нулся миндаля и стал есть, заставляя себя. И мы пришли от этого в край-
нее удивление. И рука юноши дрожала, и он выставил большой палец своей
руки, - и вдруг мы видим: он обрублен, и юноша ест четырьмя пальцами.
И мы спросили его: "Заклинаем тебя Аллахом, что с твоим большим
пальцем? Он так и создан Аллахом или его постигло несчастье?" И юноша
отвечал: "О братья, таков не один этот большой палец, но и другой, и на
обеих ногах тоже. Да вот, посмотрите". И он обнажил большой палец на
своей другой руке, и мы увидели, что он такой же, как на правой, и ноги
его тоже без больших пальцев. И, увидев, что это так, мы еще больше уди-
вились и сказали ему: "Нам не терпится узнать твою историю, и почему от-
сечены твои пальцы, и зачем ты вымыл руки ею двадцать раз!"
"Знайте, - сказал тогда юноша, - что мой родитель был купец из бога-
тых купцов Багдада во дни халифа Харуна ибн Рашида. Он страстно любил
пить вино и слушать лютню и другие музыкальные инструменты и после смер-
ти не оставил ничего. И я обрядил его и устроил чтения и тосковал по нем
дни и ночи, а затем я открыл его лавку и увидел, что после него осталось
лишь немного, и обнаружил за ним долги. Я уговорил заимодавцев подождать
и смягчил их сердца, и стал торговать от пятницы до пятницы и отдавал
заимодавцам; и таким образом продолжалось некоторое время, пока я не уп-
латил долги сполна, и я увеличивал свой капитал в течение дней и ночей.
И вот однажды, в один из дней, я сижу и вдруг неожиданно вижу молодую
женщину, прекрасней которой не видали мои глаза, и на ней украшения и
драгоценности, и она едет на муле, и впереди нее раб и сзади раб. И она
остановила мула у входа на рынок и вошла, и евнух последовал за ней и
сказал: "О госпожа, входи и не дай никому узнать, что ты здесь, - ты ра-
зожжешь против нас огонь гнева". И евнух заслонял ее, пока она смотрела
лавки купцов, и она не нашла никого, кто бы уже открыл свою лавку, кроме
меня, и подошла, и евнух следом за ней, и села возле моей лавки и при-
ветствовала меня, - и я не слыхивал ничего прекраснее ее слов и нежнее
ее речей. А потом она открыла свое лицо, и я увидел, что оно подобно ме-
сяцу, и я посмотрел на нее взглядом, вызвавшим у меня тысячу вздохов, и
любовь к ней привязалась к моему сердцу. И я стал еще и еще взглядывать
ей в лицо и произнес:
"Скажи красавице, что в покрове шелковом:
Поистине, смерть - отдых мне от мук моих.
О, дай мне близость - может, жив останусь я;
Вот руку я протянул уже к дарам твоим".
И, услышав эти стихи, она ответила мне:
"Утрачу терпенье я в любви, коль забуду вас,
И сердце, поистине, не знает любви к другим.
И если падет мои взор когда-нибудь на других,
То пусть уж не знает он, вас встретивши, радости.
Клянусь я, что страсти к вам вовек не забуду я
И сердце печальное лишь встреча обрадует.
Любовью напоен был я чашею полною.
О, если бы, дав мне пить, любовь напоила вас!
Возьмите мой прах и дух, куда ни поедете,
И где остановитесь, предайте земле меня.
И имя мое затем скажите, - ответит вам
Стон долгий костей моих, услышавши голос ваш.
И если б сказали мне: "От бога что хочешь ты?"-
"Прощенья, - сказала б я, - Аллаха и вашего".
А окончив стихи, она спросила: "О юноша, есть ли у тебя красивые тка-
ни?" И я отвечал: "Госпожа, твой раб беден, но подожди, пока купцы отк-
роют лавки, и я принесу тебе то, что ты хочешь". И затем я стал с нею
разговаривать, и погрузился в море влюбленности, и блуждал на путях люб-
ви к ней, пока купцы не открыли лавки, и тогда я поднялся и взял для нее
все, что она потребовала, а цена за это была пять тысяч дирхемов. И жен-
щина отдала ткани евнуху, и евнух взял их, и они вышли из рынка, и ей
подвели мула; и она уехала, не сказав мне, откуда она, а я постыдился
заговорить с нею об этом. И купцы обязали меня уплатить, и я принял на
себя долг в пять тысяч дирхемов.
И я пришел домой, опьяненный любовью к той женщине; и мне подали
ужин, и я съел кусочек - и вспомнил об ее красоте и прелести, и хотел
уснуть - но сон не пришел ко мне. И я провел в таком состоянии неделю, и
купцы потребовали с меня деньги, но я уговорил их подождать еще неделю;
а через неделю она вдруг приехала верхом на муле, и с нею были евнух и
два раба. И она приветствовала меня и сказала: "О господин мой, мы за-
держали плату за ткани! Приведи менялу и получи деньги". И меняла при-
шел, и евнух выложил деньги, и я не взял их, и разговаривал с ней, пока
не открылся рынок. И тогда она сказала: "Купи мне то-то и то-то". И я
взял для нее у купцов, что она пожелала, и она забрала
Это и ушла, не заговорив со мною о деньгах; и когда она ушла, я рас-
каялся в этом, так как я забрал то, что он и потребовала, на тысячу ди-
наров.
И после того как она скрылась из моих глаз, я сказал про себя: "Что
это за любовь? Она дала мне пять тысяч дирхемов и взяла вещей на тысячу
динаров!" И я почувствовал, что мне не хватит денег для купцов, и ска-
зал:
"Купцы-то знают лишь меня одного! Эта женщина просто плутовка: она
ввела меня в обман своей прелестью и красотой и, увидав, что я еще мо-
лод, посмеялась надо мной, а я не спросил, где она живет". И я все время
беспокоился, и ее отсутствие длилось больше месяца, и купцы требовали с
меня и прижимали меня, и я пустил свои земли на продажу и внутренне ре-
шил погубить себя.
И однажды я сидел, размышляя, и не успел очнуться, как вижу - она
сходит с мула у ворот рынка и входит ко мне. И при виде ее мои заботы
рассеялись, и я забыл, что со мной было, а она начала беседовать со
мной, ведя прекрасные речи, и сказала: "Приведи менялу и отвесь деньги",
- и отдала мне с излишком плату за то, что взяла. А затем она пустилась
со мной в разговоры, и я чуть не умер от счастья и радости.
И она спросила у меня: "Есть у тебя жена?" И я ответил: "Нет, я не
знаю ни одной женщины", - и заплакал.
"Что ты плачешь?" - спросила она; и я отвечал: "Не беда!" А потом я
взял несколько динаров и отдал их евнуху и попросил его быть посредником
в этом деле. А он засмеялся и сказал: "Она влюблена в тебя больше, чем
ты в нее. Ткани, которые у тебя она купила, ей не нужны, и она сделала
это только из любви к тебе. Говори с ней, о чем хочешь, - она не будет
тебе прекословить в том, что ты скажешь". А женщина видела, как я давал
евнуху деньги.
И я вернулся и сел и сказал ей: "Будь милостива к твоему рабу и усту-
пи ему в том, о чем он тебя попросит!" - и я высказал ей то, что было у
меня на душе. И она ответила на мои слова согласием и сказала евнуху:
"Ты принесешь ему мое послание"; а мне она сказала: "Сделай так, как
скажет тебе евнух". Затем она поднялась и ушла, а я вручил купцам их
деньги, и им досталась прибыль, а мне на долю пришлось сожаление о том,
что сведения о ней прервались; и я не спал всю ночь. Но прошло лишь не-
мало дней, и ко мне пришел евнух, и я оказал ему уважение и спросил его
о ней; и он отвечал: "Она больна". - "Разъясни мне ее обстоятельства", -
попросил я евнуха; и он сказал: "Эту девушку воспитала Ситт-3ебейда, же-
на халифа Харуна ар-Рашида, - она из ее невольниц. Она попросила у своей
госпожи разрешения выходить и входить и достигла того, что стала управи-
тельницей; а затем она рассказала Ситт про себя и попросила выдать ее за
тебя замуж, но Ситт сказала: "Я не сделаю этого, пока не увижу этого
юношу; если он на тебя похож, я выдам тебя за него замуж". А сейчас мы
хотим отвезти тебя во дворец, и если ты попадешь во дворец, то добьешься
брака с нею; если же твое дело раскроется - тебе снесут голову. Что ты
на это скажешь?" - "Пойду с тобой, - ответил я, - и вытерплю то, что ты
мне рассказал".
И тогда евнух сказал мне: "Когда наступит вечер, пойди в мечеть, по-
молись и переночуй там; это та мечеть, которую выстроила Ситт-Зубейда на
реке Тигр". - "С любовью и охотой", - ответил я. И когда наступил вечер,
я пошел в мечеть, помолился там и провел ночь, а ко времени утренней за-
ри вдруг явились два евнуха в челноке, и с ними были пустые сундуки. Они
внесли их в мечеть, и один из них удалился, а один остался; и я всмот-
релся в него и вдруг вижу: это тот, что был посредником между мною и ею.
И через некоторое время к нам пришла та девушка - моя подруга; и когда
она явилась, я встал и обнял ее, а она поцеловала меня и заплакала, и мы
немного поговорили. А потом она взяла меня и положила в сундук и заперла
его, и затем подошла к евнуху, с которым было много вещей, и стала брать
их и складывать в другие сундуки и запирала их один за одним, пока не
сложила всего. И сундуки положили в челнок и поехали, направляясь к
дворцу Ситт-Зубейды. И меня взяло раздумье, и я сказал про себя: "Я по-
гиб из-за своей страсти! Достигну я желаемого или нет?"
И я стал плакать, находясь в сундуке, и взывать к Аллаху, чтобы он
выручил меня из беды, а они все ехали, пока не оказались с сундуками у
дверей покоев халифа, и сундук, в котором я был, понесли в числе других.
И моя подруга прошла мимо нескольких евнухов, приставленных наблюдать
над гаремом, и слуг и дошла до одного старого евнуха; и тот пробудился
ото сна и закричал на девушку и спросил ее: "Что это такое в этих сунду-
ках?" - "Они полны вещей для Ситт-Эубейды", - ответила она. И евнух ска-
зал: "Открой их один за одним, чтобы мне взглянуть, что лежит в них!" Но
девушка возразила: "Зачем открывать их?" И тогда евнух закричал: "Не тя-
ни, эти сундуки необходимо открыть!" - и поднялся и сразу же начал отк-
рывать сундук, в котором был я. И меня понесли к евнуху, и тогда мой ра-
зум исчез, и я облился от страха, и моя вода полилась из сундука; и де-
вушка сказала евнуху: "О начальник, ты погубил и меня и себя и испортил
вещи, стоящие десять тысяч динаров! В этом сундуке разноцветные платья и
четыре манна [59] воды Зезема [60], и сейчас вода потекла на одежды, кото-
рые в сундуке, и теперь в них полиняет краска". - "Бери твои сундуки и
уходи, - сказал евнух, и слуги подняли мой сундук и поспешили уйти, а
другие сундуки понесли вслед за моим. И когда они шли, до моих ушей
вдруг донесся голос, восклицавший: "Горе, горе! Халиф, халиф!" И, услы-
шав это, я умер живьем и произнес слова, говорящий которые не смутится:
"Нет мощи и силы, кроме как у Аллаха, высокого, великого! Вот беда, ко-
торую я сам себе устроил!" И я услышал, как халиф спросил невольницу,
мою подругу: "Горе тебе, что у тебя в этих сундуках?" И она отвечала: "У
меня в сундуках платья Ситт-Зубейды". А халиф сказал: "Открой их мне!"
И, услышав это, я умер окончательно и подумал: "Клянусь Аллахом, этот
день - последний в моей земной жизни! Если я останусь цел, то женюсь на
ней и никаких разговоров, а если мое дело раскроется, мне отрубят голо-
ву! О!" И я стал говорить: "Свидетельствую, нет бога, кроме Аллаха, и
Мухаммед - посланник Аллаха..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Двадцать восьмая ночь
Когда же настала двадцать восьмая ночь, она сказала: "Дошло до меня,
о счастливый царь, что юноша начал говорить: "Свидетельствую, что нет
бога, кроме Аллаха!"
И я услышал, - продолжал юноша, - как девушка сказала: "В этих сунду-
ках доверенные мне вещи и одежды для Ситт-Зубейды, и она хочет, чтобы
никто их не видел". Но халиф воскликнул: "Я непременно их открою и пос-
мотрю, что в них!" И потом он кликнул евнухов и сказал им: "Подайте мне
сундук". И я убедился, что погиб, без всякого сомнения, и мир исчез для
меня. И евнухи стали подносить один сундук за другим, и халиф видел в
них благовония, и ткани, и роскошные платья; и сундуки все открывали, а
халиф смотрел на бывшие там платья и прочее, пока не остался лишь тот
сундук, где был я. И они уже протянули руки, чтобы открыть его, но де-
вушка поспешно подошла к халифу и сказала: "Этот сундук, который перед
