близким, а если ты здесь счастлива и живешь в величии и радости, то
именно этого мы жаждем и желаем, и мы хотим только твоего счастья при
всех обстоятельствах". - "Клянусь Аллахом, - отвечала Джулланар, - я жи-
ву в полном счастье, наслаждении, величии и довольстве".
И когда царь услышал от нее эти слова, он обрадовался, и сердце его
успокоилось, и он поблагодарил Джулланар за это и полюбил ее еще
сильнее, и любовь к ней вошла в глубину его сердца, и он понял, что она
так же его любит, как он любит ее, и хочет у него жить, чтобы увидеть
его ребенка.
А затем девушка по имени Джулланар-морская приказала своим невольни-
цам подать столы и яства из всевозможных блюд (а Джулланар сама готовила
кушанья на кухне), и невольницы принесли кушанья, сладости и плоды, и
она поела со своими родными, а потом они сказали: "О Джулланар, твой
господин - человек нам чужой, и мы вошли к нему в дом без его позволе-
ния, и он не знает нас, а ты восхваляешь нам его милости и к тому же
принесла нам его пищи, и мы поели и не встретились с ним и не видали
его, и он нас не видел и не пришел к нам и не поел с нами, чтобы были
между нами хлеб и соль".
И они все перестали есть и рассердились на Джулланар, и огонь стал
выходить из их ртов, точно факел, и когда царь увидал это, ум его улетел
от сильного страха перед ними. А Джулланар подошла к ним и успокоила их
сердца, и затем она вошла в то помещение, где был царь, ее господин, и
сказала ему: "О господин, видел ли ты и слышал ли, как я тебя благодари-
ла и прославляла моим родным, и слышал ли ты, как они мне сказали, что
хотят взять меня с собой к нашим близким, в нашу страну?" - "Я слышал и
видел, - да воздаст тебе Аллах за нас благом! И клянусь Аллахом, я уз-
нал, какова твоя любовь ко мне лишь в эту благословенную минуту и не
сомневаюсь, что ты меня любишь", - ответил царь. И Джулланар сказала: "О
господин, разве воздают за благо чем-нибудь, кроме блага? Ты был ко мне
милостив и оказал мне великие благодеяния, и я вижу, что ты любишь меня
величайшей любовью и сделал мне всякое добро, избрав меня среди всех,
кого ты любишь и желаешь. Как же может быть приятно моему сердцу расс-
таться с тобой и уйти от тебя, и как это случится, когда ты ко мне добр
и милостив? Я хочу от твоей милости, чтобы ты пришел и поздоровался с
моими родными и увидел бы их, и они бы тебя увидели, и возникли бы между
вами приязнь и дружба. И знай, о царь времени, что мой брат и мать и
двоюродные сестры полюбили тебя великой любовью, когда я тебя перед ними
восхваляла, и сказали: "Мы не уйдем от тебя в нашу страну, пока не
встретимся с царем и не пожелаем ему мира". И они хотят тебя увидеть и
подружиться с тобой".
И царь отвечал: "Слушаю и повинуюсь! Таково и мое желание".
И потом он поднялся с места и подошел к ним и приветствовал их наи-
лучшим приветом. И родные Джулланар поспешили встать перед ним и встре-
тили его наилучшим образом, и царь посидел с ними во дворце и поел с ни-
ми. И они оставались с ним в течение тридцати дней, а после этого захо-
тели отправиться в свою страну и в свои жилища и попрощались с царем и с
царицею Джулланарморскою и ушли от них, после того как царь оказал им
крайний почет.
Затем Джулланар завершила дни ношения, и пришло время родов, и она
родила мальчика, подобного луне в ее полноте, и царя охватила из-за это-
го великая радость, так как ему в жизни не досталось ни сына, ни дочери,
и устраивали торжества и украшали город в течение семи дней, будучи в
величайшей радости и восторге. А на седьмой день явилась мать царицы
Джулланар и ее брат и все ее двоюродные сестры, когда узнали, что Джул-
ланар родила..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Семьсот сорок вторая ночь
Когда же настала семьсот сорок вторая ночь, она сказала: "Дошло до
меня, о счастливый царь, что, когда Джулланар родила и ее родные пришли
к ней, царь встретил их и обрадовался их приходу и сказал им: "Я гово-
рил: "Не назову своего сына, пока вы не приедете и не назовете его, как
знаете". И назвали ребенка Бедр-Басим [603], и все сошлись на этом имени.
А потом они показали мальчика его дяде Салиху, и тот взял его на руки и
поднялся и стал ходить с ним по дворцу, а потом вышел из дворца и спус-
тился с ребенком к соленому морю и шел, пока не скрылся из глаз царя. И
когда увидел царь, что Салих взял его ребенка и исчез в пучине моря, он
потерял надежду его увидеть и начал плакать и рыдать. И, увидев его в
таком состоянии, Джулланар сказала: "О царь времени, не бойся и не пе-
чалься о твоем сыне. Я люблю моего ребенка больше, чем ты, и мое дитя с
моим братом. Не думай о море, и не бойся, что он утонет. Если бы мой
брат знал, что маленькому будет вред, он бы не сделал того, что сделал.
И он сейчас принесет тебе твоего сына невредимым, если захочет Аллах". И
прошло не более часа, и вдруг море забилось и взволновалось и вышел от-
туда дядя младенца и с ним сын царя, невредимый, и полетел от моря и
достиг их. А маленький был у него на руках, и он молчал, и походило его
лицо на луну в день ее полноты. И дядя младенца посмотрел на царя и ска-
зал ему: "Может быть, ты испугался вреда для твоего сына, когда я сошел
в море, и он был со мной?" И царь ответил: "Да, о господин, я испугался
за него и совсем не думал, что он спасется". - "О царь земли, - ответил
Салих, - мы насурьмили его сурьмой, которую знаем, и прочитали над ним
имена, написанные на перстне Сулеймана, сына Дауда - мир с ними обоими!
- когда у нас рождается новорожденный, мы делаем с ним так, как я тебе
сказал. Не бойся же, что он утонет или задохнется, и не опасайся для не-
го никаких морей, когда он в них опустится, - как вы ходите по суше, так
мы ходим по морю".
И затем он вынул из-за пазухи ларчик, исписанный и запечатанный, и
сломал печать и рассыпал то, что было в ларце, и посыпались оттуда оже-
релья, нанизанные из всевозможных яхонтов и жемчужин, и триста изумруд-
ных прутьев и триста ниток крупных жемчужин, величиной с яйцо страуса,
сияние которых ярче сияния солнца и луны, и сказал: "О царь времени, эти
жемчужины и яхонты - подарок тебе от меня, так как мы не принесли еще
тебе никакого подарка - мы ведь не знали, в каком месте Джулланар, не
видали ее следов и не имели о ней вестей. А когда мы увидели, что ты
сблизился с ней, и мы стали одной семьей, мы принесли тебе этот подарок.
Через каждые несколько дней мы будем приносить тебе такой же, если захо-
чет великий Аллах, так как этих жемчужин и яхонтов у нас больше, чем на
земле камешков. И мы различаем хорошие камни и скверные и знаем все к
ним дороги и места, и нам нетрудно добывать их".
И когда царь посмотрел на эти камни и яхонты, его ум был ошеломлен, и
смутился его разум, и он воскликнул: "Клянусь Аллахом, один камешек из
этих камешков равняется по цене моему царству!" И царь поблагодарил Са-
лиха морского за его милость и посмотрел на царицу Джулланар и сказал
ей: "Мне стыдно перед твоим братом, - он оказал мне милость и одарил ме-
ня этим роскошным подарком, который не в силах собрать жители земли".
И Джулланар поблагодарила своего брата за то, что он сделал, и ее
брат сказал: "О царь времени, мы уже были обязаны тебе, и должно нам
благодарить тебя, так как ты был милостив к моей сестре, и мы вошли в
твое жилище и поели твоей пищи, а поэт сказал:
И если б заплакать мог я раньше ее в любви,
Душа исцелилась бы моя до раскаянья,
Но раньше заплакала она, и поднялся плач
От плача, и я сказал: "Заслуга у первого!"
И если бы, - говорил Салих, - мы тысячу лет простояли на наших лицах,
служа тебе, о царь времени, мы не могли бы воздать тебе равным, и этого
было бы по отношению к тебе мало". И царь поблагодарил его красноречивой
благодарностью, и Салих со своей матерью и двоюродными сестрами оставал-
ся у царя сорок дней, а потом Салих, брат Джулланар, поднялся и поцело-
вал землю меж рук царя, мужа своей сестры, и когда тот спросил его: "Че-
го ты хочешь, о Салих?" - Салих сказал: "О царь времени, ты оказал нам
благодеяния, и я хочу от твоей близости, чтобы ты подал нам милостыню и
дал нам разрешение уйти - мы стосковались по нашим родным, нашей стране
и близким и родине, и мы не перестанем служить тебе и нашей сестре и сы-
ну нашей сестры. Клянусь Аллахом, о царь времени, не любо моему сердцу с
вами расстаться, но что же нам делать, когда мы воспитаны в море и не
хороша для нас земля?"
И когда услышал царь его слова, он поднялся на ноги и попрощался с
Салихом-мороким и его матерью и двоюродными его сестрами, и все заплака-
ли из-за разлуки и затем сказали царю: "Скоро мы будем у вас и никогда
не порвем с вами, и через каждые несколько дней мы будем вас навещать".
И потом они полетели и направились к морю и погрузились в него, скрыв-
шись из глаз..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Семьсот сорок третья ночь
Когда же настала семьсот сорок третья ночь, она сказала: "Дошло до
меня, о счастливый царь, чти, когда близкие Джулланар-морской попроща-
лись с царем и Джулланар, они заплакали из-за разлуки с ними, а потом
полетели и опустились в море и скрылись из глаз, и царь оказал Джулланар
милости и величайшее уважение. И мальчик рос прекрасно, и его дядя, и
бабка, и тетка, и двоюродные сестры его матери через каждые несколько
дней приходили в жилище царя и оставались у него месяц или два месяца, а
потом возвращались к себе, и увеличивалась с увеличением лет красота и
прелесть юноши, пока не стало ему пятнадцать лет жизни, и был он
единственным по совершенству, стройности и соразмерности. И он научился
письму и чтению, преданиям и грамматике, и лексике, и метанию стрел, и
научился играть копьем и научился верховой езде и всему, что нужно царс-
ким детям, и не осталось никого из жителей города, мужчин или женщин,
кто бы не говорил о прелестях этого ребенка, так как он был на редкость
красив и прелестен, и заключалось его описание в словах поэта:
Написал пушок темной амброю на жемчужине
Пару тонких строк, как на яблоке агатом:
"Убивают нас зрачки темные, лишь взглянут на нас,
Опьяняют нас щеки нежные без вина".
А вот еще слова другого:
Вот пушок явился на коже нежной щеки его,
Точно вышивка, на ней осталось смущение.
И казалось мне, что светильник он, подвешенный
Под тьмой волос на двух цепях из амбры.
И любил его царь великой любовью, и вызвал он везиря, эмиров, вельмож
правления и знатных людей царства и заставил их дать верные клятвы, что
они поставят Бедр-Басима царем над собой после его отца, и все поклялись
ему верными клятвами и обрадовались этому. А царь был милостив к народу
и мягок в речах, он был средоточием добра и говорил лишь о том, в чем
для людей благо. И на следующий день царь сел на коня, с вельможами
правления и всеми эмирами, и все воины пошли по городу и вернулись, и
когда они приблизились ко дворцу, царь спешился, чтобы служить своему
сыну, и вместе со всеми эмирами и вельможами правления понес перед ним
чепрак, так что каждый из эмиров и вельмож правления нес чепрак некото-
рое время. И они шли до тех пор, пока не дошли до входа во дворец, и ца-
ревич ехал на коне, а затем он спешился, и его отец и эмиры обняли его и
посадили на престол царства, и отец его, как и все эмиры, стоял перед
ним. И Бедр-Басим стал творить суд между людьми и отставлял обидчика и
назначал справедливого, и он продолжал творить суд, пока не приблизился
полдень, а потом он поднялся с престола царства и вошел к своей матери
Джулланар-морской, и был у него на голове венец, и походил он на луну. И
когда мать увидала своего сына, перед которым шел царь, она поднялась и
поцеловала его и поздравила со званием султана и пожелала ему и его отцу
