житки внутрь дома, а молодая женщина смотрела на Хасана и его мать. И
мать Хасана, когда ее сердце успокоилось и Аллах свел ее с сыном, произ-
несла такие стихи:
"Пожалело время меня теперь
И скорбит о том, что в огне горю.
Привело оно, что хотела я,
Прекратило то, что страшит меня,
Я прощу ему прегрешения,
Совершенные в годы прошлые,
И прощу ему также тот я грех,
Что седа теперь голова моя..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Семьсот девяносто третья ночь
Когда же настала семьсот девяносто третья ночь, она сказала: "Дошло
до меня, о счастливый царь, что мать Хасана села с ним и они принялись
разговаривать, и мать стала его спрашивать: "Каковы были твои дела с
персиянином, о дитя мое?" И Хасан отвечал ей: "О матушка, он был не пер-
сиянин, нет, он был маг и поклонялся огню вместо всевластного владыки".
И он рассказал ей, что персиянин с ним сделал, и как он уехал с ним и
положил его в шкуру верблюда и зашил его в нее, и понесли его птицы и
положили на гору. И рассказал ей, что он видел на горе мертвых людей, с
которыми маг устраивал хитрости и оставлял их на горе после того, как
они исполняли его желания, и поведал, как он кинулся в море с вершины
горы, и сохранил его Аллах великий и привел во дворец девушек, и как од-
на из девушек побраталась с ним, и он жил с девушками, и как Аллах при-
вел мага в то место, где он находился, и как он убил его. И рассказал ей
о своей любви к девушке и о том, как он поймал ее, и сообщил матери всю
ее историю до того, как Аллах свел их друг с другом.
И, услышав эту историю, его мать удивилась и прославила великого Ал-
лаха за здоровье и благополучие Хасана, а затем она подошла ко вьюкам и
посмотрела на них и спросила про них Хасана. И Хасан рассказал ей, что в
них находится, и она обрадовалась великой радостью. И она подошла к мо-
лодой женщине и стала приветливо с ней разговаривать, и когда ее взоры
упали на эту женщину, ум ее был ошеломлен ее красотой, и она радовалась
и дивилась красоте женщины и ее прелести, и стройности, и соразмерности.
"О дитя мое, - сказала она потом, - хвала Аллаху за благополучие и за
то, что ты вернулся невредимый!" И затем мать Хасана села рядом с женщи-
ной и стала ее развлекать и успокаивать ее душу, а утром следующего дня
она пошла на рынок и купила десять перемен самого лучшего, какое было в
городе, платья, и принесла девушке великолепные ковры и одела ее и убра-
ла всякими красивыми вещами. А затем она обратилась к своему сыну и ска-
зала: "О дитя мое, мы с такими деньгами не можем жить в этом городе. Ты
знаешь, что мы бедняки, и люди заподозрят нас в том, что мы делаем алхи-
мию. Встанем же и отправимся в город Багдад, Обитель Мира, - чтобы жить
в святыне халифа. И ты будешь сидеть в лавке и продавать и покупать,
опасаясь Аллаха, великого, славного, и откроет тебе Аллах удачу этим бо-
гатством".
И, услышав слова своей матери, Хасан нашел их правильными, и тотчас
же поднялся и вышел от нее и продал дом и, вызвав верблюдов, нагрузил на
них все свои богатства и мать и жену, и поехал. И он ехал до тех пор,
пока не доехал до Тигра, и тогда он нанял корабль в Багдад и перенес на
него все свои богатства и вещи, и мать, и жену, и все, что у него было.
И затем он сел на корабль, и корабль плыл с ними, при хорошем ветре, в
течение десяти дней, пока они не приблизились к Багдаду. И, приблизив-
шись к Багдаду, они обрадовались, и корабль подошел с ними к городу. И
Хасан, в тот же час и минуту, отправился в город и нанял склад в одном
из ханов, а потом он перенес туда свои вещи с корабля и пришел и провел
одну ночь в хане. А наутро он переменил бывшую на нем одежду, и посред-
ник, увидав его, спросил, что ему нужно и что он хочет, и Хасан сказал:
"Я хочу дом, который был бы прекрасен, просторен". И посредник показал
ему дома, о которых он знал. И Хасану понравился один дом, принадлежав-
ший кому-то из везирей, и он купил его за сто тысяч золотых динаров и
отдал посреднику его цену. А затем он вернулся в хан, в котором остано-
вился, и перенес все свои богатства и вещи в тот дом, и пошел на рынок,
и взял то, что было нужно для дома из посуды, ковров и другого, и купил
слуг, в числе которых был маленький негр для дома.
И он спокойно прожил со своей женой самой сладостной жизнью, в радос-
ти, три года, и ему досталось от нее два мальчика, и одного из них он
назвал Насиром, а другого - Мансуром. А после этого времени он вспомнил
своих сестер-девушек и вспомнил о их благодеяниях и как они помогали ему
в том, к чему он стремился, и его потянуло к ним. И он вышел на рынки
города и купил там дорогих украшений и материй и сухих плодов, подобных
которым они никогда не видали и не знали.
И когда его мать спросила его о причине покупки этих редкостей, он
сказал ей: "Я намерен поехать к моим сестрам, которые сделали мне всякое
добро. Ведь достаток, в котором я живу, - от их благодеяний и милостей.
Я хочу к ним поехать и посмотреть на них и скоро вернусь, если захочет
Аллах великий". - "О дитя мое, - сказала ему мать, - не пропадай". И Ха-
сан сказал: "Знай, о матушка, как тебе поступать с моей женой. Ее одежда
из перьев - в сундуке, зарытом в землю; береги же ее, чтобы моя жена ее
не нашла. А не то она возьмет ее и улетит, вместе с детьми, и они исчез-
нут, и я не смогу напасть на весть о них и умру из-за них в тоске. Знай,
о матушка, я предостерегаю тебя, чтобы ты ей об этом не говорила. И
знай, что она дочь царя джиннов, и нет среди царей джиннов никого больше
ее отца и богаче его войсками и деньгами. Знай также, что она - госпожа
своего племени и дороже всех для отца, так что она очень горда душою.
Служи же ей ты сама и не позволяй ей выходить за ворота и выглядывать из
окна или из-за стены: я боюсь для нее даже воздуха, когда он веет, и ес-
ли с ней случится дело из дел земной жизни, я убью себя из-за нее". -
"Храни Аллах от ослушания тебя, о дитя мое! - сказала мать Хасана. -
Бесноватая я разве, чтобы ты дал мне такое наставление, и я бы тебя ос-
лушалась? Поезжай, о дитя мое, и будь спокоен душой. Ты вернешься во
благе и увидишь ее, если захочет Аллах великий, и она расскажет тебе,
что у нее со мной было.
Но только, о дитя мое, не сиди там больше времени, чем нужно на доро-
гу..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Семьсот девяносто четвертая ночь
Когда же настала семьсот девяносто четвертая ночь, она сказала: "Дош-
ло до меня, о счастливый царь, что когда Хасан захотел поехать к девуш-
кам, он наказал своей матери беречь его жену, как мы упоминали, и его
жена, по предопределенному велению, слышала, что он говорил матери, а
они этого не знали.
И потом Хасан поднялся и вышел за город и постучал в барабан, и яви-
лись к нему верблюды, и он погрузил двадцать тюков редкостей из Ирака и
простился со своей матерью и женой и детьми, и одному из его детей было
жизни год, а другому - два года. И Хасан снова обратился к своей матери
и еще раз дал ей наставление, а потом он сел и поехал к своим сестрам и
непрестанно, ночью и днем, ехал по долинам, горам, гладям и кручам в те-
чение десяти дней. А на одиннадцатый день он приехал ко дворцу и вошел к
своим сестрам, неся с собою то, что он им привез. И, увидав его, девушки
обрадовались и поздравили его со спасением, а что касается его маленькой
сестры, то она украсила дворец и снаружи и внутри. И затем они взяли по-
дарки и сложили их в комнате, как обычно, и спросили Хасана про его мать
и жену, и он рассказал им, что жена родила от него двоих сыновей. И ког-
да его маленькая сестра увидала, что Хасан здоров и благополучен, она
сильно обрадовалась и произнесла такой стих:
"И спрашиваю я ветр про вас, как проходит он.
И в сердце моем другой, чем вы, не является".
И Хасан провел у них в гостях, пользуясь почетом, три месяца, и он
радовался, веселился, блаженствовал и наслаждался, занимаясь охотой и
ловлей, и вот какова была его история.
Что же касается истории его матери и жены, то, когда Хасан уехал, же-
на его провела с его матерью один день и другой, а на третий день она
сказала ей: "Слава Аллаху! Неужели я живу с ним три года, не ходя в ба-
ню", - и заплакала. И мать Хасана пожалела ее и сказала: "О дочка, мы
здесь чужеземцы, и твоего мужа нет в городе. Будь он здесь, он бы поза-
ботился услужить тебе, а что до меня, то я никого не знаю. Но я погрею
тебе воды, о дочка, и вымою тебе голову в домашней бане". - "О госпожа!
- воскликнула жена Хасана, - если бы ты сказала эти слова какой-нибудь
из невольниц, она бы потребовала, чтобы ты продала ее на рынке, и не
стала бы жить у вас. Но мужчинам, о госпожа, простительно, так как они
ревнивы и их ум говорит им, что, если женщина выйдет из дома, она, может
быть, сделает мерзость. А женщины, о госпожа, не все одинаковы, и ты
знаешь, что, если у женщины есть какое-нибудь желание, ее никто не оси-
лит и не убережет и не охранит и не удержит ее ни от бани, ни от чего
другого, и она сделает все, что изберет".
И потом она стала плакать и проклинать себя и причитать о себе и о
своем изгнании, и мать ее мужа сжалилась над ее положением и поняла, что
все, что она говорила, неизбежно случится. И она поднялась и приготовила
вещи для бани, которые были им нужны, и, взяв с собою жену Хасана, пошла
в баню. И когда они пришли в баню и сняли одежду, все женщины стали смо-
треть на жену Хасана и прославлять Аллаха - велик он и славен! - и расс-
матривать созданный им прекрасный образ. И каждая женщина, которая про-
ходила мимо бани, стала заходить в нее и смотреть на жену Хасана. И рас-
пространилась по городу молва о ней, и столпились вокруг нее женщины,
так что в бане нельзя было пройти из-за множества бывших там женщин.
И случилось по дивному делу, что пришла в этот день в баню невольница
из невольниц повелителя правоверных Харуна ар-Рашида, по имени Тух-
фа-лютнистка. И увидела она, что женщины столпились и что в бане не
пройдешь из-за множества женщин и девушек, и спросила в чем дело, и ей
рассказали про ту женщину. И невольница подошла к ней и взглянула на нее
и всмотрелась в нее, и ее ум смутился от ее красоты и прелести, и она
прославила Аллаха - да возвысится величие его! - за созданные им прек-
расные образы. И она не вошла в парильню и не стала мыться, а только си-
дела и смотрела, ошеломленная, на ту женщину, пока она не кончила
мыться, и когда она вышла и надела свои одежды, она прибавила красоты к
своей красоте. И, выйдя из парильни, жена Хасана села на ковры и на по-
душки, и женщины стали смотреть на нее, и она взглянула на них и вышла.
И Тухфа-лютнистка, невольница халифа, поднялась и шла за нею, пока не
узнала, где ее дом. И тогда она простилась с нею и пошла обратно во дво-
рец халифа. И она шла до тех пор, пока не пришла к Ситт-Зубейде. И тогда
она поцеловала перед нею землю, и Ситт-Зубейда спросила: "О Тухфа, поче-
му ты замешкалась в бане?" - "О госпожа, - ответила девушка, - я видела
чудо, подобного которому не видала ни среди мужчин, ни среди женщин, и
это оно отвлекло меня и ошеломило мне разум и так смутило меня, что я не
вымыла себе головы". - "А что это за чудо, о Тухфа?" - спросила Ситт-Зу-
бейда. И невольница ответила: "О госпожа, я видела в бане женщину, с ко-
торой было два маленьких мальчика, точно пара лун, и никто не видел ей
подобной ни до нее, ни после нее, и нет подобного ее образу во всем ми-
ре. Клянусь твоей милостью, о госпожа, если бы ты осведомила о ней пове-
лителя правоверных, он бы убил ее мужа и отнял бы ее у него, так как не
найдется среди женщин ни одной такой, как она. Я спрашивала, кто ее муж,
и мне сказали, что ее муж - купец по имени Хасан басрийский. И я прово-
