И в море излитых слез душа моя плавает",
А достигнув Белого города, они вошли и спросили, где хан купцов и
квартал денежных людей. И когда их провели к хану, они поселились там и
взяли для себя три амбара и, получив ключи, открыли амбары и внесли туда
свои товары и вещи. И они оставались в хане, пока не отдохнули, а потом
везирь стал придумывать, как ухитриться в деле царевича..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Семьсот двадцать первая ночь
Когда же настала семьсот двадцать первая ночь, она сказала: "Дошло до
меня, о счастливый царь, что везирь и царевич, поселившись в хане, внес-
ли свои товары в амбары и посадили там своих слуг и жили в хане, пока не
отдохнули. И потом везирь стал придумывать, как ухитриться в деле царе-
вича, и сказал ему: "Мне кое-что пришло на ум, и я думаю, что в этом бу-
дет для тебя благо, если захочет Аллах великий". - "О везирь благого ра-
зумения, делай то, что пришло тебе на ум, да направит Аллах твое мне-
ние!" - ответил царевич. И везирь сказал: "Я хочу нанять для тебя лавку
на рынке торговцев материей, и ты будешь в ней сидеть. Всякому - и знат-
ному и простому - нужен рынок, и я думаю, что, когда ты сядешь и лавке и
люди взглянут на тебя глазами, сердца склонятся к тебе, и ты станешь
сильней для достижения желаемого. Ибо образ твой красив, и умы склоняют-
ся к тебе, и возвеселятся из-за тебя глаза". - "Делай то, что ты изби-
решь и хочешь", - сказал царевич, и везирь тотчас же поднялся и надел
свое самое роскошное платье, и царевич тоже, и спрятал за пазуху кошель,
где была тысяча динаров, и затем они вышли и пошли по городу. И люди
смотрели на них и были ошеломлены красотой царевича и говорили: "Слава
тому, кто сотворил этого юношу из ничтожной воды! Благословен Аллах,
лучший из творцов".
И умножались разговоры о юноше, и люди говорили: "Это не человек, это
не кто иной, как вышний ангел" [597]. А некоторые люди говорили: "Наверно
отвлекся Ридван, хранитель рая, от райских ворот, и вышел из них этот
юноша". И люди следовали за ними на рынок материй, пока они не дошли и
не остановились. И тогда подошел к ним старец, внушавший почтение и пол-
ный достоинства, и приветствовал их, и когда они ответили на при-
ветствие, он спросил: "О господа, есть ли у вас какая-нибудь нужда, ко-
торую мы будем иметь честь исполнить?" - "А кто ты будешь, о старец", -
спросил везирь. И старец ответил: "Я надзиратель рынка". И тогда везирь
сказал: "Знай, о старец, что этот юноша - мой сын, и я желаю взять для
него лавку на этом рынке, чтобы он сидел там и учился продавать и поку-
пать, и брать, и отдавать, и усвоил бы свойства купцов". И надзиратель
отвечал: "Слушаю и повинуюсь!"
А потом в тот же час и минуту он принес им ключи от одной из лавок и
приказал посредникам ее вымести, и те вымели лавку и почистили ее, а ве-
зирь послал принести для лавки высокое кресло, набитое перьями страусов,
на котором лежал маленький молитвенный коврик, обшитый "округ червонным
золотом, и принес также, подушку, и принес столько товаров и материй из
тех, которые прибыли с ним, что они наполнили лавку.
И когда настал следующий день, юноша пришел и отпер лавку и сел на
кресло и поставил перед собой двух невольников, одетых в лучшие одежды,
а в глубине лавки он поставил двух рабов из прекраснейших абиссинцев.
А везирь наказал юноше скрывать свою тайну от людей, чтобы найти этим
помощь для свершения своих дел, и затем он оставил его и отправился в
амбары, наказав юноше, чтобы он осведомлял его обо всем, что будет про-
исходить в лавке, день за днем.
И юноша сидел в лавке, подобный луне в ее полноте, и люди прослышали
о нем и об его красоте и заходили к нему без нужды, чтобы посмотреть на
его красоту и прелесть и стройность его стана, и прославляли Аллаха ве-
ликого, который сотворил его и соразмерил, и никто не мог пройти по это-
му рынку из-за чрезмерного скопления людей перед юношей. А царевич ос-
матривался направо и налево, не зная, что ему делать из-за людей, кото-
рые были им ошеломлены, и надеялся, что завяжет дружбу с кем-нибудь из
приближенных к правителю, и, может быть, это приведет к упоминанию о
царской дочери, но не находил к этому пути, и его грудь стеснилась, а
везирь каждый день обнадеживал его, что он добьется желаемого.
И царевич провел таким образом очень долгий срок, и когда в один из
дней он сидел в лавке, вдруг подошла женщина-старуха, чинная, почтенная
и достойная, одетая в одежды праведности, и за нею шли две невольницы,
подобные паре лун. И она остановилась возле лавки и некоторое время
смотрела на юношу, а затем воскликнула: "Слава тому, кто сотворил это
явление и завершил это творение!" И она пожелала юноше мира, и тот возв-
ратил ей приветствие и посадил ее рядом с собою, и старуха спросила: "Из
какой ты страны, о прекрасный лицом?" И царевич ответил: "Я из краев ин-
дийских, о матушка, и пришел в этот город, чтобы развлечься". - "Да бу-
дешь ты почтен среди приходящих!" - воскликнула старуха. И затем она
спросила: "Какие есть у тебя товары, вещи и материи? Покажи мне что-ни-
будь красивое, подходящее для царей". И, услышав ее слова, юноша спросил
ее: "Ты хочешь красивого? Я покажу его тебе. У меня есть все вещи, под-
ходящие для их обладателей". - "О дитя мое, - сказала старуха, - я хочу
что-нибудь дорогое ценой и красивое видом - самое высокое, что у тебя
есть". И юноша воскликнул: "Ты непременно должна меня осведомить, для
кого ты требуешь товар, чтобы я показал тебе вещь по сану покупателя!" -
"Твоя правда, о дитя мое, - сказала старуха. - Я хочу чего-нибудь для
моей госпожи Хайят-ан-Нуфус, дочери царя Абд-аль-Кадира, владыки этой
земли и царя этой страны". И когда царевич услышал слова старухи, его ум
взлетел от радости и сердце его затрепетало. Он протянул руку назад, не
приказывая ни рабам, ни невольникам, и, достав кошелек с сотнею динаров,
дал его старухе и сказал: "Этот кошелек тебе на стирку одежды". А затем
он протянул руку к узлу, вынул из него платье, стоящее десять тысяч ди-
наров или больше, и сказал: "Это часть того, что я привез в вашу землю".
И когда старуха увидела платье, оно ей понравилось, и она спросила:
"За сколько продашь это платье, о совершенный качествами?" И царевич от-
ветил: "Бесплатно". И старуха поблагодарила его и повторила вопрос, и
царевич воскликнул: "Клянусь Аллахом, я не возьму за него платы! Это -
подарок тебе от меня, если царевна его не примет, и оно будет тебе от
меня в знак гостеприимства. Слава Аллаху, который свел меня с тобою! Ес-
ли мне когда-нибудь что-нибудь понадобится, я найду в тебе помощницу".
И старуха удивилась этим прекрасным словам и великой щедрости цареви-
ча и большому его вежеству и спросила его: "Как твое имя, о господин?" И
царевич ответил: "Ардешир". И старуха воскликнула: "Клянусь Аллахом, это
имя диковинное, которым называют детей царских, а ты в обличье сыновей
купцов!" - "Из любви ко мне назвал меня мой родитель этим именем, и имя
ни на что не указывает", - ответил царевич. И старуха удивилась ему и
сказала: "О сынок, возьми плату за твой товар", - но царевич поклялся,
что ничего не возьмет, и тогда старуха сказала: "О мой любимый, знай,
что правда - самая великая вещь, и эти милости, которые ты мне оказыва-
ешь, не иначе как из-за дела. Дай же мне узнать твое дело и тайные твои
мысли - может быть, у тебя есть в чем-нибудь нужда, и я помогу тебе ее
исполнить".
И тогда царевич положил свою руку в руку старухи, и взял с нее обет
скрывать тайну, и поведал ей всю свою историю, и рассказал о своей любви
к царевне и о том, что с ним из-за нее происходит. И старуха покачала
головой и сказала: "Вот она - правда! Но только, о дитя мое, сказали ра-
зумные в ходячей пословице: "Если хочешь, чтобы тебя не слушались, проси
того, что невозможно". Твое имя, о дитя мое, - купец, и будь у тебя клю-
чи от волшебных кладов, тебя бы не называли иначе, как купцом. Если ты
хочешь достичь ступени выше, чем твоя ступень, проси дочери кади или до-
чери эмира; почему, о дитя мое, ты просишь только дочери царя времени и
века? Она девушка невинная, девственная, которая ничего не знает о мирс-
ких делах и в жизни не видела ничего, кроме дворца, где она находится,
но, при малых своих годах, она умная, разумная, острая, понятливая, с
превосходным разумом, благими поступками и проницательным мнением. Ее
отцу досталась только она, и она для него дороже души. Он каждый день
приходит к ней и желает ей доброго утра, и все, кто есть во дворце, ее
боятся. Не думай же, о дитя мое, что кто-нибудь может заговорить с ней о
чем-нибудь из этого, и нет для меня к этому пути. Клянусь Аллахом, о ди-
тя мое, мое сердце и мои члены любят тебя, и я бы хотела, чтобы ты с ней
остался. Я научу тебя кое-чему, может быть, Аллах сделает это исцелением
твоего сердца; я подвергну опасности мою душу и мое достояние, чтобы ис-
полнить твою нужду". - "А что это такое, о матушка?" - спросил царевич.
И старуха ответила: "Проси у меня дочь везиря или дочь эмира. Если ты у
меня этого попросишь, я соглашусь на твою просьбу, - ведь никто не может
подняться с земли на небо одним прыжком". И юноша ответил старухе разум-
но и вежливо: "О матушка, ты женщина умная и знаешь, как происходят де-
ла. Разве человек, когда у него болит голова, перевязывает себе руку?" -
"Нет, клянусь Аллахом, о дитя мое", - отвечала старуха.
И Ардешир сказал: "Также и мое сердце не просит никого, кроме нее, и
меня убивает одна лишь любовь к ней. Клянусь Аллахом, я буду в числе по-
гибающих, если не найду себе наставления и помощи! Ради Аллаха, о матуш-
ка, пожалей меня, чужеземца, и моих льющихся слез..." И Шахразаду зас-
тигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Семьсот двадцать вторая ночь
Когда же настала семьсот двадцать вторая ночь, она сказала: "Дошло до
меня, о счастливый царь, что Ардешир, сын царя, сказал старухе: "Ради
Аллаха, о матушка, пожалей меня, чужеземца, и моих льющихся слез". И
старуха ответила: "Клянусь Аллахом, о дитя мое, мое сердце разрывается
из-за твоих слов, и нет у меня в руках хитрости, чтобы ее устроить". -
"Я хочу от твоей милости, чтобы ты взяла этот листок и доставила его ца-
ревне и поцеловала ей за меня руки", - сказал Ардешир. И старуха сжали-
лась над ним и молвила: "Пиши на нем что хочешь, а я доставлю его царев-
не".
И когда юноша услышал это, он едва не взлетел от радости и, потребо-
вав чернильницу и бумагу, написал девушке такие стихи:
"Будь ты щедрой, о жизнь души [598], на сближенье
Со влюбленным, растаявшим от разлуки.
В наслажденье я раньше жил, жил прекрасно,
Но сегодня взволнован я и растеряй.
Не покинут бессонницей во всю ночь я,
Развлекает всю ночь меня только горе.
Пожалей же влюбленного, что горюет
И тоскою разъедены его веки.
А наступит рассвет, когда в самом деле
Опьяненным найдет его влагой страсти".
А окончив писать письмо, Ардешир свернул его и поцеловал и отдал ста-
рухе, и затем он протянул руку к сундуку и, вынув другой кошелек с сот-
ней динаров, подал его женщине и сказал: "Раздай это невольницам". Но
старуха отказалась и воскликнула: "Клянусь Аллахом, о дитя мое, я с то-
бою не из-за чего-нибудь такого!" И юноша поблагодарил ее и сказал: "Это
обязательно!" И старуха взяла у него кошелек и поцеловала ему руки и уш-
ла.
И она вошла к царевне и сказала: "О госпожа, я принесла тебе что-то,
чего нет у жителей нашего города, и оно от красивого юноши, лучше кото-
рого нет на лице земли". - "О няня, а откуда этот юноша?" - спросила ца-
ревна. И старуха сказала: "Он из краев индийских, и он дал мне эту одеж-
ду, шитую золотом, украшенную жемчугом и драгоценностями, которая стоит
царства Кисры и Кесаря". И когда она развернула эту одежду, дворец осве-
