он видел в путешествии и что с ним произошло во время поездки.
И Шамс-ад-дин рассказал ему всю историю от начала до конца; и султан
сказал: "Слава Аллаху, что ты получил желаемое и возвратился невредимый
к семье и детям! Я непременно должен увидеть твоего племянника Хасана
басрийского, приведи его завтра в диван". - "Твой раб явится завтра, ес-
ли захочет Аллах великий", - ответил Шамс-ад-дин, а затем пожелал султа-
ну мира и вышел; а вернувшись домой, он рассказал сыну своего брата, что
султан пожелал его видеть, и Хасан басрийский сказал: "Раб послушен при-
казанию владыки!"
Словом, он отправился к его величеству султану со своим дядей
Шамс-ад-дином и, явившись пред лицо его, приветствовал его совершенней-
шим и наилучшим приветствием и произнес:
"Вот землю целует тот, чей сан вы возвысит
И кто во стремлениях успеха достиг своих.
Вы славой владеете, - и те лишь удачливы,
Чрез вас кто надеется, быв низким, высоким стать".
И султан улыбнулся и сделал ему знак сесть, и он сел подле своего дя-
ди Шамс-ад-дина; а потом царь спросил его об его имени, и Хасан сказал:
"Я недостойнейший из твоих рабов, прозываемый Хасаном басрийским, моля-
щийся за тебя ночью и днем".
И султану понравились его слова, и он пожелал испытать его, чтобы
проявилось, каковы его знания и образованность, и спросил: "Хранишь ли
ты в памяти како-нибудь описание родинки?" - "Да, - ответил Хасан и про-
изнес:
Любимый! Всякий раз, как его вспомню,
Я слезы лью, и громко я рыдаю.
Он с родинкой, что красотой и цветом
Зрачок очей напомнит или финик".
И царь одобрил это двустишие и сказал Хасану: "Подавай еще! Аллаха
достоин твой отец, и да не сломаются твои зубы!" И Хасан произнес:
"Клянусь точкой родинки, что зернышку мускуса
Подобна! Не удивись словам ты сравнившего, -
Напротив, дивись лицу, что прелесть присвоило
Себе, не забывши взять мельчайшего зернышка".
И царь затрясся от восторга и сказал ему: "Прибавь мне, да благосло-
вит Аллах твою жизнь!" И Хасан произнес:
"О ты, чей лик украсила родинка,
Что мускусу подобна на яхонте, -
Не будь жесток и близость даруй ты мне,
Желание и пища души моей!"
"Прекрасно, о Хасан, ты отличился вполне! - воскликнул царь. -
Разъясни нам, сколько значений имеет слово "аль-халь" в арабском языке?"
- "Да поддержит Аллах царя, пятьдесят восемь значений, а говорят -
пятьдесят", - ответил Хасан. И царь сказал: "Ты прав! - а потом спросил:
Знаешь ты, каковы отдельные качества красоты?" - "Да, - отвечал Хасан, -
миловидность лица, гладкость кожи, красивая форма носа и привлека-
тельность черт, а завершение красоты - волосы. И все это объединил еще
аш-Шихаб-аль-Хиджази в стихах, размером реджез. Вот они:
Липу краса, скажи, должна присуща быть,
И коже гладкость. Будь же проницательным!
За красоту все хвалят нос, поистине,
Глаза ж прекрасных знамениты нежностью.
Да! А устам присуща прелесть, сказано;
Пойми же то, да не утратишь отдых ты!
Язык быть должен острым, стан изящным быть,
Чертам лица быть следует красивыми.
Верх красоты же, говорится, - волосы.
Внемли же ты стихам моим и краток будь!"
И царь порадовался словам Хасана и обласкал его и спросил: "Что озна-
чает поговорка: "Шурейх [55] хитрее лисицы?" И Хасан отвечал: "Знай, о
царь, - да поддержит тебя Аллах великий, - что Шурейх в дни моровой язвы
удалился в Неджеф [56], и когда он вставал на молитву, приходила лисица
и, стоя против него, подражала ему, отвлекая его от молитвы. И когда это
продлилось, он снял однажды рубаху и повесил ее на трость, вытянув рука-
ва. а сверху надел свой тюрбан и перевязал рубаху у пояса и поставил
трость на том месте, где молился. И лисица, как всегда, пришла и встала
напротив, а Шурейх подошел к ней сзади и поймал ее, - и сказано было,
что сказано".
И, услышав то, что высказал Хасан басрийский, султан сказал его дяде,
Шамс-ад-дину: "Поистине, сын твоего брата совершенен в области словесных
наук, и я не думаю, чтобы подобный ему нашелся в Каире!" И Хасан басрий-
ский поднялся и облобызал землю перед султаном и сел, как садится не-
вольник перед своим господином.
И султан, узнавши поистине, какие достались Хасану басрийскому знания
в словесности, обрадовался великой радостью и наградил его почетной
одеждой и назначил его на дело, которое могло бы помочь ему поправить
свое положение; а после того Хасан басрийский поднялся и поцеловал землю
перед султаном и, пожелав ему вечного величия, попросил позволения уйти
вместе со своим дядей, везирем Шамс-ад-дином.
И султан позволил ему, и он вышел и пришел со своим дядей домой, и им
подали еду, и они поели того, что уготовил им Аллах, а затем, покончив с
едой, Хасан басрийский вошел в покой своей жены Ситт-аль-Хусн и расска-
зал ей, что с ним произошло в присутствии султана; и она воскликнула:
"Он непременно сделает тебя своим сотрапезником и в изобилии пожалует
тебе награды и подарки!
По милости Аллаха ты блещешь светом своих совершенств, словно вели-
чайшее светило, где бы ты ни был, на суше или на море". - "Я хочу ска-
зать ему хвалебную касыду, чтобы любовь ко мне увеличилась в его серд-
це", - сказал Хасан. И его жена воскликнула: "Ты это решил удачно! Поду-
май хорошенько и постарайся сказать получше. Я так и вижу, что он отве-
тит тебе приязнью".
И Хасан басрийский удалился в сторонку и старательно вывел стихи,
стройные по построению и прекрасные по смыслу. Вот они:
Высшей славы повелитель мой достиг,
И стезей великих, славных он грядет.
Справедливыми все страны сделал он,
Безопасными и путь закрыл врагам.
Это набожный и прозорливый лев;
Царь, ты скажешь, или ангел - он таков.
Все богатыми уходят от него,
Описать его в словах бессилен ты.
В день раздачи он сияет, как заря,
В день же боя темен он, как ночи мрак.
Его щедрость охватила шеи нам,
Над свободными он милостью царит.
Да продлит Аллах надолго его век
И от гибельной судьбы да сохранит!
И, окончив писать эти стихи, он послал их его величеству султану с
одним из рабов своего дяди, везиря Шамсад-дина; и царь ознакомился с ни-
ми, и его сердце обрадовалось им, и он прочел их тем, кто был перед ним,
и они восхвалили Хасана великой похвалой. А потом султан призвал его в
свою приемную и, когда он явился, сказал ему: "С сегодняшнего дня ты мой
сотрапезник, и я назначаю тебе ежемесячно тысячу дирхемов, кроме того,
что я определил тебе раньше".
И Хасан басрийский поднялся и трижды поцеловал перед султаном землю и
пожелал ему вечной славы и долгой жизни. И после этого сан Хасана бас-
рийского возвысился, и слух о нем полетел по странам, и он пребывал со
своим дядей и семьей в прекраснейшем состоянии и приятнейшей жизни, пока
не застигла его смерть".
Услышав из уст Джафара эту историю, Харун ар-Рашид удивился и сказал:
"Должно записать эти происшествия золотыми чернилами!"
Затем он отпустил раба и приказал назначить юноше на каждый месяц
столько, чтобы его жизнь была хороша, и подарил ему от себя наложницу, и
юноша стал одним из его сотрапезников.
Но это нисколько не удивительнее сказки о портном, горбуне, еврее,
надсмотрщике и христианине, и того, что с ними случилось".
"А как это было?" - спросил царь.
СКАЗКА О ГОРБУНЕ
И Шахразада сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что был в
древние времена и минувшие века и столетия в одном китайском городе
портной, широкий на руку и любивший веселье и развлечения. Он выходил
иногда вместе со своей женой на гулянье; и вот однажды они вышли в нача-
ле дня и, возвращаясь на исходе его, к вечеру, в свое жилище, увидели на
дороге горбуна, вид которого мог рассмешить огорченного и разогнать за-
боту опечаленного. Портной и его жена подошли посмотреть на него и затем
пригласили его пойти с ними в их дом и разделить в этот вечер их трапе-
зу; и горбун согласился и пошел к ни ч.
И портной вышел на рынок (а подошла уже ночь) и купил жареной рыбы,
хлеба, лимон и творогу, чтобы полакомиться, и, придя, положил рыбу перед
горбуном. И они стали есть, и жена портного взяла большой кусок рыбы и
положила его в рот горбуну, и закрыла ему рот рукой, и сказала: "Клянусь
Аллахом, ты съешь этот кусок Зараз, одним духом, и я не дам тебе времени
прожевать!"
И горбун проглотил кусок, и в куске была крепкая кость, которая заст-
ряла у него в горле, - и так как срок его жизни кончился, он умер..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Двадцать пятая ночь
Когда же настала двадцать пятая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о
счастливый царь, что жена портного положила горбуну в рот кусок рыбы, и
так как его срок окончился, он тотчас же умер.
И портной воскликнул: "Нет мощи и силы, кроме как у Аллаха! Бедняга!
Смерть пришла к нему именно так, через наши руки!" А жена его сказала:
"Что значит это промедление? Разве не слышал ты слов сказавшего:
Зачем утешать себя я стану немыслимым,
Теперь уж не встречу я друзей, чтоб беду снести.
И как на огне сидеть, еще не пожухнувшем!
Клянусь, на огнях сидеть - пропащее дело!"
"А что же мне делать?" - спросил ее муж; и она сказала: "Встань,
возьми его на руки и накрой шелковым платком, и я пойду впереди, а ты
сзади, сейчас же, вечером, и ты говори: "Это мой ребенок, а вот это -
его мать; мы идем к лекарю, чтобы он посмотрел его". Услышав эти слова,
портной встал и понес горбуна на руках, и жена его говорила: "Дитятко,
спаси тебя Аллах! Что у тебя болит и в каком месте тебя поразила оспа?"
И всякий, кто видел их, говорил: "С ними больной ребенок". И они все шли
и спрашивали, где дом лекаря, и им указали дом врача-еврея; и они посту-
чали в ворота, и к ним спустилась черная невольница и открыла ворота и
посмотрела - и вдруг видит: у ворот человек, который несет ребенка, и с
ним женщина. "В чем дело?" - спросила невольница; и жена портного сказа-
ла: "С нами маленький, и мы хотим, чтобы врач его посмотрел. Возьми эту
четверть динара и отдай ее твоему господину - пусть он сойдет вниз и
посмотрит моего ребенка: на него напала болезнь". И невольница пошла на-
верх, а жена портного вошла за порог и сказала мужу: "Оставь горбуна
здесь, и будем спасать наши души".
И портной поставил горбуна, прислонив его к стене, и вышел вместе со
своей женой, а невольница вошла к еврею и сказала: "У ворот человек с
каким-то больным, и с ним женщина. Они мне дали для тебя четверть дина-
ра, чтобы ты спустился, посмотрел его и прописал ему что-нибудь подходя-
щее". И евреи, увидав четверть динара, обрадовался и поспешно встал и
сошел вниз в темноте, - и едва ступил ногой на землю, как наткнулся на
горбуна, который был мертв. И он воскликнул: "О великий! О Моисей и де-
сять заповедей! О Ааросни Иисус, сын Ну на! Я, кажется, наткнулся на
этого больного, и он упал вниз и умер. Как же я вынесу из дома убитого?"
И он понес горбуна и вошел с ним в дом и сообщил об этом своей жене; а
она сказала: "Чего же ты сидишь? Если ты просидишь здесь до того, как
взойдет день, пропали наши души, и моя и твоя. Поднимемся с ним на крышу
и кинем его в дом нашего соседа-мусульманина". А соседом еврея был надс-
мотрщик, начальник кухни султана, и он часто приносил домой сало, и его
съедали кошки и мыши, а если попадался хороший курдюк, собаки спускались
с крыш и утаскивали его, и они очень вредили надсмотрщику, портя все,
что он приносил.
И вот еврей и его жена поднялись на крышу, неся горбатого, и опустили
его на землю. Они оставили его, прислонив вплотную к стене, и, спустив
его, ушли; и не успели они опустить горбуна, как надсмотрщик подошел к
дому и отпер его и вошел с зажженной свечкой. Войдя в дом, он увидел че-
