станом и нежным телом; нос ее как блестящее острие меча, лоб ее светел и
брови сходятся, и глаза ее насурмлены. Когда она говорит, свежий жемчуг
рассыпается из ее уст, и привлекает она сердца нежностью своих свойств,
а когда она улыбнется, подумаешь ты, что луна заблистала меж ее губ; ес-
ли же взглянет она, то мечи обнажаются в ее глазах. У ней предел прелес-
тей, я к ней стремятся кочующий и оседлый, и ее губы румяны и нежнее
сливочного масла и слаще на вкус, чем мед..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Четыреста двадцать вторая ночь
Когда же настала четыреста двадцать вторая ночь, она сказала: "Дошло
до меня, о счастливый царь, что женщина-увещательница, описывая девушку,
говорила: "И ее губы румяны и нежнее сливочного масла, и слаще на вкус,
чем мед". А после этого она сказала: "И ее грудь подобна большой дороге
меж гор, и на ней соски, точно шкатулки из слоновой кости, и живот с
нежными боками, подобный расцветающему цветку, с мягкими складками, пок-
рывающими друг друга, и плотные бедра, словно столбы из жемчуга, и яго-
дицы, которые волнуются как хрустальное море или горы света, и у нее
тонкие ноги, и руки, похожие на слитки самородного золота. О бедняга,
куда людям до джиннов! Не знаешь ты разве, что цари-водители и благород-
ные владыки всегда женщинам покорны и полагаются на них в наслаждении. А
они говорят: "Мы овладели шеями и похитили сердца!" Женщина скольких бо-
гатых сделала бедными и скольких великих унизила и скольких благородных
превратила в слуг! Женщины прельщают образованных, посрамляют благочес-
тивых и разоряют богатых, и делают счастливых несчастными, но при всем
том лишь сильнее у разумных к ним любовь и уважение, и не считают они
это бедой и унижением. Сколько рабов ослушалось из-за них своего господа
и прогневало отца и мать, и все это из-за победы страсти над сердцами.
Разве не знаешь ты, о бедняга, что для женщин строятся дворцы и перед
ними опускаются занавески; для них покупают невольниц, из-за них льются
слезы, и для них приготовляют благовонный мускус, драгоценности и амбру.
Ради них собирают войска и возводят беседки, для них копят богатства и
рубят головы, и ют, кто сказал: "Земная жизнь означает: женщины"был
прав. А то, что ты упомянул из благородных преданий, было доводом против
тебя, а не на тебя, таи как пророк - да благословит его Аллах и да при-
ветствует! - сказал: "Не смотрите постоянно на безбородых: взгляд на них
- взгляд на большеглазых гурий", - и уподобил безбородых большеглазым
гуриям, а нет сомнения, что то, чему уподобляют, достойнее уподобляемо-
го. Не будь женщины достойнее и прекраснее, с ними бы не сравнивали дру-
гих. А касательно твоих слов, что девушку сравнивают с юношей, то дело
обстоит не так; напротив, юношу сравнивают с девушкой и говорят: "Этот
юноша - точно девушка". Стихи же, которые ты приводил в доказательство,
возникают от уклона природных свойств в этом отношении. Что же касается
преступников из потомков Лота [438] и непослушных развратников, которых
осудил в своей славной книге Аллах великий, не одобряя их отвратительных
действий, то Аллах великий сказал: "Познаете ли вы мужчин среди людей и
оставите ли вы сотворенных для вас вашим господом жен ваших? Нет, вы
племя преступающее". Это те, кто сравнивают девушку с юношей, так как
они погружены в разврат и непокорны и следуют своей душе и шайтану, и
даже говорят, что женщина подходит для обоих дел сразу, и уклоняются от
того, чтобы идти путем истины среди людей, как сказал старейшина их
Абу-Новас:
Она стройна, подобная мальчику,
Годна и сыну Лота и бдуднику.
А касательно того, что ты упомянул о красоте растущего пушка и зеле-
неющих усов и о том, что юноша становится от них красивее и прелестнее,
то, клянусь Аллахом, ты уклонился от пути и сказал неправильно, так как
пушок изменяет красоту прелестей на дурное".
И затем ода произнесла такие стихи:
"Явился пушок на лице и отметил
За тех, кто любил и обижен им был.
Когда на лице его вижу я дым,
Всегда его кудри как уголь черны,
Когда вся бумага его уж черна,
Как думаешь ты, где же место перу?
И если другому его предпочтут,
То только по глупости явной судьи".
А окончив свои стихи, она сказала тому человеку: "Слава Аллаху вели-
кому..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Четыреста двадцать третья ночь
Когда же настала четыреста двадцать третья ночь, она сказала: "Дошло
до мета, о счастливый царь, что женщина-увещательница, окончив свое сти-
хотворение, сказала тому человеку: "Слава Аллаху великому! Как может
быть от тебя скрыто, что совершенное наслаждение - в женщинах, и вечное
и постоянное счастье бывает только с ними? И ведь Аллах - слава ему и
величие! - обещал пророкам и святым в раю большеглазых гурий, и назначил
их в награду за праведные дела, а если бы знал Аллах великий, что усла-
дительно пользоваться другим, он этим наградил бы праведников и это бы
им обещал. И сказал пророк: (да благословит его Аллах и да приветству-
ет!) "Любезны мне из благ вашей жизни три: женщины, благовония и прохла-
да глаз моих - молитва". И Аллах назначил юношей лишь слугами для проро-
ков и святых в раю, так как рай - обитель счастья и наслаждения, а оно
не бывает совершенно без услуг юношей. А употребление их не для услуг -
это безумие и гибель, и как хороши слова того, кто сказал:
Нуждается коль мужчина в муже, это беда,
А склонные к вольным, те и сами свободны.
Как много изящных, ночь проспав вблизи мальчика,
Наутро окажутся торговцами грязью.
Как разница велика меж ними и тем, кто спал
С прекрасной, чей черный глаз чарует нас взором!
Поднявшись, дает она ему благовония,
Которыми весь их дом пропитан бывает"
А потом она сказала: "О люди, вы вывели меня за пределы законов стыда
и среды благородных женщин и привели к неподобающему для мудрых пустос-
ловию и непристойности. Но сердца свободных - могилы тайн, и собрания
охраняются скромностью, а деяния судятся лишь по намерениям. Я прощу у
великого Аллаха прощения для себя и для вас и для всех мусульман, - он
ведь прощающий, всемилостивый!"
И затем она умолкла и ничего не отвечала нам после этого, и мы вышли
от нее, радуясь тому, что приобрели полезное в беседе с нею, и жалея,
что с нею расстались.
Рассказ ОБ АБУ-СУВЕИДЕ И СТАРУХЕ
Рассказывают также, что Абу-Сувейд говорил: "Случилось, что мы с тол-
пою моих друзей вошли однажды в один сад, чтобы купить там кое-каких
плодов, и увидели в углу сада старуху с прекрасным лицом, но только во-
лосы у нее на голове были белые, и она расчесывала их гребнем из слоно-
вой кости. Мы стали около нее, и она не обратила на нас внимания и не
прикрыла головы, и я сказал ей: "О старуха, если бы ты сделала свои во-
лосы черными, ты была бы красивее девушки; что удерживает тебя от это-
го?"
И старуха подняла ко мне голову..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Четыреста двадцать четвертая ночь
Когда же настала четыреста двадцать четвертая ночь, она сказала:
"Дошло до меня, о счастливый царь, что Абу-Сувейд говорил: "Когда я ска-
зал старухе эти слова, она подняла ко мне голову и, уставившись на меня
глазами, ответила такими двумя стихами:
"Я окрасила то, что временем было крашено, -
Мой цвет сошел, а краска дней осталась"
В те дни, когда в платье юности я куталась,
Бывала я по-всякому любима",
И я сказал ей: "От Аллаха твой дар, о старуха! Как ты правдива, когда
предаешься запретному, и как лжешь, утверждая, что каешься в грехах!"
Рассказ ОБ ИБН ТАХИРЕ И МУНИС
Рассказывают также, что Али ибн Мухаммеду ибн Абд-Аллаху ибн Тахиру
показали невольницу по имени Мунис, которую продавали, и была она дос-
тойна и образованна и умела слагать стихи. "Как твое имя, о девушка?" -
спросил Али. И она ответила: "Да возвеличит Аллах эмира, мое имя Мунис".
А эмир знал ее имя раньше, и он опустил на некоторое время голову, а за-
тем поднял голову к девушке и произнес такой стих:
"Что скажешь о том, кого недуг истощил любви
К тебе, и он стал теперь смущен и растерян?"
"Да возвеличит Аллах эмира!" - ответила девушка. И она произнесла та-
кой стих:
"Коль видим влюбленного, которого мучает
Любовный недуг, ему мы делаем милость".
И невольница понравилась Али, и он купил ее за семьдесят тысяч дирхе-
мов и сделал ее матерью УбейдАллаха ибн Мухаммеда, обладателя досто-
инств.
Рассказ ОБ АБУ-ЛЬ-АЙНА И ДВУХ ЖЕНЩИНАХ
Говорил Абу-ль-Айна: "На нашей улице были две: женщины, и одна из
них: любила мужчину, а другая любила безбородого юношу.
И однажды вечером они встретились на крыше одного из домов, который
был близко от моего дома (а они не знали обо мне), и подруга безбородого
сказала другой: "О сестрица, как ты терпишь его жесткую бороду, когда он
падает тебе на грудь при поцелуях и его усы попадают тебе на губы и на
щеки?" - "О дурочка, - ответила другая, - разве украшает дерево что-ни-
будь, кроме листьев, а огурец что-нибудь, кроме пушка? Видела ли ты на
свете что-нибудь безобразнее плешивого, общипанного? Не знаешь ты разве,
что борода у мужчины - все равно, что кудри у женщины, и какая разница
между щекой и бородой? Разве не знаешь ты, что Аллах-слава ему и вели-
чие! - сотворил на небе ангела, который говорит: "Слава Аллаху, который
украсил мужчин бородой, а женщин кудрями!" А если бы борода не была рав-
на по красоте кудрям, оп бы не соединил их, о дурочка!"
И подруга юноши вняла ее словам и воскликнула: "Я забыла моего друга,
клянусь господином Каабы!"
Рассказ О КУПЦЕ АЛИ-ЕГИПТЯНИНЕ
Рассказывают также, что был в городе Каире одна человек, купец, и бы-
ло у него много имущества и наличных денег, и дорогие камни, и металлы,
и владения неисчислимые, и звали его Хасан-ювелир, багдадец. И наделил
его Аллах сыном с прекрасным лицом, стройным станом и румяными щеками,
блестящим совершенным, красивым и прелестным, и назвал его отец Али-
ем-египетским и научил его Корану и богословию и красноречию и хорошему
поведению, и стал мальчик выделяться во всех науках, и был он подручным
в торговле у отца.
"И постигла его отца болезнь, и ухудшилось его состояние, и убедился
он, что умрет, и призвал своего сына..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Четыреста двадцать пятая ночь
Когда же настала четыреста двадцать пятая ночь, она сказала: "Дошло
до меня, о счастливый царь, что купец-ювелир из Багдада, когда заболел и
уверился в смерти, призвал своего сына, которому имя было Али-египетс-
кий, и сказал ему: "О дитя мое, поистине, дольняя жизнь преходяща, а
последняя жизнь вечна, и всякая душа вкусит смерть.
Теперь, о дитя мое, приблизилась ко мне кончина, и я хочу оставить
тебе завещание, - если станешь поступать согласно ему, не прекратится
твоя безопасность и счастье, пока не встретишь ты Аллаха великого, а ес-
ли не станешь поступать согласно ему, постигнут тебя великие тяготы и
раскаешься ты в том, что преступил мой завет". - "О батюшка, - отвечал
ему сын, - как мне тебя не послушаться и не поступить согласно твоему
завету, когда повиноваться тебе мне предписано и внимание к твоим словам
для меня обязательно?"
И тогда отец ему сказал: "О дитя мое, я оставил тебе владения, по-
местья, утварь и деньги, которых не счесть, так что если бы ты стал рас-
ходовать из них каждый день пятьсот динаров, ничто от этого у тебя не
убавилось бы, но только, о сын мой, надлежит тебе бояться Аллаха и сле-
довать избранному - да благословит его Аллах и да приветствует! - в том,
что, как передают, он повелел или запретил в своем законе. Будь прилежен
