесла такие два стиха:
"Подружились беды с душой моей; с ними дружен я,
Хоть был врагом их; щедрый - друг для многих,
Единым не был род забот в душе моей,
И их, хвала Аллаху, много тысяч".
И еще произнесла такие два стиха:
"Как много бед нелегкими покажутся
Для юноши - спасенье у Аллаха!
Тяжелы они, но порой охватят кольца их
И раскроются, а не думал я, что раскроются..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Ночь, дополняющая до восьмисот двадцати
Когда же настала ночь, дополняющая до восьмисот двадцати, она сказа-
ла: "Дошло до меня, о счастливый царь, что когда царица Нур-аль-Худа ве-
лела привести свою сестру, царевну Манар-ас-Сана, се поставили перед
нею, связанную, и она произнесла предыдущие стихи. И ее сестра принесла
деревянную лестницу и положила на нее Манар-ас-Сана и велела слугам при-
вязать ее спиной к лестнице и вытянула ей руки и привязала их веревками,
а затем она обнажила ей голову и обвила ее волосы вокруг деревянной
лестницы, и жалость к сестре исчезла из ее сердца.
И когда Манар-ас-Сана увидела себя в таком позорном и унизительном
положении, она начала кричать и плакать, но никто не пришел ей на по-
мощь. И она сказала: "О сестрица, как ожесточилось ко мне твое сердце и
ты не жалеешь меня и не жалеешь этих маленьких детей?" И, услышав эти
слова, Нур-аль-Худа стала еще более жестокой и начала ее ругать и воск-
ликнула: "О любовница, о распутница, пусть не помилует Аллах того, кто
тебя помилует! Как я тебя пожалею, о обманщица?" И Манар-ас-Сана сказала
ей (а она лежала вытянутая)" "Я ищу от тебя защиты у господа неба в том,
за что ты меня ругаешь, и в чем я невиновна! Клянусь Аллахом, я не со-
вершала блуда, а вышла за него замуж по закону, и мой господь знает,
правда мои слова или нет. Мое сердце разгневалось на тебя из за жесто-
кости твоего сердца ко мне - как ты упрекаешь меня в блуде, ничего не
зная! Но мой господь освободит меня от тебя, и если твои упреки за блуд
правильны, Аллах накажет меня за это".
И ее сестра подумала, услышав ее слова, и сказала ей: "Как ты можешь
обращаться ко мне с такими словами!" А потом она поднялась и стала бить
Манар-асСана, и ее покрыло беспамятство. И ей брызгали в лицо водой, по-
ка она не очнулась, и изменились прелести ее от жестоких побоев и креп-
ких уз и от постигшего ее великого унижения, и она произнесла такие два
стиха:
"И если грех совершила я
И дурное дело я сделала, -
Я раскаялась в том, что минуло,
И просить прощенья пришла я к вам".
И, услышав ее стихи. Нур-аль-Худа разгневалась сильным гневом и воск-
ликнула: "Ты говоришь передо мной стихами, о распутница, и ищешь проще-
ния великих грехов, которые ты совершила! У меня было желание воротить
тебя к твоему мужу и посмотреть на твое распутство и силу твоего глаза,
так как ты похваляешься совершенными тобой распутствами, мерзостями и
великими грехами".
И затем она велела слугам принести пальмовый прут, и когда его при-
несли, засучила рукава и стала осыпать Манар-ас-Сана ударами с головы до
ног. А потом она приказала подать витой бич, такой, что если бы ударили
им слона, он бы, наверное, быстро убежал, и стала опускать этот бич на
спину и на живот Манар-ас-Сана, и от этого ее покрыло беспамятство. И
когда старуха Шавахи увидела такие поступки царицы, она бегом выбежала
от нее, плача и проклиная ее. И царица крикнула слугам: "Приведите ее ко
мне!" И слуги вперегонку побежали за ней и схватили ее и привели к цари-
це, и та велела бросить Шавахи на землю и сказала невольницам: "Тащите
ее лицом вниз и вытащите ее!" И старуху потащили и вытащили, и вот то,
что было со всеми ими.
Что же касается до Хасана, то он поднялся, стараясь быть стойким, и
пошел по берегу реки, направляясь к пустыне, смятенный, озабоченный и
потерявший надежду жить, и был он ошеломлен и не отличал дня от ночи
из-за того, что его поразило. И он шел до тех пор, пока не приблизился к
дереву, и он увидел на нем повешенную бумажку и взял ее в руку и посмот-
рел на нее, и вдруг оказалось, что на ней написаны такие стихи:
"Обдумал я дела твои,
Когда был в утробе ты матери,
И смягчил к тебе я ее тогда,
И к груди прижала тебя она.
Поможем мы тебе во всем,
Что горе и беду несет.
Ты встань, склонись пред нами ты -
Тебя за Руку мы возьмем в беде".
И когда Хасан кончил читать эту бумажку, он уверился, что будет спа-
сен от беды и добьется сближения с любимыми, а затем он прошел два шага
и увидел себя одиноким, в месте пустынном, полном опасности, где не най-
ти никого, кто бы его развлек, и сердце его умерло от одиночества и
страха, и у него задрожали поджилки, и он произнес такие стихи:
"О ветер, коль пролетишь в земле ты возлюбленных,
Тогда передай ты им привет мой великий.
Скажи им, что я заложник страсти к возлюбленным,
Любовь моя всякую любовь превышает.
Быть может, повеет вдруг от них ветром милости,
И тотчас он оживит истлевшие кости..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Восемьсот двадцать первая ночь
Когда же настала восемьсот двадцать первая ночь, она сказала: "Дошло
до меня, о счастливый царь, что Хасан, прочитав бумажку, убедился в том,
что будет спасен от беды, и уверился, что добьется сближения с любимыми,
а потом он прошел два шага и увидел себя одиноким, в месте, полном опас-
ностей, и не было с ним никого, кто бы его развлек. И он заплакал
сильным плачем и произнес такие стихи, которые мы упомянули, и затем
прошел по берегу реки еще два шага и увидел двух маленьких детей, из де-
тей колдунов и кудесников, перед которыми лежала медная палочка, покры-
тая талисманами, а рядом с палочкой - кожаный колпак, сшитый из трех
клиньев, на котором были выведены сталью имена и надписи.
И палочка и колпак валялись на земле, а дети спорили из-за них и дра-
лись, так что между ними лилась кровь. И один говорил: "Не возьмет па-
лочки никто, кроме меня!" А другой говорил: "Не возьмет палочки никто,
кроме меня!"
И Хасан встал между ними и оторвал их друг от друга и спросил: "В чем
причина вашего спора?" И дети сказали ему: "Дяденька, рассуди нас! Аллах
великий привел тебя к нам, чтобы ты разрешил наш спор по справедливос-
ти". - "Расскажите мне вашу историю, и я рассужу вас", - сказал Хасан. И
дети сказали ему: "Мы родные братья, и наш отец был один из больших кол-
дунов, и он жил в пещере на этой горе. Он умер и оставил нам этот колпак
и эту палочку, и мой брат говорит: "Никто не возьмет палочки, кроме ме-
ня!" - а я говорю: "Никто не возьмет ее, кроме меня!" Рассуди же нас и
освободи нас друг от друга!"
И, услышав их слова, Хасан спросил их: "Какая разница между палочкой
и колпаком и в чем их ценность? Палочка, судя по внешнему виду, стоит
шесть джедидов, а колпак стоит три джедида". - "Ты не знаешь их досто-
инства", - ответили братья. "А в чем их достоинство?" - спросил Хасан. И
дети сказали: "В каждой из этих вещей - дивная тайна, и дело в том, что
палочка стоит подати с островов Вак и всех их земель и колпак - то же".
- "О дети, ради Аллаха, откройте мне их тайну", - сказал Хасан. И дети
ответили: "О дяденька, тайна их велика, и наш отец прожил сто тридцать
пять лет, стараясь их придумать, пока не сделал их как нельзя лучше. И
он вложил в них скрытую тайну, получая от них дивные услуги, и расписал
их наподобие вращающегося небосвода, и разрешил ими все чары. А когда он
кончил их изготовление, его застигла смерть, которой не избежать никому.
И что касается колпака, то его тайна в том, что всякий, кто наденет его
на голову, скроется с глаз всех людей, и никто не будет его видеть, пока
колпак останется у него на голове. А что касается палочки, то ее тайна в
том, что всякий, кто ею владеет, правит семью племенами джиннов, и все
они служат этой палочке, и все подвластны его велению и приговору. И ес-
ли кто-нибудь, кто ею владеет и у кого она в руках, ударит ею по земле,
перед ним смирятся земные цари, и все джинны будут ему служить".
И, услышав эти слова, Хасан склонил на некоторое время голову к земле
и сказал про себя: "Клянусь Аллахом, я буду побеждать этой палочкой и
этим колпаком, если захочет Аллах великий, и я более достоин их, чем эти
дети! Сейчас же ухитрюсь отнять их у них, чтобы помочь себе в моем осво-
бождении и освобождении моей жены и детей от этой жестокой царицы, и мы
уедем из этого мрачного места, откуда никому из людей не спастись и не
убежать. Может быть, Аллах привел меня к этим мальчикам только для того,
чтобы я вырвал у них рту палочку и колпак".
И потом он поднял голову к мальчикам и сказал им: "Если вы хотите
разрешить дело, то я вас испытаю, и тот, кто одолеет своего соперника,
