тился из-за нее, так она была хорошо сделана и так много было на ней
камней и яхонтов, и стали дивиться на нее все, кто был во дворце, и ца-
ревна посмотрела на нее и не нашла за нее цены или платы, кроме подати с
земли царства ее отца за целый год".
"О нянюшка, - спросила она старуху, - это платье - от него или не от
него?" - "Оно от него", - ответила старуха. И девушка молвила: "О няня,
этот купец - из нашего города или иноземец?" - "Он иноземец, о госпожа,
и поселился в нашем городе только недавно, - ответила старуха. - Клянусь
Аллахом, у него есть слуги и челядь, и он прекрасен лицом, строен станом
и благороден по качествам, с широкою грудью, и я не видела никого лучше,
разве кроме тебя". - "Поистине, это удивительно! - сказала царевна. -
Как может быть такая одежда, цены которой не покрыть деньгами, у купца
из купцов? А каков размер платы за нее, о которой он тебе говорил, о ня-
нюшка?" - "О госпожа, - ответила старуха, - он не говорил мне о плате, а
только сказал: "Я не возьму за нее платы, и эта одежда - подарок от меня
царевне: она никому не подходит, кроме нее". И он отдал назад золою, ко-
торое ты со мной послала, и поклялся, что не возьмет ею, и сказал: "Оно
твое, если царевна его не примет". - "Клянусь Аллахом, это большое вели-
кодушие и великая щедрость, и я боюсь, что исход этого дела приведет к
беде, - сказала царевна. - Почему ты не спросила его, о нянюшка, нет ли
у него в чем-нибудь нужды, чтобы мы ему исполнили ее?" - "О госпожа, -
ответила старуха, - я спрашивала его и говорила: "Есть у тебя нужда?" И
он сказал: "У меня есть нужда", - но не осведомил меня о ней и только
дал мне этот листок и сказал: "Передай его царевне".
И девушка взяла у старухи листок и развернула его и прочитала до кон-
ца, и изменился ее вид, и исчезло ее разумение, и пожелтел цвет ее лица,
и она сказала старухе: "Горе тебе, о няня, как зовут этого пса, который
говорит такие слова царской дочери, и какая связь между мною и этим
псом, что он мне пишет. Клянусь великим Аллахом, владыкой Земзема [599] и
аль-Хатыма [600], если бы я не боялась Аллаха, - велик он! - я бы послала
к этому псу, чтобы связать ему руки, вырвать ноздри и отрезать нос и
уши, и изуродовала бы его, а потом распяла бы на воротах рынка, в кото-
ром находится его лавка".
И когда старуха услышала эти слова, цвет ее лица пожелтел, и у нее
задрожали поджилки, и оцепенел язык, но потом она укрепила свое сердце и
сказала: "Добро, о госпожа! А что же такое в этом листке, что он тебя
так взволновал? Разве там не прошение, которое купец подал тебе, жалуясь
на свое положение из-за бедности или несправедливости и надеясь на ми-
лость от тебя или раскрытие обиды?" - "Нет, клянусь Аллахом, о нянюшка,
- ответила царевна, - наоборот, это стихи и бесчестные слова. Этот пес,
о нянюшка, видно пребывает в одном из трех положений. Либо это беснова-
тый, у которого нет разума, и он стремится к убиению своей души, либо
ему в его нужде оказывает помощь человек с большою силою и великой
властью, либо он услышал, что я - одна из блудниц этого города, которые
ночуют у того, кто их позовет, одну ночь или две, - он ведь посылает мне
бесчестные стихи, чтобы смутить этим мой разум". - "Клянусь Аллахом, о
госпожа, ты права! - сказала старуха. - Но не занимай себя этим глупым
псом. Ты живешь в своем дворце, высоком, возвышенном и неприступном, до
которого не подымаются птицы и не пролетает над ним воздух, смущенный
его высотой. Напиши ему письмо и выбрани его, не оставляя ни одного из
способов брани, угрожай ему крайними угрозами и предложи ему смерть.
Скажи ему: "Откуда ты меня знаешь, что пишешь мне, о пес из купцов, о
тот, кто весь век мечется в степях и пустынях для наживы дирхема или ди-
нара? Клянусь Аллахом, если ты не проснешься от сна и не очнешься от
опьянения, я распну тебя на воротах рынка, где находится твоя лавка!" -
"Я боюсь, что, если я напишу ему, он на меня позарится", - отвечала ца-
ревна, и старуха воскликнула: "А каков его сан и какова его степень,
чтобы он на нас позарился! Мы напишем ему только для того, чтобы пресек-
лось его желание и усилился его страх".
И она до тех пор хитрила с царевной, пока та не приказала принести
чернильницу и бумагу и не написала юноше такие стихи:
"О ты, притязающий на страсть и тоску, без сна
Ночами страдающий в мечтах и волнении,
Ты требуешь о" луны, обманутый, близости,
Но разве получит кто желанное от луны?
Тебя я наставила словами, так слушай же:
Брось это! Поистине меж смертью ты и бедой!
И если вернешься вновь ты к просьбам, поистине
Постигнет тебя мученье очень жестокое.
Разумным будь, вежливым, догадливым, сведущим!
Тебе я совет дала в стихах и речах моих.
Клянусь сотворившим я все вещи из ничего,
Лик неба украсившим блестящими звездами, -
Коль вновь возвратишься ты к словам, тобой сказанным,
Тебя на стволе распну я крепкого дерева!"
И потом она свернула письмо и отдала его старухе, и та взяла его и
пошла и, придя к лавке юноши, отдала ему письмо..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Семьсот двадцать третья ночь
Когда же настала семьсот двадцать третья ночь, она сказала: "Дошло до
меня, о счастливый царь, что старуха взяла письмо у Хайят-ан-Нуфус и
шла, пока не отдала его юноше, который был у себя в лавке. "Читай ответ,
- сказала она ему, - и знай, что, когда царевна прочитала письмо, она
разгневалась великим гневом, и я смягчала ее разговорами, пока она не
дала тебе ответа". И юноша с радостью взял письмо, и прочитал его, и по-
нял его смысл, а окончив чтение, он заплакал сильным плачем, и сердце
старухи заболело, и она воскликнула: "О дитя мое, да не заставит Аллах
плакать твои глаза и да не опечалит твое сердце! Что может быть мягче,
чем ответить на твое письмо, раз ты совершил такие поступки?" - "О ма-
тушка" а какую мне сделать хитрость, тоньше этой, раз она присылает мне
угрозы убить меня и распять и запрещает писать ей? - сказал юноша. -
Клянусь Аллахом, я считаю, что смерть лучше, чем жизнь. Но я хочу от
твоей милости, чтобы ты взяла этот листок и доставила его царевне". -
"Пиши, а на мне лежит ответ", - сказала старуха. "Клянусь Аллахом, я
подвергну опасности свою душу, чтобы достигнуть желаемого, даже погибну,
чтобы тебя удовлетворить".
И юноша поблагодарил старуху и поцеловал ей руки и написал царевне
такие стихи:
"Вы мне угрожаете убийством за страсть мою, -
Убитым я отдохну, а смерть суждена мне.
Влюбленному смерть приятней, если продлилась жизнь,
И гонят всегда его и вечно ругают.
Придите к влюбленному, защиты лишенному, -
Стремленья людей к добру всегда прославляют,
А если решитесь вы на дело, так делайте -
Я раб ваш, а все рабы в плену пребывают.
Как быть мне, коль без тебя терпенья не нахожу?
Как сердцу влюбленного при этом быть целым?
Владыки, помилуйте в любви к вам болящего,
Ведь всякий, кто полюбил свободных, - оправдал".
И затем он свернул письмо и отдал его старухе и дал ей два кошелька,
в которых было двести динаров, но она отказалась их взять, и юноша стал
заклинать ее, и она взяла деньги и сказала: "Я обязательно приведу тебя
к желаемому, наперекор носу твоих врагов!"
И старуха пошла и вошла к Хайят-ан-Нуфус и отдала ей письмо, и царев-
на спросила: "Что это такое, о нянюшка? Мы оказались в обмене послания-
ми, а ты ходить туда и назад! Я боюсь, что наше дело раскроется, и мы
будем опозорены". - "А как так, о госпожа, и кто может говорить такие
слова?" - сказала старуха, и девушка взяла у нее письмо, прочитала его и
поняла его смысл, и тогда она ударила рукой об руку и воскликнула: "По-
разило нас это бедствие! Мы не знаем, откуда пришел к нам этот юноша". -
"О госпожа, - сказала старуха, - ради Аллаха, напиши ему письмо, но
только будь с ним груба в словах и скажи ему: "Если ты пришлешь письмо
после этого, я отрублю тебе голову!" - "О нянюшка, - ответила царевна, -
я знаю, что это таким образом не кончится, и самое подходящее - не пи-
сать. И если этот пес не отступится из-за прежних угроз, я огрублю ему
голову". - "Напиши ему письмо и осведоми его об этом", - сказала стару-
ха. И царевна потребовала чернильницу и бумагу и написала, угрожая ему,
такими стихами:
"О ты, забывающий превратности злой судьбы,
Чье сердце влюбленное желает сближенья,
Взгляни, о обманутый, - достигнешь ли неба ты,
И можешь ли ты достать до месяца светлого,
Я сжарю тебя в огне, где пламя всегда горит,
И будешь мечами ты разящими умерщвлен.
До месяца расстоянье, друг мой, предальнее,
И станет седой глава от дел, здесь таящихся.
Прими же ты мой совет и страсть позабудь свою,
От дел откажись таких, - они не подходят нам"
И она свернула письмо и подала его старухе, а сама была в диковинном
состоянии из-за этих слов, и старуха взяла письмо и шла, пока не принес-
ла его юноше. И она отдала ему письмо, и Ардешир взял его и прочитал и
опустил голову к земле, чертя по полу пальцем и ничего не говоря. И ста-
руха спросила: "О дитя мое, почему это ты не обращаешься с речью и не
даешь ответа?" - "О матушка, - отвечал Ардешир, - что я скажу, когда она
угрожает и становится лишь более жестокой и неприязненной?" - "Напиши ей
в письме что хочешь, а я буду тебя защищать, и станет твоему сердцу
вполне хорошо, и я непременно сведу вас", - сказала старуха. И Ардешир
поблагодарил ее за милость и поцеловал ей руки и написал царевне такие
стихи:
"Аллах, защити сердца, к влюбленным не мягкие,
И любящего, сближенья с милым ждущего!
И веки очей, от слез покрытые язвами,
Когда покрывает их спустившейся ночи мрак.
Так сжальтесь и смилуйтесь и будьте щедры к тому,
Кого изнурила страсть в разлуке с любимою!
Лежит он всю ночь, не зная сна или отдыха,
Сгорел он, хоть в море слез давно погрузился он.
Желаний не пресекай ты сердца! Поистине
Тоскует в плену оно, трепещет в руках любви!"
И затем он свернул письмо и отдал его старухе и дал ей триста дина-
ров, говоря: "Это тебе на мытье рук". И старуха поблагодарила его и по-
целовала ему руки и отправилась, и она вошла к царевне и отдала ей
письмо. И девушка взяла его и прочитала до конца и отшвырнула прочь и
поднялась на ноги и пошла в башмачках из золота, украшенных жемчугами и
драгоценными камнями. И она прошла во дворец к своему отцу (а жила гнева
поднялась у нее меж глаз, и никто не отваживался спросить ее, что с ней)
и, придя ко дворцу, спросила, где царь, ее родитель, и невольницы и на-
ложницы сказали: "О госпожа, он выехал на охоту и ловлю".
И она возвратилась, точно кровожадный лев, и ни с кем не заговорила
раньше чем через три часа, когда ее лицо прояснилось и утих гнев. И ког-
да старуха увидела, что прошло охватившее ее огорчение и гнев, она по-
дошла к ней и поцеловала землю меж ее рук и спросила: "О госпожа, куда
направляла ты свои благородные шаги?" - "Во дворец моего отца", - отве-
тила царевна, и старуха молвила: "О госпожа, а разве никто не мог испол-
нить твоего повеления?" - "Я выходила только для того, чтобы осведомить
его о том, что случилось у меня с этим псом из купцов, и отдать его во
власть моему отцу, чтобы он его схватил и всех, кто есть на рынке, и
распял бы их на лавках и не позволил бы никому из купцов и чужеземцев
оставаться в нашем городе", - отвечала девушка. "Ты ходила к твоему от-
цу, о госпожа, только по этой причине?" - спросила старуха. И девушка
ответила: "Да, но я не нашла его здесь, а увидела, что он отсутствует и
выехал на охоту и ловлю, и ожидаю его возвращения". - "Прибегаю к Алла-
ху, слышащему, знающему! - воскликнула старуха. - О госпожа, слава Алла-
ху, ты самая умная из людей, и как ты осведомишь царя об этих вздорных
