воскликнула: "Клянусь Аллахом, если ты не возьмешь их, я к тебе не вер-
нусь!" И я принял от нее деньги, а она сказала: "О любимый, ожидай меня
через три дня: между заходом солнца и вечерней молитвой я буду у тебя;
приготовь же на эти динары такое же угощение". И она простилась со мною,
и мой ум исчез вместе с нею, а когда три дня прошли, она явилась, одетая
в парчу, драгоценности и одежды, более великолепные, чем в первый раз. А
я приготовил для нас трапезу раньше, чем она пришла, и мы поели и выпили
и проспали, как обычно, до утра, и она дала мне пятнадцать динаров и
сговорилась со мною, что через три дня придет ко мне.
И я приготовил ей трапезу, и спустя несколько дней она явилась в
платье еще более великолепном, чем первое и второе, и спросила: "О гос-
подин мой, не красива ли я?" - "Да, клянусь Аллахом!" - ответил я. И она
сказала: "Не позволишь ли ты мне привести с собою девушку лучше меня и
моложе, чем я, годами, чтобы она поиграла с нами и посмеялась и развесе-
лилось бы ее сердце. Она давно уже скучает и просилась выйти со мною и
провести со мной ночь". И, услышав ее слова, я сказал: "Да, клянусь Ал-
лахом!" И потом мы напились и проспали до утра, и она вынула пятнадцать
динаров и сказала: "Прибавь к нашей трапезе что-нибудь для девушки, ко-
торая придет со мной", - и затем она ушла. А когда наступил четвертый
день, я собрал для нее, как обычно, трапезу, и после заката она вдруг
явилась, и с нею какая-то женщина, завернутая в изар. Они вошли и сели,
и, увидев это, я произнес:
"Как чудно и дивно наше время, -
Хулитель отсутствует, небрежный,
Любовь, и восторг, и опьяненье:
От части того исчезнет разум.
Блистает луна за покрывалом,
И ветвь изгибается в одеждах,
И розы ланит ее цветущи,
Нарцисс же очень ее истомен.
Безоблачна жизнь, как и люблю я.
И дружба с любимым совершенна!"
И я обрадовался и зажег свечи и встретил их, радостным и счастливый;
а они скинули бывшие на них одежды, и новая девушка открыла свое лицо, и
я увидел, что она подобна полной луне, и прекраснее ее я не видывал. И,
поднявшись, я подал им еду и питье, и мы поели и выпили, и я принялся
кормить новую девушку и наполнять ее кубок и пить с нею; и первая девуш-
ка втайне приревновала и воскликнула: "Клянусь Аллахом, не прекрасней ли
эта девушка, чем я?" - "Да, клянусь Аллахом!"отвечал я. И она сказала:
"Мне хочется, чтобы ты проспал с нею". - "Твой приказ у меня на голове и
на глазах!" - отвечал я; и она встала и постлала нам, и я пошел к девуш-
ке и проспал до утра. И я пошевелился и почувствовал, что я весь мокрый,
и подумал, что вспотел, и стал будить девушку и потряс ее за плечи, - и
голова ее скатилась с подушки. И ум мой улетел, и я воскликнул: "О бла-
гой покровитель, покрой меня!" И, увидев, что она зарезана, я сел (а мир
сделался черен в моих глазах) и стал искать свою прежнюю подругу, но не
нашел ее и понял, что это она зарезала девушку из ревности ко мне.
"Нет мощи и силы, кроме как у Аллаха, высокого, великого! Как мне
поступить?" - воскликнул я; и, подумав немного, я встал, снял с себя
одежду и, выкопав посреди комнаты яму, взял девушку вместе с ее драго-
ценностями и положил в яму и снова прикрыл ее землей и мраморными плита-
ми. Потом я вымылся, надел чистую одежду и, взяв остаток своих денег,
вышел из дома и Запер его, и пошел к владельцу дома и, укрепив свою ду-
шу, отдал ему тысячу за год и сказал: "Я уезжаю к моим дядям в Каир".
И я поехал в Каир и встретился с моими дядями, и они обрадовались
мне, и оказалось, что они уже продали все свои товары. "Почему ты прие-
хал?" - спросили они. И я ответил: "Я соскучился по вас", - и не сказал
им, что со мной есть немного денег. И я пробыл с ними год, любуясь на
Каир и его Нил, и, наложив руку на оставшиеся у меня деньги, стал тра-
тить их и пить и есть, пока не приблизилось время отъезда моих дядей. И
тогда я убежал и спрятался от них, и они искали меня, но не услышали обо
мне вестей и сказали: "Он, должно быть, вернулся в Дамаск", - и уехали.
А я вышел и жил в Каире три года, пока у меня ничего не осталось из моих
денег. А я каждый год посылал хозяину дома плату за него, и через три
года моя грудь стеснилась (а у меня оставалась только годовая плата за
дом), и тогда я поехал и прибыл в Дамаск и остановился в Этом доме.
И хозяин его обрадовался мне; и я нашел все комнаты запертыми, как и
было, и открыл их и вынес вещи, находившиеся там, и нашел под постелью,
на которой я спал в ту ночь с зарезанной девушкой, золотое ожерелье, ук-
рашенное драгоценными камнями. Я взял его и вытер с него кровь убитой
девушки и посмотрел на него и немного поплакал, а после этого я прожил
два дня и на третий день пошел в баню и переменил одежду. И у меня сов-
сем не было денег. И однажды я пошел на рынок, и дьявол нашептал мне - в
осуществление предопределенного, - и, взяв ожерелье, я отправился на ры-
нок и отдал его посреднику. И он поднялся, и посадил меня рядом с хозяи-
ном моего дома и, обождав, пока рынок оживился, взял ожерелье и стал
предлагать его украдкой, без моего ведома.
И вдруг оказалось, что ожерелье ценное принесло две тысячи динаров. И
тогда посредник пришел и сказал: "Это ожерелье - медная подделка, из-
делье франков, и цена за него дошла до тысячи дирхемов". А я отвечал
ему: "Да, мы выковали его для одной женщины, чтобы посмеяться над нею.
Моя жена получила его в наследство, и мы хотим его продать. Пойди получи
тысячу дирхемов..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Двадцать девятая ночь
Когда же настала двадцать девятая ночь, ока сказала: "Дошло до меня,
о счастливый карь, что юноша сказал посреднику: "Получи тысячу дирхе-
мов".
И посредник, услышав это, понял, что дело с ожерельем сомнительное, и
пошел к старосте рынка и отдал его ему, а староста отправился к вали и
сказал: "Это ожерелье у меня украли, и мы нашли вора, который одет в
одежду детей купцов".
И не успел я очнуться, как меня окружили стражники и забрали и отвели
к вали; и вали спросил меня об этом ожерелье, и я сказал ему то же, что
сказал посреднику, и вали засмеялся и воскликнул: "Во всем этом ни слова
правды!"
И не успел я опомниться, как меня уже обнажили и стали бить плетьми
по бокам, и удары жгли меня, и я сказал: "Я украл его!", думая про себя:
"Лучше тебе сказать, что украл его. Я не скажу, что обладательницу оже-
релья у меня убили, - меня убьют за нее".
И записали, что я украл ожерелье, и мне отрубили руку и прижгли обру-
бок в масле, и я лишился чувств; но мне дали выпить вина, и я очнулся и,
взяв свою руку, пошел домой. И хозяин сказал мне: "Раз с тобой случилось
подобное дело, уйди из моего дома и присмотри для себя другое место, так
как ты обвинен в воровстве". А я отвечал ему: "О господин мой, потерпи
дня два или три, пока я присмотрю себе помещение". - "Хорошо", - сказал
он и ушел и оставил меня, а я остался сидеть и плакал и говорил: "Как я
вернусь к родным с отрубленной рукой? Они не знают, что я невиновен! Мо-
жет быть, Аллах совершит что-нибудь благое", - и я горько заплакал.
И когда хозяин дома ушел от меня, мною овладело великое горе, и я
прохворал два дня, а на третий день, не успел я очнуться, как явился хо-
зяин дома и с ним несколько стражников и староста рынка, и он утверждал,
что я украл ожерелье. И я вышел к ним и спросил их: "Что случилось?" А
они, не дав мне сроку, связали меня и накинули мне на шею цепь и сказа-
ли: "Ожерелье, которое было у тебя, отнесли правителю Дамаска, везирю и
судье, и они сказали, что это ожерелье пропало у правителя три года на-
зад вместе с его дочерью".
И, когда я услышал от них эти слова, у меня упало сердце, и я воск-
ликнул: "Погибла твоя душа, нет сомнения! Клянусь Аллахом, я непременно
расскажу правителю мою историю, и если захочет, он меня убьет, а если
захочет - простит меня".
И когда мы пришли к правителю, он велел мне встать перед собою и,
увидев меня, посмотрел на меня краем глаза и сказал присутствующим: "По-
чему вы отрубили ему руку? Это несчастный человек, и нет за ним вины; вы
обидели ею, отрубив ему руку". И, когда я услышал эти слова, мое сердце
окрепло и душа моя успокоилась, и я воскликнул: "Клянусь Аллахом, о гос-
подин мой, я совсем не вор! Меня обвинили этим великим обвинением и по-
били плетьми посреди рынка и принуждали меня сознаться, - и я солгал на
себя и признался в краже, хотя и не виновен в ней". И правитель сказал:
"Нет за тобой вины!", а затем он заключил под стражу старосту рынка и
сказал ему: "Отдай этому цену его руки, иначе я тебя повешу и возьму все
твои деньги!" И он кликнул стражников, и они взяли старосту и уволокли
его, а я остался с правителем. Потом сняли с моей шеи цепь с разрешения
правителя и развязали мне руки, и правитель посмотрел на меня и сказал:
"О дитя мое, будь правдив со мной и расскажи мне, как к тебе попало это
ожерелье? - И он произнес:
Правдивым будь, хотя б потом истина
Огнем угрозы вечных мук жгла тебя".
"О господин мой, я скажу тебе правду", - ответил я и рассказал ему,
что случилось у меня с первой девушкой и как она привела ко мне вторую и
зарезала ее из ревности, и изложил эту историю целиком. И, услышав это,
правитель покачал головой и ударил правой рукой о левую и, положив на
лицо платок, поплакал немного и произнес:
"Я вижу, недуги мира множатся надо мной,
И тот, кто подвержен им, до смерти недужен.
За каждою встречей двух влюбленных - разлуки час,
А все, что предшествует разлуке, - немного".
И после этого он подошел ко мне и сказал: "Знай, о дитя мое, что
старшая девушка - моя дочь, и я охранял ее с великой заботой, - а когда
она стала взрослой, я послал ее в Каир, и она вышла замуж за сына своего
дяди; но он умер, и она приехала ко мне. И она научилась мерзостям у жи-
телей Каира и приходила к тебе четыре раза, и потом она привела к тебе
свою меньшую сестру, - а обе они родились от одной матери и любили друг
друга. И когда со старшей случилось то, что случилось, она открыла свою
тайну сестре, и та попросилась пойти с нею. А затем старшая вернулась
одна, и я спросил про меньшую и увидел, что старшая плачет о ней; и она
тайно сказала своей матери (а я был тут же), что случилось и как она за-
резала свою сестру. И она все плакала и говорила: "Клянусь Аллахом, я не
перестану плакать о ней, пока не умру!" И так и было. Посмотри же, дитя
мое, что произошло! Я хочу, чтобы ты не перечил мне в том, что я тебе
скажу: "Я женю тебя на моей меньшей дочке, она не родная сестра тем
двум, и она невинна; и я не потребую от тебя приданого и назначу вам от
себя содержание, и ты будешь у меня на положении сына".
"Хорошо, - сказал я, - могли ли мы думать!" И правитель тотчас же
послал за судьей и свидетелями и написал мою брачную запись, и я вошел к
его дочери, а он взял для меня у старосты рынка много денег, и я оказал-
ся у него на высочайшем месте. В этом году умер мой отец, и правитель
послал от себя гонца, и тот привез мне деньги, которые отец оставил, - и
теперь я живу приятнейшей жизнью. Вот причина отсечения правой руки".
И я удивился этому и провел у юноши три дня, и он дал мне много де-
нег, и я уехал от него и прибыл в этот город, и жизнь моя здесь была хо-
роша, и у меня с горбуном случилось то, что случилось".
"Это но более удивительно, чем история горбуна, - сказал царь Китая,
- и мне непременно следует вас всех совесть, но остался еще портной, ка-
чало всех грехов. Эй, портной, - сказал он, - если ты мне расскажешь
что-нибудь более удивительное, чем эта история, я подарю вам ваши прос-
тупки".
И тогда портной выступил вперед и сказал:
РАССКАЗ ПОРТНОГО
Знай, о царь нашего времени, - вот самое удивительное, что со мной
