твоему господину, и пусть он скажет, которые лучше и вкуснее". - "Хоро-
шо!" - сказал евнух; и она тотчас дала ему миску и полдинара, и он отп-
равился и, придя в харчевню, сказал повару: "Мы поспорили в доме моего
господина о твоем кушанье, так как у них тоже готовили гранатные зерныш-
ки. Дай нам твоего кушанья на эти полдинара и берегись: мы наелись бо-
лезненных ударов за твою стряпню".
И Бедр-ад-дин Хасан засмеялся и сказал: "Клянусь Аллахом, этого ку-
шанья никто не умеет готовить, кроме меня и моей матери, а она теперь в
далеких странах!"
И он взял миску и налил в нее кушанье и облил его сверху мускусом и
розовой водой, и евнух забрал миску и поспешно пришел к ним.
И мать Хасана взяла кушанье и попробовала его, и, увидев, как оно
вкусно и отлично состряпано, она узнала, кто его стряпал, и вскрикнула,
а затем упала без чувств.
И везирь оторопел, а потом брызнул на нее розовой водой, - и через
некоторое время она очнулась и сказала: "Если мой сын еще на свете, то
никто не сварит так гранатных зернышек, кроме него! Это мой сын,
Бедр-ад-дин Хасан, наверно и несомненно, так как это кушанье могу гото-
вить только я, и я научила Бедр-ад-дина его стряпать".
И, услышав ее слова, везирь сильно обрадовался и воскликнул: "О, как
я стремлюсь увидеть сына моего брата! Увидим ли, что судьба соединит нас
с ним! Мы просим о встрече с ним одного лишь великого Аллаха!"
И везирь в тот же час и минуту поднялся и кликнул людей, бывших с
ним, и сказал: "Пусть пойдут из вас двадцать человек к этой харчевне и
разрушат ее, а повара свяжите его чалмой и притащите силой ко мне, но не
причиняйте ему вреда!"
И они сказали: "Хорошо!", а везирь тотчас же поехал в "Обитель
счастья" и, повидавшись с наместником Дамаска, ознакомил его с письмами
султана, которые были у него с собою; и наместник положил их на голову,
сначала поцеловав их, а потом спросил: "А где же твой обидчик?" - "Это
один повар", - отвечал везирь. И наместник тотчас же велел своим прид-
ворным отправиться в его харчевню; и они пошли и увидели, что она разру-
шена и все в ней поломано, так как, когда везирь поехал во дворец, ею
люди сделали то, что он приказал, и сидели, ожидая возвращения везиря из
дворца, а Бедр-ад-дин говорил: "Посмотри-ка! Что это такое нашли в гра-
натных зернышках, что со мной случилось подобное дело?"
И когда везирь вернулся от дамасского наместника (а тот разрешил ему
взять своего обидчика и выехать с ним), он вошел в палатку и потребовал
повара, - и того привели, скрученного чалмой. И Бедр-ад-дин Хасан пос-
мотрел на своего дядю и горько заплакал и сказал: "О господин мой, в чем
мой грех перед вами?" - "Это ты сварил гранатные зернышки?" - спросил
его везирь. "Да, - отвечал Бедр-ад-дин, - а вы нашли в них что-то, за
что следует снять голову?" - "Это наилучшее и наименьшее возмездие те-
бе!" - воскликнул везирь. И Бедрад-дин сказал: "О господин мой, не сооб-
щишь ли ты мне, в чем мой грех?" - "Да, сию минуту", - отвечал везирь, и
потом он крикнул слугу и сказал: "Приведите верблюдов". И они взяли
Бедр-ад-дина Хасана и положили в сундук, и заперли его, и поехали, и
ехали, не переставая, до ночи. А потом они сделали привал, кое-чего пое-
ли и вынули Бедр-ад-дина и покормили его и положили обратно в сундук, -
и так это продолжалось, пока они не достигли Камры [53].
И тогда Бедр-ад-дина Хасана вынули из сундука, и везирь спросил его:
"Это ты варил гранатные зернышки?" - "Да, о господин мой", - отвечал
Бедр-ад-дин; и везирь сказал: "Закуйте его!" И его заковали и снова по-
ложили в сундук и поехали, и когда прибыли в Каир, остановились в
ар-Рейдании [54]. И везирь велел вынуть Бедр-ад-дина Хасана из сундука и
приказал позвать плотника и сказал ему: "Сделай для него деревянную кук-
лу". - "А что ты будешь с ней делать?" - спросил Бедр ад-дин-Хасан. "Я
повешу тебя на кукле и прибью тебя к ней гвоздями и повезу тебя по всему
городу", - отвечал везирь. И Бедрад-дин воскликнул: "За что ты со мной
это сделаешь?" - "За то, что ты скверно сварил гранатные зернышки, -
сказал везирь. - Как мог ты их так сварить, что в них недоставало пер-
цу?" - "И за то, что в них не хватало перцу, ты со мной все это делаешь!
- воскликнул Бедрад-дин. - Недостаточно тебе было меня заточить! И кор-
мили-то вы меня раз в день!" - "Не хватало перцу, и нет для тебя наказа-
ния, кроме смерти!" - сказал везирь. И Бедр-ад-дин изумился и опечалился
о самом себе.
"О чем ты думаешь?" - спросил его везирь. "О бестолковых умах, подоб-
ных твоему, - отвечал Бедр-аддин. - Будь у тебя разум, ты бы не сделал
со мною этих дел". - "Нам надо тебя помучить, чтобы ты больше не делал
подобного этому", - сказал везирь, а Бедр-ад-дин Хасан возразил: "Поис-
тине, ничтожнейшее из того, что ты со мной сделал, достаточно меня изму-
чило!" Но везирь воскликнул: "Тебя непременно надо повесить!" А в это
время плотник готовил куклу, а Бедр-ад-дин смотрел. И так продолжалось,
пока не подошла ночь, и когда дядя Бедр-ад-дина взял его и бросил в сун-
дук и сказал: "Это будет завтра!"
И он подождал, пока не убедился, что Бедр-ад-дин заснул, и, сев на
коня, взял сундук, поставил его перед собою и въехал в город, и ехал,
пока не прибыл к своему дому, и тогда он сказал своей дочери,
Ситт-аль-Хусн: "Слава Аллаху, который соединил тебя с сыном твоего дяди!
Поднимайся, убери комнату так, как она была убрана в вечер смотрин".
И она встала и зажгла свечи, а везирь вынул исчерченную бумажку, на
которой он нарисовал расположение комнаты, и они поставили все на место,
так что видевший не усомнился бы, что это та же самая ночь смотрин.
И после этого везирь приказал положить тюрбан Бедрад-дина Хасана на
то же место, куда он положил его своей рукой, а также его шальвары и ко-
шель, который был под тюфяком, а затем он велел своей дочери раздеться,
так же как в ночь смотрин, и сказал: "Когда войдет сын твоего дяди, ска-
жи ему: "Ты заставил меня ждать, уйдя в покой уединения!" И пусть он с
тобой переночует до утра, а тогда мы ему покажем записанные числа".
Потом везирь вынул Бедр-ад-дина из сундука, раньше сняв с его ног
оковы и освободив его от того, что на нем было, так что он остался в
тонкой ночной рубашке, без шальвар (а он спал, ничего не зная).
И по предопределенному велению Бедр-ад-дин перевернулся и проснулся и
увидел себя в освещенном проходе и сказал себе: "Это испуганные грезы!"
И он встал и прошел немного до второй двери и посмотрел, - и вдруг,
оказывается, он в той комнате, где перед ним открывали невесту, и видит
балдахин, и скамеечку, и свой тюрбан, и вещи.
И, увидя это, Бедр-ад-дин оторопел и стал переступать с ноги на ногу
и воскликнул: "Сплю я или бодрствую?"
И он принялся тереть себе лоб и с изумлением говорил: "Клянусь Алла-
хом, это помещение невесты, где ее открывали для меня! Где же я? Я ведь
был в сундуке!"
И пока он говорил сам с собою, Ситт-аль-Хусн вдруг подняла край поло-
га и сказала: "О господин мой, не войдешь ли ты? Ты задержался в покое
уединения". И когда
Бедр-ад-дин услышал ее слова и увидел ее, он рассмеялся и сказал:
"Поистине, это спутанные грезы!"
Потом он вошел и стал вздыхать, размышляя о том, что случилось, и не
зная, что думать, и все происшедшее стало ему неясно, когда он увидел
свой тюрбан и шальвары и кошель, в котором была тысяча динаров.
"Аллах лучше знает! Это спутанные грезы!" - воскликнул он. И тогда
Ситт-аль-Хусн сказала ему: "Что это, ты, я вижу, смущен и удивлен? Не
таким ты был в начале ночи!" И Бедр-ад-дин засмеялся и спросил: "Сколько
времени меня с тобою не было?" И она воскликнула:
"Спаси тебя Аллах! Имя Аллаха вокруг тебя! Ты только вышел за нуждою
и возвращаешься. Ты потерял ум!"
И Бедр-ад-дин, услышав это, засмеялся и сказал: "Ты права! Но когда я
вышел от тебя, я забылся в домике с водой и видел во сне, что я сделался
поваром в Дамаске и прожил там десять лет, и будто ко мне пришел кто-то
из детей вельможи и с ним был евнух..."
И тут Бедр-ад-дин Хасан пощупал рукой лоб и, найдя на нем след удара,
воскликнул: "Клянусь Аллахом, о госпожа моя, это как будто правда, так
как он ударил меня по лбу и ранил меня. Похоже, что это наяву было!"
Потом он сказал: "Когда мы обнялись и заснули, мне приснилось, будто
я отправился в Дамаск без тюрбана и без шальвар и сделался поваром..." И
он простоял некоторое время растерянный и сказал: "Я как будто видел,
что я сварил гранатных зернышек, в которых было мало перцу... Клянусь
Аллахом, я, наверно, заснул в комнате с водой и видел все это во сне!.."
- "Заклинаю тебя Аллахом, что ты еще видел во сне, кроме этого?" - спро-
сила Ситт-аль-Хусн; и Бедр-ад-дин Хасан рассказал ей и добавил: "Клянусь
Аллахом, если бы я не проснулся, они бы, наверное, распяли меня на дере-
вянной кукле!" - "За что же?" - спросила Ситт-аль-Хусн. "За недостаток
перца в гранатных зернышках, - ответил Бедр-ад-дин. - Они как будто раз-
рушили мою лавку, разбили всю мою посуду и положили меня в сундук, а по-
том привели плотника, чтобы сделать для меня виселицу, так как они хоте-
ли меня повесить. Слава же Аллаху за то, что все это случилось со мною
во сне, а не произошло наяву!"
И Ситт-аль-Хусн засмеялась и прижала его к своей груди, и он тоже
прижал ее к груди, а после, подумав, сказал: "Клянусь Аллахом, похоже на
то, что это было несомненно наяву! Не знаю, в чем тут дело!"
И он заснул, недоумевая о своем деле, и то говорил: "Я грезил", то
говорил: "Я бодрствовал", - и так продолжалось до утра, когда к нему во-
шел его дядя, Шамс-аддин, везирь, и поздоровался с ним.
И Бедр-ад-дин Хасан посмотрел на него и воскликнул: "Клянусь Аллахом,
не ты ли это велел меня скрутить и прибить меня гвоздями и разрушить мою
лавку из-за того, что в гранатных зернышках недоставало перцу?" И тогда
везирь сказал ему: "Знай, о дитя мое, что истина выяснилась, и стало яв-
но то, что было скрыто. Ты - сын моего брата, и я сделал это, чтобы убе-
диться, что ты тот, кто вошел к моей дочери той ночью. А убедился я в
этом только потому, что ты узнал комнату и узнал твою чалму и шальвары,
и твое золото и бумажку, что написана твоим почерком, ту, которую напи-
сал твой родитель, мой брат. Я не видел тебя прежде этого и не знал те-
бя, а твою мать я привез с собою из Басры".
И после этого он бросился к Бедр-ад-дину и заплакал, и Бедр-ад-дин
Хасан, услышав от своего дяди такие слова, до крайности удивился и обнял
своего дядю, плача от радости. А потом везирь сказал ему: "О дитя мое,
всему этому причиной то, что произошло между мной и твоим отцом", - и он
рассказал ему, что случилось у него с бра том и почему тот уехал в Бас-
ру.
Затем везирь послал за Аджибом; и, увидев его, его отец воскликнул:
"Вот тот, кто ударил меня камнем!" А везирь сказал: "Это твой сын". И
тогда Бедр-ад-дин кинулся к нему и произнес:
"Я немало плакал, когда случилось расстаться нам,
И пролили веки потоки слез в печали.
И поклялся я, что когда бы время свело нас вновь,
О разлуке я поминать не стал бы устами.
Налетела радость, но бурно так, что казалось мне,
Что от силы счастья повергнут я в слезы".
И когда он кончил свои стихи, вдруг подошла его мать и кинулась к не-
му и сказала:
"Мы сетовали при встрече на силу того, что скажем;
Не выразить ведь печали устами гонца вовеки".
А затем его мать рассказала ему, что случилось после его исчезнове-
ния, и Хасан рассказал ей, что он перенес, - и они возблагодарили Аллаха
великого за то, что встретились друг с другом.
Потом везирь Шамс-ад-дин отправился к султану, через два дня после
того, как он прибыл, и, войдя к нему, поцеловал перед ним землю и при-
ветствовал его, как приветствуют царей; и султан обрадовался и улыбнулся
ему в лицо и велел ему приблизиться, а потом расспросил его о том, что
