меня злобен, сильнее притесняет и злее в ярости, как оказал поэт в этом
смысле:
Над всякой десницею - десница всевышнего,
И всякий злодей всегда злодеем испытан был.
Притеснения бояться и справедливость - правильнее всего.
Просите Аллаха, чтобы исправил он ваши обстоятельства!
Рассказ о Таваддуд
Рассказывают также, что жил в Багдаде один человек, сановитый, бога-
тый деньгами и землями, и был он из больших купцов. И Аллах расширял над
ним земные блага, но не принял его к желаемому и не дал ему потомства. И
прошел над ним долгий срок времени, и не было у него детей, ни девочек,
ни мальчиков, и стали года его велики, и размякли у него кости, и согну-
лась его спина, и увеличилась его слабость и забота, и устрашился он,
что пропадут его имущество и состояние, если не окажется у него сынанас-
ледника, из-за которого его будут вспоминать.
И купец стал молить Аллаха великого, и постился днем, и простаивал
ночи, и приносил обеты Аллаху, векому, живому, неизменно сущему, и посе-
щал праведников, и умножил он мольбы к Аллаху великому. И внял ему Ал-
лах, и принял его молитву, и умилосердился из-за его молений и сетова-
ний. И прошло лишь немного дней, и познал купец одну из своих жен, и по-
несла она от него этой же ночью, в тот же час и минуту, и завершила она
свои месяцы, и сложила бремя, и принесла мальчика, подобного обрезку лу-
ны.
И тогда купец исполнил обеты, благодаря Аллаха, великого, славного, и
выдал милостыню и одел вдов и сирот, а в вечер седьмой после рождения
назвал он сына Абу-льХусном. И кормили его кормилицы, и нянчили его
няньки, и носили его невольники и евнухи, пока мальчик не стал большой.
И подрос он, и вырос, и сделался взрослым. И он выучил великий Коран и
предписания ислама, и дела правой веры, и письмо, и поэзию, и счет и на-
учился метать стрелы; и стал он единственным в свое время и прекрасней-
шим из людей того века и столетия - красивый лицом, красноречивый язы-
ком. И он ходил, покачиваясь от гибкости и стройности, и кичился, и же-
манился, гордясь - румянощекий, с блестящим лбом и зеленым пушком, как
сказал про него один из поэтов:
Явился пушок весенний зрачкам моим,
И как удержаться розам с концом весны?
Не видишь ли ты: взрастила щека его
Фиалки, что вырастают меж листьями.
И он провел с отцом долгое время, и его отец радовался ему и был ве-
сел. И достиг юноша зрелости мужчины, и тогда отец посадил его в один из
дней перед собою и сказал ему: "О дитя мое, приблизился срок и наступило
время моей кончины, осталось лишь встретить Аллаха, великого, славного.
Я оставлю тебе твердого имущества, и деревень, и владений, и садов дос-
таточно для детей твоих детей; страшись же Аллаха великого, о дитя мое,
распоряжаясь тем, что я тебе оставил, и следуй лишь за теми, кто оказал
тебе помощь".
И прошло лишь немного времени, и заболел этот человек и умер. И сын
обрядил его наилучшим образом и похоронил его, и вернулся в свое жилище
и сидел, принимая соболезнования, дам я ночи, и вдруг вошли к нему его
друзья и сказали: "Кто оставил подобного тебе, тот не умер, и все, что
миновало, - миновало, а принимать соболезнования годится лишь девушкам
да женщинам, скрытым за завесой".
И они не оставляли Абу-ль-Хусна до тех пор, пока тот не сходил в ба-
ню, и тогда они вошли к нему и рассеяли его печаль..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Четыреста двадцать седьмая ночь
Когда же настала четыреста тридцать седьмая ночь, она сказала: "Дошло
до меня, о счастливый царь, что Абу-ль-Хусн, сын купца, когда его друзья
вошли к нему в баню и рассеяли его печаль, забыл завещание своего отца и
одурел от множества денег.
И думал он, что судьба его останется все такой же и что нет деньгам
прекращения.
И стал он есть и пить, и наслаждаться и веселиться, и награждать и
одарять, и был щедр на золото, и постоянно ел куриц и ломал печати на
сосудах и булькающих кувшинах, и слушал песни, и делал он так до тех
пор, пока деньги не ушли и положение его не опустилось.
И исчезло все, что было перед ним, и раскаялся он и смутился и расте-
рялся. И когда сгубил он то, что сгубил, не осталось у него ничего, кро-
ме невольницы, которую оставил ему его отец среди того, что оставил.
А этой невольнице не было подобных по красоте, прелести, блеску и со-
вершенству и стройности стана, и была она обладательницей знаний и ка-
честв и достоинств, находимых приятными. Она превзошла людей своего века
и столетия, став выше прекрасных по знаниям и поступкам, по гибкости и
склонению стана. И при этом она была в пять пядей ростом, подруга
счастья, и обе половины ее лба походили на молодую луну в месяц шабан;
брови у нее были тонкие и длинные, а глаза - как глаза газелей. Ее нос
походил на острие меча, щеки - на анемоны, а рот - на печать Сулеймана;
зубы ее были точно нанизанные жемчужины, а пупок вмещал унцию орехового
масла. Ее стан был тоньше, чем тело изнуренного любовью и недужного от
скрытых страстей, а бедра были тяжелей куч песку, и в общем по красоте и
прелести была она достойна слов того, кто сказал:
Обратясь лицом, всех прельстит она красотой своей,
Обратясь спиной, всех убьет она расставанием.
Луноликая, солнцу равная, точно ивы ветвь,
Ни суровый вид, аи разлука, знай, ей несвойственны.
Сад эдема скрыт под одеждою ее тонкою,
А над воротом в небесах луна возвышается.
Ее кожа была чиста, и веяло от нее благоуханием, и казалось, что сот-
ворена она из света и создана из хрусталя. Ее щеки розовели, и строен
был ее рост и стан, как сказал про нее красноречивый и искусный поэт:
Она чванится и в серебряном и в сафлоровом,
И в сандаловом, что на розовом, шитом золотом.
Как цветок она, что в саду цветет, иль жемчужина
В украшении, или девы лик в алтаре она.
Как стройна она! Если скажет ей ее стройность: "Встань!"
Скажут бедра ей: "Посиди пока, будь медлительна!"
И когда просить буду близости, и краса шепнет:
"Будь же щедрою!", а ей изнеженность: "Погоди!"шепнет.
Восхвалю того, кто красою всей наделил ее,
А влюбленному речь хулителей дал в удел одну.
Она похищала того, кто ее видел, прелестью своей красоты и влагой
своей улыбки и метала в него свои острые стрелы из глаз; и при всем том
она была красноречива в словах и хорошо нанизывала стихи.
И когда пропало все имущество Абу-ль-Хусна и стало явным его дурное
положение, он провел три дня, не пробуя вкуса пищи и не отдыхая во сне,
и невольница сказала ему: "О господин, доставь меня к повелителю право-
верных Харуну ар-Рашиду..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Четыреста тридцать восьмая ночь
Когда же настала четыреста тридцать восьмая ночь, она сказала: "Дошло
до меня, о счастливый царь, что невольница сказала своему господину: "о
господин, доставь меня к Харуну ар-Рашиду, пятому из сынов аль-Аббаса, и
потребуй от него в уплату за меня десять тысяч динаров, а если он найдет
эту цену слишком дорогой, скажи ему: "О повелитель правоверных, моя не-
вольница стоит больше этого. Испытай ее, и ее цена станет великой в тво-
их глазах, так как этой девушке нет подобных, и она годится только для
тебя". И берегись, господин мой, продать меня за меньшую цену, чем я те-
бе сказала, - прибавила невольница, - ее мало за такую, как я".
А господин этой невольницы не знал ей цены, и не ведал он, что ей нет
подобной в ее время. И он доставил девушку к повелителю правоверных Ха-
руну ар-Рашиду и предложил ее ему и упомянул о том, что говорила неволь-
ница. И тогда халиф спросил: "Как твое имя?" - "Мое имя Таваддуд", - от-
вечала невольница. "О Таваддуд, какие науки ты хорошо знаешь?" - спросил
халиф. И девушка отвечала: "О господин, я знаю грамматику, поэзию, зако-
новедение, толкование Корана и лексику, и знакома с музыкой и наукой о
долях наследства, и счетом, и делением, и землемерием, и сказаниями пер-
вых людей [441]. Я знаю великий Коран и читала его согласно семи, десяти и
четырнадцати чтениям, и я знаю число его сур и стихов, и его частей и
половин, и четвертей и восьмых, и десятых, и число, падений ниц. Я знаю
количество букв в Коране и стихи, отменяющие и отмененные, и суры мек-
канские и мединские, и причины их ниспослания; я знаю священные преда-
ния, по изучению и по передаче, подкрепленные и неподкрепленные; [442] я
изучала науки точные, и геометрию, и философию, и врачевание, и логику,
и риторику, и изъяснение и запомнила многое из богословия. Я была при-
вержена к поэзии и играла на лютне, узнала, где на ней места звуков, и
знаю, как ударять по струнам, чтобы были они в движении или в покое; и
когда я пою и пляшу, то искушаю, а если приукрашусь и надушусь, то уби-
ваю. Говоря кратко, я дошла до того, что знают лишь люди, утвердившиеся
в науке".
И когда халиф Харун ар-Рашид услышал от девушки такие слова при юных
ее годах, он изумился красноречию ее языка и, обратившись к владельцу
девушки, сказал ему: "Я призову людей, которые вступят с ней в прения
обо всем, что она себе приписала, и, если она им ответит, я дам тебе
плату за нее с прибавкой; если же она не ответит, ты более достоин ее".
"О повелитель правоверных, с любовью и удовольствием!" - отвечал владе-
лец девушки.
И повелитель правоверных написал правителю Басры, чтобы тот прислал к
нему Ибрахима ибн Сайяра-ан-Назама [443] (а это был величайший из людей
своего времени в искусстве спорить, красноречии, поэзии и логике) и ве-
лел ему привести чтецов Корана, законоведов, врачей, звездочетов, мудре-
цов, зодчих и философов.
И прошло лишь малое время, и явились они во дворец халифата, не зная,
в чем дело, и халиф призвал их в свою приемную залу и велел им сесть, и
они сели; и тогда халиф приказал привести невольницу Таваддуд. И девушка
явилась и дала увидеть себя (а она была точно яркая звезда), и ей поста-
вили скамеечку из золота, и тогда Таваддуд произнесла приветствие и за-
говорила красноречивым языком и сказала: "О повелитель правоверных, при-
кажи тем, кто присутствует из законоведов, чтецов, врачей, звездочетов,
мудрецов, зодчих и философов, вступить со мной в прения".
И повелитель правоверных сказал им: "Я хочу от вас, чтобы вы вступили
в прения с этой девушкой о ее вере и опровергали бы ее доказательства
обо всем, что она себе приписала". И собравшиеся ответили: "Внимание и
повиновение Аллаху и тебе, о повелитель правоверных!" И тогда девушка
опустила голову и сказала: "Кто из вас факих [444] знающий, чтец, сведущий
в преданиях?" И один из присутствовавших ответил: "Я тот человек, кото-
рого ты ищешь". - "Спрашивай о чем хочешь", - сказала тогда невольница.
И факих спросил: "Ты читала великую книгу Аллаха и знаешь в ней отме-
няющее и отмененное и размышляла о ее стихах и буквах?" - "Да", - отве-
тила девушка. И факих сказал: "Я спрошу тебя об обязательных правилах и
твердо стоящих установлениях. Расскажи мне, о девушка, об этом и скажи,
кто твой господь, кто твой пророк, кто твой наставник, что для тебя кыб-
ла, кто твои братья, каков твой путь и какова твоя стезя".
И девушка отвечала: "Аллах - мой господь, Мухаммед (да благословит
его Аллах и да приветствует!) - мой пророк, Коран - мой наставник, Каба
- моя кыбла, правоверные - мои братья, добро - мой путь и сунна - моя
стезя" [445]. И халиф удивился тому, что она сказала, и красноречию ее
языка при ее малых годах.
"О девушка, - сказал затем факих, - расскажи мне, чем ты познала Ал-
лаха великого!" - "Разумом, - ответила девушка". - "А что такое разум?"
- опросил факих, и девушка отвечала: "Разумов два: разум дарованный и
разум приобретенный..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Четыреста тридцатъ девятая ночь
Когда же настала четыреста тридцать девятая ночь, она сказала: "Дошло
