кто он?" - спросила Хинд. И Мария ответила: "Ади ибн Зейд". И тогда
Хинд, дочь ан-Нумана, сказала: "Я боюсь, что он меня узнает, если я по-
дойду к нему, чтобы посмотреть поближе". - "Откуда ему тебя знать, раз
он никогда тебя не видел?" - сказала Мария. И тогда Хинд подошла к Ади,
а он шутил с юношами, которые были с ним, и превосходил их красотою и
прекрасными речами и красноречивым языком и роскошью бывших на нем
одежд. И, увидав его, Хинд впала в искушение, и ум ее был ошеломлен, и
цвет ее лица изменился. Когда Мария заметила ее склонность к нему, она
сказала: "Поговори с ним!"
И Хинд поговорила с ним и ушла, и когда Ади увидел ее и услышал ее
слова, он впал в искушение, и его ум был ошеломлен, и сердце его задро-
жало, и изменился цвет его лица, так что юноши его заподозрили. И Ади
потихоньку сказал одному из них, чтобы он последовал за девушкой и ра-
зузнал для него ее обстоятельства, и юноша пошел за нею и затем вернулся
к Ади и сказал ему, что это Хинд, дочь ан-Нумана.
И Ади вышел из церкви, не зная, от сильной любви, где дорога, и про-
изнес такие два стиха:
"О друзья, помогите мне еще больше,
И направьте свой путь со мною в эти страны!
К землям Хинд поверните вы, благородной,
И уйдите и весть о нас передайте".
А окончив эти стихи, он ушел в свое жилище и провел ночь в беспо-
койстве, не попробовав вкуса сна..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Четыреста шестая ночь
Когда же настала четыреста шестая ночь, она сказала: "Дошло до меня,
о счастливый царь, что Ади, окончив стихи, ушел в свое жилище и провел
ночь в беспокойстве, не попробовав вкуса сна. А утром ему повстречалась
Мария. И, увидав ее, Ади посмотрел на нее с приветливостью (а раньше он
не обращал к ней взгляда) и спросил: "Что ты хочешь?" - "У меня есть до
тебя нужда", - отвечала Мария. И Ади молвил: "Скажи, в чем дело! Клянусь
Аллахом, ты не спросишь вещи, которую бы я тебе не дал". И Мария расска-
зала ему, что она его любит и хочет с ним уединиться. И Ади согласился
на это с условием, что она устроит хитрость с Хинд и сведет ее с ним.
И он привел Марию в лавку виноторговца на одной из улиц аль-Хиры и
упал на нее, и Мария вышла и пришла и сказала Хинд: "Не хочешь ли уви-
деть Ади?" - "А как это можно?" - спросила Хинд. "Страсть меня взволно-
вала, и мне нет покоя со вчерашнего дня". - "Назначь ему такое-то место,
и ты увидишь его из дворца", - сказала Мария. И Хинд молвила: "Делай что
хочешь!"
И Мария сговорилась с нею о месте, и Ади пришел, и когда Хинд увидела
его, она едва не упала сверху, а потом она сказала: "О Мария, если ты не
приведешь его ко мне сегодня ночью, я погибла". И она упала без чувств,
и ее прислужницы унесли ее и внесли во дворец, а Мария поспешила к
ал-Нумалу и передала ему историю Хинд, рассказав все по правде, и оказа-
ла, что Хинд лишилась разума из-за Ади. И она осведомила его о том, что,
если он не выдаст Хинд замуж, она огорчится и умрет от любви к нему, а
это будет позором для аи-Нумана среди арабов, и нет иной хитрости и этом
деле, как отдать ее в жены Ади. И ан-Нуман опустил на некоторое время
голову, размышляя о ее деле, и несколько раз воскликнул: "Поистине, мы
принадлежим Аллаху и к нему возвращаемся!" А затем он сказал: "Горе те-
бе! Как же ухитриться выдать ее за него замуж? Мне не хочется первому
заговорить с ним об этом". - "Он влюблен сильней ее и еще больше ее же-
лает, и я ухитрюсь, чтобы он не знал, что тебе известно его дело, и ты
не опозорил бы себя, о царь", - ответила Мария. А затем она пошла к Ади
и рассказала ему об этом, и молвила: "Приготовь кушанье и позови царя и,
когда питье заберет его, посватайся за Хинд - он тебя не отвергнет". -
"Я боюсь, что это его разгневает и будет причиной вражды между нами", -
сказал Ади. Но Мария молвила: "Я пришла к тебе лишь после того, как
окончила разговор с ним". А потом она вернулась к ан-Нуману и сказала
ему: "Потребуй, чтобы Ади угостил тебя в своем доме". И ал-Нуман отве-
чал: "В этом нет дурного!" И затем через три дня после этого ан-Нуман
попросил Ади, чтобы он и его приближенные у него отобедали. И Ади согла-
сился на это, и ан-Нуман отправился к нему в дом.
И когда вино забрало его, как оно забирает, Ади встал и посватался за
Хинд, и ан-Нуман согласился и отдал ее ему в жены, и Ади прижал ее к се-
бе через три дня. И Хинд прожила у него три года, и жили они сладостней-
шей и приятнейшей жизнью..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Четыреста седьмая ночь
Когда же настала четыреста седьмая ночь, она сказала: "Дошло до меня,
о счастливый царь, что Ади прожил с Хинд, дочерью ан-Нумана ибн аль-Мун-
зира, три года, и жили они сладостнейшей и приятнейшей жизнью, а затем
ан-Нуман разгневался на Ади и убил его. И Хинд горевала о нем великим
горем, а потом она построила себе монастырь в окрестностях аль-Хиры и
сделалась монахиней и сидела там, рыдая и оплакивая Ади, пока не умерла.
И монастырь ее известен до сих пор в окрестностях аль-Хиры.
Рассказ О ДИБИЛЕ И МУСЛИМЕ ИБН АЛЬ-ВАЛИДЕ
Рассказывают, что Дибиль аль-Хуэаи [420] говорил: "Я сидел у ворот
квартала аль-Карх, и прошла мимо меня невольница, лучше которой и строй-
нее станом я не видывал, и она изгибалась на ходу и, изгибаясь, пленяла
смотрящих. И когда мой взор упад на нее, мною овладело искушение, и душа
моя задрожала, и я почувствовал, что сердце вылетает у меня из груди, и
я произнес, намекая на нее, такой стих:
"Глаза мои слезы льют струею,
И сон моих век стеснен тоскою".
И девушка посмотрела на меня и отвернула лицо и быстро ответила мне
таким стихом:
"То мало для тех, кого призвали,
Взглянув на них, взоры глаз истомных".
И она ошеломила меня быстротой своего ответа и красотой речи, и я
сказал ей во второй раз такой стих:
"Но будет ли царь мой мягок сердцем
К тому, чья слеза струею льется?"
И девушка быстро ответила мне, без промедления, таким стихом:
"Коль хочешь от нас любви добиться, -
Любовь между нами долг взаимный".
И в мои уши не проникало ничего слаще этих слов, и я не видел лица
ярче ее лица. И я переменил в стихотворении рифму, чтобы испытать ее, и,
дивясь ее словам, сказал ей такой стих:
"Как посмотришь ты, не порадует ли время
Единением, не сведет ли страсть со страстью?"
И девушка улыбнулась (а я не видел рта прекраснее, чем у нее, и уст,
слаще ее уст) и быстро, без промедления, ответила мне таким стихом:
"Что же времени до суда меж нами, скажи ты мне?
Ты - время сам и встречей нас обрадуй".
И я быстро поднялся и стал целовать ей руки и оказал: "Я не думал,
что время подарит мне такой случай. Идя же до моим следам без приказа и
не испытывай отвращения, но по своей милости и из жалости ко мне".
И затем я подошел, и она пошла сзади, но у меня не было в то время
жилища, где я согласился бы встретиться с такой, как она. А Муслим ибн
аль-Валид [421] был моим другом, и у него было хорошее жилище, и я напра-
вился к нему. И когда я постучал в ворота, он вышел, и я приветствовал
его и сказал:
"Для подобного времени приберегают друзей!" А он ответил мне: "С лю-
бовью и удовольствием! Входите!"
И мы вошли и увидели, что Муслим ибн аль-Валид в денежном затрудне-
нии, и он дал мне платок и сказал: "Отнеси его на рынок и продай и
возьми, что нужно из кушаний и другого!"
И я поспешно отправился на рынок и продал платок и взял то, что было
нам нужно из кушаний и прочего, а потом вернулся и увидел, что Муслим
уже уединился с этой женщиной в погребе. И когда Муслим услышал меня, он
подскочил ко мне и воскликнул: "Да воздаст тебе Аллах тем же, о Абу-Али,
за ту милость, которую ты мне оказал, я да встретит тебя его награда, и
да сделает это Аллах добрым делом из твоих добрых дел в день воскресе-
ния".
А потом он принял от меня кушанья и напитки и закрыл ворота перед мо-
им лицом. И слова его разгневали меня, и я не знал, что делать, а он
стоял за воротами и трясся от радости. И, увидав меня в таком состоянии,
он сказал: "Ради моей жизни, о Абу-Али, кто это произнес такой стих:
Спал я с нею, товарищ мой спал поодаль,
Телом чистый, но сердцем он осквернился".
И мой гнев на него усилился, и я отвечал: "Это тот, кто сказал такой
стих:
Это тот, кто раз тысячу был рогатым,
Чьи рога возвышаются над Манафом" [422].
И потом я принялся его ругать и бранить за его безобразное дело и ма-
лое благородство, а он молчал и не говорил, а когда я кончил его бра-
нить, он улыбнулся и сказал: "Горе тебе, дурак! Ты вступил в мое жилище,
продал мой платок и истратил мои деньги. На кого же ты сердишься, о
сводник?"
И он оставил меня и ушел к женщине, а я сказал: "Клянусь Аллахом, ты
прав, относя меня к дуракам и сводникам!" И потом я ушел от его ворот в
великой заботе, и ее след остается новым в моем сердце до сегодняшнего
дня. И я не получил той женщины и не слышал о ней вестей".
Рассказ ОБ ИСХАКЕ МОСУЛЬСКОМ И ДЕВУШКЕ
Рассказывают, что Исхак, сын Ибрахима Мосульского, говорил: "Случи-
лось так, что мне наскучило постоянно быть во дворце халифа и служить
там, и я сел верхом и выехал утром, и решил объехать пустыню и прогу-
ляться, и сказал моим слугам: "Когда придет посланный от халифа или кто
другой, скажите ему, что я с утра выехал по одному важному делу и что вы
не знаете, куда я уехал".
И потом я отправился один и объехал город, а день был жарким, и я ос-
тановился на улице, называемой аль-Харам..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Четыреста восьмая ночь
Когда же настала четыреста восьмая ночь, она сказала: "Дошло до меня,
о счастливый царь, что Исхак, сын Ибрахима Мосульского, говорил:
"И когда день стал жарким, я остановился на улице, называемой аль-Ха-
рам, чтобы поискать тени от солнечного зноя, а у дома было широкое кры-
ло, выступавшее на дорогу. И не прошло много времени, как подошел черный
евнух, который вел осла, и я увидел на нем девушку, ехавшую верхом, и
под нею был платок, окаймленный жемчужинами, и одета она была в роскош-
ные одежды, дальше которых нет цели. И я увидел у девушки прекрасный
стан, и томный взор, и изящные черты и спросил про нее кого-то из прохо-
жих, и мне сказали, что это певица. И любовь привязалась к моему сердцу,
когда я посмотрел на нее, и я не мог усидеть на спине моего животного. И
затем девушка въехала во двор дома, у ворот которого я стоял, и я при-
нялся размышлять о хитрости, которая привела бы меня к ней. И пока я
стоял, вдруг приблизились два человека - прекрасные юноши, и попросили
разрешения войти, и хозяин дома им позволил, и они спешились, и я тоже
спешился и вошел вместе с ними, и юноши подумали, что хозяин дома меня
позвал. И мы просидели некоторое время, и нам принесли кушанье, и мы по-
ели, а затем перед нами поставили вино. После этого вышла невольница с
лютнею в руках и запела, а мы стали пить. И я поднялся, чтобы удовлетво-
рить нужду, и хозяин дома спросил про меня тех двух людей, и они сказали
ему, что они меня не знают, и тогда хозяин дома воскликнул: "Это блюдо-
лиз, но он приятен видом! Обходитесь с ним хорошо!"
И потом я пришел и сел на свое место, и невольница запела нежную пес-
ню и произнесла такие два стиха:
"Скажи газели, которая не газель совсем,
И теленочку насурмленному - не теленок он!
Кто с мужчиной любит один лежать, тот не женщина,
Кто, как дева, ходит, поистине не мужчина тот".
И она исполнила это прекрасным образом, и присутствующие выпили, и
пение им понравилось. И затем девушка спела несколько песен с диковинны-
ми напевами, и пропела, между прочим, песню, сложенную мной, и она про-
изнесла такие два стиха:
